Могу писать радиообращения или обдумывать национальную идею. Сейчас в Кремле это популярно...
Валя уклончиво обвел глазами мебель.
- Свяжусь с тобой, - говорит, - через пару дней, оставь телефоны в приемной, есть идеи, связанные с "паблик рилейшнз".
- Совсем наши коллеги-журналисты заругали "Борьку Ельцина", - сказал он на прощание. - Надо что-то делать...
Что за идеи, так и осталось загадкой. Потому что ни через пару дней, ни через неделю, ни через месяц старый приятель не позвонил. Секретарши же соединять не стали. И правда - на черта ему прежние знакомства? Старая "Комсомолка" давно угасла. А новый Валя, углубившись в кремлевские лабиринты, из рубахи-парня давно превратился в мокрую мышку. (Один мой приятель всякий раз, когда устраивался на новую работу, убеждал руководство: возьмите меня, не прогадаете, я - мокрая мышка. Там, где обычная не пролезет, - мокрая проскользнет!) Разбогател, ребенка на чужбину снарядил - набираться ума на пару с царским отпрыском. Алую кровь сменил на голубую. Научился, вслед за своим героем и покровителем, в нужный момент отворачиваться от друзей. И как Селезнев в "Комсомолке" - стремительно убирать неугодных.
Но и мокрая мышка не застрахована от ловушки. Даже такой близкий человек, как Валя, не смог до конца распознать волчий характер воспетого им президента. Сам, впрочем, виноват. Прохлопать у себя под носом "заговор", допустить, чтобы двое ближайших холопьев - Кокошин с Ястржембским - посмели предложить на пост премьер-министра кандидатуру Лужкова - приговор самому себе. Уж Юмашеву-то лучше других известно, что Борис Николаевич терпеть не может Юрия Михайловича. Как и любого другого кандидата на его кресло. Сама мысль о передаче власти ему ненавистна. А тут близкий человек недоглядел, что хлопочут за опасного конкурента. И потянулась нетвердая рука к "монблану", "монблан" к бумаге. Секунда - и слова свободно потекут: "...освободить Юмашева В.Б. от занимаемой должности..."
...Все, граждане, пора остановиться. "Предательский список" Ельцина не уступит любовному Казановы. Очень длинный список. И конца ему не видно...
"КОЛЕБЛЯСЬ НАД БЕЗДНОЙ..."
Исповедь кремлевского опера на тему 17 августа
Незадолго до смерти Достоевский воскликнул: "Вся Россия стоит на какой-то окончательной точке, колеблясь над бездной". Ему не дано будет узнать, что через месяц после его кончины трагически оборвется неспокойное царствование Александра II.
Слова писателя звучат сегодня так же тревожно, как и сто лет назад.
Последнее десятилетие уходящего века изобиловало смертями и кровью, мы пережили два путча, и только стечение обстоятельств уберегло страну от новой гражданской войны. Не успев отдышаться после позорной чеченской кампании, мы опять, по воле неразумных политиков, оказались у края бездны. И вновь приходится задавать себе вечные, "достоевские" вопросы: почему Россия в цветущем хороводе стран, среди красивых подруг всегда остается дурнушкой? Чья злая воля преследует нас?
Поговорить об этом я решил не с литератором, философом или политологом, а с полковником Г., в недавнем прошлом сотрудником Службы безопасности президента. На глазах у Г. и при его участии разворачивались события, дающие объяснение многим сегодняшним бедам и болезням. Кроме того, прогнозы профессионального оперативника будут полезны в дни нового нежданного кризиса, когда перед ограбленными людьми снова, как и десять лет назад, встает отнюдь не "достоевский" - "животный", насущный вопрос жизни скупать ли на последние крупу, готовясь к зимней голодухе, или выходить с кистенем на большую дорогу...
МЕРКНУЩИЙ СВЕТ "АЛЬФЫ"
- Ты, по-моему, тогда ещё в Кремле работал, - рассказывает начинающий седеть, но не потерявший ни спортивной формы, ни стального волчьего огонька в глазах полковник Г. - Должен помнить ту ночь с 3 на 4 октября 93-го года. Похоже на сегодняшнее настроение - голова кружится, ноги ватные, апатия. И мелодия Шевчука - "что же будет с Родиной и с нами..." в мозгу вертится. Вызывает меня поздно вечером Борис Ратников, зам Барсукова. Говорит только что к Коржакову приходили Бурбулис и Филатов, оба бледные. "Последний - натуральная моль в муке!" - смеялся после аудиенции Коржаков, особенно "расположенный" к руководителю администрации. Рассказали, что обнаружили где-то в Подмосковье чудо-физика, создавшего лазерный прибор, воздействующий на толпу. Несколько пучков света, направленных в глаза, - и "враги демократии" ослепнут, некому будет Кремль брать. Ратников вручил мне адрес - "возьми пару ребят, съезди, выясни, в чем дело". Вернулись ночью чертыхаясь - туфта! Прибор весом чуть не в три тонны, экспериментальная модель, до "эксплуатации" ещё далеко. Но злился я не из-за гиперболоида, будь он неладен. Возмутило другое - божий одуванчик Филатов (вечно в глазах слезы, как у старой девы), голос тихий, жалобный, своей тени боится, а какую расправу над народом удумал! Да и глупо как.
Впрочем, не менее глупо и жестоко было посылать "Альфу", призванную освобождать заложников, штурмовать Белый дом... Незадолго до этих событий мне было поручено подготовить секретный указ об оперативном подчинении "Альфы" Службе безопасности президента. Ельцин указ подписал. Но когда ребята отказались от штурма, досталось не Коржакову, начальнику службы, а Михал Иванычу Барсукову. Коржаков уже был высокого полета птицей, недосягаемой. Но больше всех влетело Геннадию Николаевичу Зайцеву, руководителю "Альфы". Об этом ещё нигде не писали, скажу только тебе: Зайцев два раза был близок к самоубийству - в ночь, когда штурм не состоялся и Ельцин материл офицеров так, что на улице было слышно, и когда его увольняли. Игорь Митрофанов, спецназовец, случайно войдя к Зайцеву, в последнюю секунду отвел руку Геннадия Николаевича с пистолетом от виска... Не перевелась ещё офицерская честь!
А что Ельцин, спрашиваешь? То же, что и всегда. В ту ночь, как ты помнишь, он не соизволил обратиться к нации (как и в пору нынешнего кризиса вместо того, чтобы успокоить людей, обсуждал с болгарским президентом перспективы сотрудничества. В стране паника, у людей испаряются последние копейки, а у президента душа болит, что с Болгарией торговля вялая...). Тогда на телевидение отправили Костикова - брешь прикрывать, он пытался что-то мямлить: Ельцин, мол, со своим народом, переживает, весь на защите конституционного строя. А он не с народом был - с бутылкой, оттащить от которой его и трактором невозможно. Нажрался, прости за грубость, сел в вертолет, благо тут же, на Ивановской площади дожидался, и улетел восвояси - в санаторий "Русь"... Танки стояли уже на мосту, у Белого дома.
И ещё поразили меня твои коллеги с Первого канала телевидения, скажи им, пусть не обижаются, тем более что канал отключил их тогдашний начальник, большой храбрец Брагин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Валя уклончиво обвел глазами мебель.
- Свяжусь с тобой, - говорит, - через пару дней, оставь телефоны в приемной, есть идеи, связанные с "паблик рилейшнз".
- Совсем наши коллеги-журналисты заругали "Борьку Ельцина", - сказал он на прощание. - Надо что-то делать...
Что за идеи, так и осталось загадкой. Потому что ни через пару дней, ни через неделю, ни через месяц старый приятель не позвонил. Секретарши же соединять не стали. И правда - на черта ему прежние знакомства? Старая "Комсомолка" давно угасла. А новый Валя, углубившись в кремлевские лабиринты, из рубахи-парня давно превратился в мокрую мышку. (Один мой приятель всякий раз, когда устраивался на новую работу, убеждал руководство: возьмите меня, не прогадаете, я - мокрая мышка. Там, где обычная не пролезет, - мокрая проскользнет!) Разбогател, ребенка на чужбину снарядил - набираться ума на пару с царским отпрыском. Алую кровь сменил на голубую. Научился, вслед за своим героем и покровителем, в нужный момент отворачиваться от друзей. И как Селезнев в "Комсомолке" - стремительно убирать неугодных.
Но и мокрая мышка не застрахована от ловушки. Даже такой близкий человек, как Валя, не смог до конца распознать волчий характер воспетого им президента. Сам, впрочем, виноват. Прохлопать у себя под носом "заговор", допустить, чтобы двое ближайших холопьев - Кокошин с Ястржембским - посмели предложить на пост премьер-министра кандидатуру Лужкова - приговор самому себе. Уж Юмашеву-то лучше других известно, что Борис Николаевич терпеть не может Юрия Михайловича. Как и любого другого кандидата на его кресло. Сама мысль о передаче власти ему ненавистна. А тут близкий человек недоглядел, что хлопочут за опасного конкурента. И потянулась нетвердая рука к "монблану", "монблан" к бумаге. Секунда - и слова свободно потекут: "...освободить Юмашева В.Б. от занимаемой должности..."
...Все, граждане, пора остановиться. "Предательский список" Ельцина не уступит любовному Казановы. Очень длинный список. И конца ему не видно...
"КОЛЕБЛЯСЬ НАД БЕЗДНОЙ..."
Исповедь кремлевского опера на тему 17 августа
Незадолго до смерти Достоевский воскликнул: "Вся Россия стоит на какой-то окончательной точке, колеблясь над бездной". Ему не дано будет узнать, что через месяц после его кончины трагически оборвется неспокойное царствование Александра II.
Слова писателя звучат сегодня так же тревожно, как и сто лет назад.
Последнее десятилетие уходящего века изобиловало смертями и кровью, мы пережили два путча, и только стечение обстоятельств уберегло страну от новой гражданской войны. Не успев отдышаться после позорной чеченской кампании, мы опять, по воле неразумных политиков, оказались у края бездны. И вновь приходится задавать себе вечные, "достоевские" вопросы: почему Россия в цветущем хороводе стран, среди красивых подруг всегда остается дурнушкой? Чья злая воля преследует нас?
Поговорить об этом я решил не с литератором, философом или политологом, а с полковником Г., в недавнем прошлом сотрудником Службы безопасности президента. На глазах у Г. и при его участии разворачивались события, дающие объяснение многим сегодняшним бедам и болезням. Кроме того, прогнозы профессионального оперативника будут полезны в дни нового нежданного кризиса, когда перед ограбленными людьми снова, как и десять лет назад, встает отнюдь не "достоевский" - "животный", насущный вопрос жизни скупать ли на последние крупу, готовясь к зимней голодухе, или выходить с кистенем на большую дорогу...
МЕРКНУЩИЙ СВЕТ "АЛЬФЫ"
- Ты, по-моему, тогда ещё в Кремле работал, - рассказывает начинающий седеть, но не потерявший ни спортивной формы, ни стального волчьего огонька в глазах полковник Г. - Должен помнить ту ночь с 3 на 4 октября 93-го года. Похоже на сегодняшнее настроение - голова кружится, ноги ватные, апатия. И мелодия Шевчука - "что же будет с Родиной и с нами..." в мозгу вертится. Вызывает меня поздно вечером Борис Ратников, зам Барсукова. Говорит только что к Коржакову приходили Бурбулис и Филатов, оба бледные. "Последний - натуральная моль в муке!" - смеялся после аудиенции Коржаков, особенно "расположенный" к руководителю администрации. Рассказали, что обнаружили где-то в Подмосковье чудо-физика, создавшего лазерный прибор, воздействующий на толпу. Несколько пучков света, направленных в глаза, - и "враги демократии" ослепнут, некому будет Кремль брать. Ратников вручил мне адрес - "возьми пару ребят, съезди, выясни, в чем дело". Вернулись ночью чертыхаясь - туфта! Прибор весом чуть не в три тонны, экспериментальная модель, до "эксплуатации" ещё далеко. Но злился я не из-за гиперболоида, будь он неладен. Возмутило другое - божий одуванчик Филатов (вечно в глазах слезы, как у старой девы), голос тихий, жалобный, своей тени боится, а какую расправу над народом удумал! Да и глупо как.
Впрочем, не менее глупо и жестоко было посылать "Альфу", призванную освобождать заложников, штурмовать Белый дом... Незадолго до этих событий мне было поручено подготовить секретный указ об оперативном подчинении "Альфы" Службе безопасности президента. Ельцин указ подписал. Но когда ребята отказались от штурма, досталось не Коржакову, начальнику службы, а Михал Иванычу Барсукову. Коржаков уже был высокого полета птицей, недосягаемой. Но больше всех влетело Геннадию Николаевичу Зайцеву, руководителю "Альфы". Об этом ещё нигде не писали, скажу только тебе: Зайцев два раза был близок к самоубийству - в ночь, когда штурм не состоялся и Ельцин материл офицеров так, что на улице было слышно, и когда его увольняли. Игорь Митрофанов, спецназовец, случайно войдя к Зайцеву, в последнюю секунду отвел руку Геннадия Николаевича с пистолетом от виска... Не перевелась ещё офицерская честь!
А что Ельцин, спрашиваешь? То же, что и всегда. В ту ночь, как ты помнишь, он не соизволил обратиться к нации (как и в пору нынешнего кризиса вместо того, чтобы успокоить людей, обсуждал с болгарским президентом перспективы сотрудничества. В стране паника, у людей испаряются последние копейки, а у президента душа болит, что с Болгарией торговля вялая...). Тогда на телевидение отправили Костикова - брешь прикрывать, он пытался что-то мямлить: Ельцин, мол, со своим народом, переживает, весь на защите конституционного строя. А он не с народом был - с бутылкой, оттащить от которой его и трактором невозможно. Нажрался, прости за грубость, сел в вертолет, благо тут же, на Ивановской площади дожидался, и улетел восвояси - в санаторий "Русь"... Танки стояли уже на мосту, у Белого дома.
И ещё поразили меня твои коллеги с Первого канала телевидения, скажи им, пусть не обижаются, тем более что канал отключил их тогдашний начальник, большой храбрец Брагин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42