На этот раз жена не вынесла и подала на развод. А привыкшая ко всему сердобольная "Комсомолка", вдоволь посмеявшись, решила выкупить долг своего непутевого блудного сына...
* * *
Зачем я все это рассказываю?
Мелочи играют в нашей жизни подчас решающую роль. Кремль - не исключение. Вот уже несколько дней находясь душой на ностальгическом Апеннинском полуострове (как фотограф Паша - в семейном кругу), Старый Иезуит то ли забыл, то ли проигнорировал задание Костикова. Сейчас уж не дознаешься. Просто упустил одну мелочь - выдвинуть из факса поддончик, куда ложатся прибывшие сообщения. Если не выдвигать - они, как опавшие листья, устремляются на пол, под стол. Поди потом сыщи!
Костиков не любил два раза повторять задание. Пришел за час до начала мероприятия, попил чайку с лимоном, поправил карденовский галстук. И вот, поскрипывая лаковыми штиблетами, он уже шагает по коридору в сторону президентской половины, уверенный, что все в его хозяйстве ладно - телеги подмазаны, скотина накормлена, зимой с мясом будем - и нос в табаке...
Пресса, по установленному в Кремле распорядку, должна являться за полчаса до начала мероприятия. Но она не пришла ни за полчаса, ни за десять минут, ни к началу. Уже походкой Винни-Пуха пронес себя в президентский кабинет Гайдар, расселись вокруг стола другие видные демократы. Но журналисты не обнаружились и после того, как Ельцин прочел вступление. Отложив бумаги, президент недовольно засопел, поманил пальцем Костикова.
- Вячеслав Васильевич! Где пресса? Я же просил. Объяснитесь позже...
Как ледяной водой окатил.
Вернувшись в кабинет, Костиков, еле сдерживаясь, потребовал к себе Старого Иезуита. Поняв, в какую ситуацию попал, тот развел руками и, как подобает инквизитору, не долго думая обвинил во всем нас, недоделанных консультантов, бездельников - не озаботились, понимаешь, ответственным поручением, не напомнили, сидели сложа руки. Но руководитель пресс-службы как раз очень не любил, когда ему что-то напоминали. "Я никогда ничего не забываю, - любил повторять он нам. - Любой из вас моей памяти позавидует..."
Костиков слушал с неодобрением и недоверием.1 Поняв, что ничего от друга не добьется, по очереди пригласил каждого из нас. Не желая брать на душу чужой и такой опасный грех (немедленно уволят), мы кое-как объяснили произошедшее. Все очень просто, сказали мы. Андрей Андреич, получив из службы аккредитации факс со списком журналистов, должен был его завизировать (без сигнатуры руководителя пресс-службы бумага недействительна) и отправить в службу охраны. Та, в свою очередь, передавала список на пост у Спасских ворот. Дальше - проверка документов, досмотр аппаратуры. Все. Можно двигаться в покои президента.
Но поддончик от факса (как незабвенный опенок) сыграл свою роковую роль. Он спокойно дремал в чреве факсимильного аппарата вместо того, чтобы гордо торчать и быть готовым к приему важного сообщения. Списки пришли вовремя, упали под стол и тоже свернулись калачиком. А Старый Иезуит в водовороте итальянских проблем решил, что раз стол пуст, никто не беспокоит, не несет бумаги на подпись - значит, все само собой сладилось. И телефоны все утро молчат... А охране вообще "до фени" - президентское там мероприятие или ещё какое. Нет списков - нет журналистов. Проход закрыт.
Не успели секретарши отпоить Костикова сердечными каплями, в приемную ворвались разгневанные корреспонденты, два часа впустую клявшие ни в чем не повинную охрану. Он вялой рукой махнул в сторону кабинета Старого Иезуита. Но тот уже катил в аэропорт, раздумывая, какой на этот раз букет привезти супруге из-за границы. Это старинную традицию, заведенную ещё в годы работы в Ватикане, он никогда не нарушал...
СТРАНА, ГДЕ ПРАВИТ ДЫРОКОЛ
МЕШОК ДЕНЕГ
...Так и мне узнать случилось, что за птица президентский лайнер. Андрей Андреич, любимый руководитель, одарил с барского плеча поездкой в далекий канадский Ванкувер - на так называемый "облет" или "предподготовку". Это когда несколько высокопоставленных кремлевских особ садятся в "резервный" Ил-62 (копию ельцинского) и вчерне отрабатывают будущий официальный визит. Следом снаряжается полномасштабный подготовительный десант - дней на десять. (Его-то и оставил для себя Старый Иезуит.) А мы, важные персоны, летим всего на полдня - заключить что-то вроде договора о намерениях.
В Ванкувере вскоре должна состояться встреча глав развитых стран. "Всюду, понимаешь, верховодит Семерка. Непорядок..." - размышлял новый кремлевский мечтатель. Ему страстно хотелось, чтобы колесо мировой истории, споткнувшись о Россию, непременно превратилось в Большую Восьмерку. Так в недалеком будущем, к ужасу Запада, и случилось. Нас всюду приняли - и в Парижский, и в Лондонский клубы. И что же? "...А то письмо, в котором деньги ты просила, я до сих пор ещё не получал", - говорится в старом анекдоте...
Ох, не нужно было мне туда соваться! Старый Иезуит случайных подарков не дарит. Сутки в воздухе до Ванкувера, короткие переговоры - и восвояси. Еще сутки. С ума можно сойти.
Чтобы этого не случилось, мои более искушенные коллеги - руководитель президентского протокола, зам начальника Службы безопасности, начальник штаба одноименной службы, шеф мидовского протокола - основательно подготовились к полету. "Приобщайся! - хором сказали они мне, как только лайнер убрал шасси, и налили по первой. - За отрыв от земли. Иначе скиснешь..."
Никогда раньше не приходилось общаться со столь высоким руководством. Владимир Шевченко, мой однофамилец, был когда-то всемогущим управделами ЦК ВЛКСМ, занимался дипломатической работой. Наконец, из партийного резервиста превратился в главного протокольщика генсека Горбачева. По воспоминаниям Владимира Николаевича, Раиса Максимовна со страстью Одри Хэпберн вошла в роль первой леди, решила, что ровня Тэтчер или - выше поднимай! - самой королеве Елизавете. Стала по всему миру скупать бриллианты с кулак величиной, чтоб досягнуть до венценосной Вандербильдихи. И так преуспела, что будуар её начал походить на Грановитую палату... Охранников замучила мелкими придирками и увольняла за любое непослушание. Шевченко тоже доставалось: перед каждым выходом в свет - истерика. "Что надеть... не так сидит... засмеют... а вон у Рейганихи... мы не в Крыжополь приехали... молчать!" Михаил Сергеевич лишь кисло улыбался - потому относился к жене, как проказливому ребенку.
- Стало быть, второй тост - за нашего дорогого дедушку! - поднял бокал Шевченко, имея в виду Б.Н., спасшего его от "злой Райки" и сохранившего в той же должности. Невиданное дело для Кремля. Владимир Николаевич был единственным крупным чиновником, доставшимся Ельцину в наследство от прежнего управителя...
Но если с Шевченко президент поступил все же по-людски, то с Горбачевым совсем некрасиво получилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
* * *
Зачем я все это рассказываю?
Мелочи играют в нашей жизни подчас решающую роль. Кремль - не исключение. Вот уже несколько дней находясь душой на ностальгическом Апеннинском полуострове (как фотограф Паша - в семейном кругу), Старый Иезуит то ли забыл, то ли проигнорировал задание Костикова. Сейчас уж не дознаешься. Просто упустил одну мелочь - выдвинуть из факса поддончик, куда ложатся прибывшие сообщения. Если не выдвигать - они, как опавшие листья, устремляются на пол, под стол. Поди потом сыщи!
Костиков не любил два раза повторять задание. Пришел за час до начала мероприятия, попил чайку с лимоном, поправил карденовский галстук. И вот, поскрипывая лаковыми штиблетами, он уже шагает по коридору в сторону президентской половины, уверенный, что все в его хозяйстве ладно - телеги подмазаны, скотина накормлена, зимой с мясом будем - и нос в табаке...
Пресса, по установленному в Кремле распорядку, должна являться за полчаса до начала мероприятия. Но она не пришла ни за полчаса, ни за десять минут, ни к началу. Уже походкой Винни-Пуха пронес себя в президентский кабинет Гайдар, расселись вокруг стола другие видные демократы. Но журналисты не обнаружились и после того, как Ельцин прочел вступление. Отложив бумаги, президент недовольно засопел, поманил пальцем Костикова.
- Вячеслав Васильевич! Где пресса? Я же просил. Объяснитесь позже...
Как ледяной водой окатил.
Вернувшись в кабинет, Костиков, еле сдерживаясь, потребовал к себе Старого Иезуита. Поняв, в какую ситуацию попал, тот развел руками и, как подобает инквизитору, не долго думая обвинил во всем нас, недоделанных консультантов, бездельников - не озаботились, понимаешь, ответственным поручением, не напомнили, сидели сложа руки. Но руководитель пресс-службы как раз очень не любил, когда ему что-то напоминали. "Я никогда ничего не забываю, - любил повторять он нам. - Любой из вас моей памяти позавидует..."
Костиков слушал с неодобрением и недоверием.1 Поняв, что ничего от друга не добьется, по очереди пригласил каждого из нас. Не желая брать на душу чужой и такой опасный грех (немедленно уволят), мы кое-как объяснили произошедшее. Все очень просто, сказали мы. Андрей Андреич, получив из службы аккредитации факс со списком журналистов, должен был его завизировать (без сигнатуры руководителя пресс-службы бумага недействительна) и отправить в службу охраны. Та, в свою очередь, передавала список на пост у Спасских ворот. Дальше - проверка документов, досмотр аппаратуры. Все. Можно двигаться в покои президента.
Но поддончик от факса (как незабвенный опенок) сыграл свою роковую роль. Он спокойно дремал в чреве факсимильного аппарата вместо того, чтобы гордо торчать и быть готовым к приему важного сообщения. Списки пришли вовремя, упали под стол и тоже свернулись калачиком. А Старый Иезуит в водовороте итальянских проблем решил, что раз стол пуст, никто не беспокоит, не несет бумаги на подпись - значит, все само собой сладилось. И телефоны все утро молчат... А охране вообще "до фени" - президентское там мероприятие или ещё какое. Нет списков - нет журналистов. Проход закрыт.
Не успели секретарши отпоить Костикова сердечными каплями, в приемную ворвались разгневанные корреспонденты, два часа впустую клявшие ни в чем не повинную охрану. Он вялой рукой махнул в сторону кабинета Старого Иезуита. Но тот уже катил в аэропорт, раздумывая, какой на этот раз букет привезти супруге из-за границы. Это старинную традицию, заведенную ещё в годы работы в Ватикане, он никогда не нарушал...
СТРАНА, ГДЕ ПРАВИТ ДЫРОКОЛ
МЕШОК ДЕНЕГ
...Так и мне узнать случилось, что за птица президентский лайнер. Андрей Андреич, любимый руководитель, одарил с барского плеча поездкой в далекий канадский Ванкувер - на так называемый "облет" или "предподготовку". Это когда несколько высокопоставленных кремлевских особ садятся в "резервный" Ил-62 (копию ельцинского) и вчерне отрабатывают будущий официальный визит. Следом снаряжается полномасштабный подготовительный десант - дней на десять. (Его-то и оставил для себя Старый Иезуит.) А мы, важные персоны, летим всего на полдня - заключить что-то вроде договора о намерениях.
В Ванкувере вскоре должна состояться встреча глав развитых стран. "Всюду, понимаешь, верховодит Семерка. Непорядок..." - размышлял новый кремлевский мечтатель. Ему страстно хотелось, чтобы колесо мировой истории, споткнувшись о Россию, непременно превратилось в Большую Восьмерку. Так в недалеком будущем, к ужасу Запада, и случилось. Нас всюду приняли - и в Парижский, и в Лондонский клубы. И что же? "...А то письмо, в котором деньги ты просила, я до сих пор ещё не получал", - говорится в старом анекдоте...
Ох, не нужно было мне туда соваться! Старый Иезуит случайных подарков не дарит. Сутки в воздухе до Ванкувера, короткие переговоры - и восвояси. Еще сутки. С ума можно сойти.
Чтобы этого не случилось, мои более искушенные коллеги - руководитель президентского протокола, зам начальника Службы безопасности, начальник штаба одноименной службы, шеф мидовского протокола - основательно подготовились к полету. "Приобщайся! - хором сказали они мне, как только лайнер убрал шасси, и налили по первой. - За отрыв от земли. Иначе скиснешь..."
Никогда раньше не приходилось общаться со столь высоким руководством. Владимир Шевченко, мой однофамилец, был когда-то всемогущим управделами ЦК ВЛКСМ, занимался дипломатической работой. Наконец, из партийного резервиста превратился в главного протокольщика генсека Горбачева. По воспоминаниям Владимира Николаевича, Раиса Максимовна со страстью Одри Хэпберн вошла в роль первой леди, решила, что ровня Тэтчер или - выше поднимай! - самой королеве Елизавете. Стала по всему миру скупать бриллианты с кулак величиной, чтоб досягнуть до венценосной Вандербильдихи. И так преуспела, что будуар её начал походить на Грановитую палату... Охранников замучила мелкими придирками и увольняла за любое непослушание. Шевченко тоже доставалось: перед каждым выходом в свет - истерика. "Что надеть... не так сидит... засмеют... а вон у Рейганихи... мы не в Крыжополь приехали... молчать!" Михаил Сергеевич лишь кисло улыбался - потому относился к жене, как проказливому ребенку.
- Стало быть, второй тост - за нашего дорогого дедушку! - поднял бокал Шевченко, имея в виду Б.Н., спасшего его от "злой Райки" и сохранившего в той же должности. Невиданное дело для Кремля. Владимир Николаевич был единственным крупным чиновником, доставшимся Ельцину в наследство от прежнего управителя...
Но если с Шевченко президент поступил все же по-людски, то с Горбачевым совсем некрасиво получилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42