Горько плакала Маша, пустой ящик прижимая, расстроилась мама, папа обещал хомяка купить.
Купил белого хомяка, привез дочке. Посадили хомяка в банку. Стал хомяк в банке жить. Маша на него не налюбуется. На ночь ставит банку рядом с кроватью, и спят два друга – хомяк и Маша, и сны у них почти одинаковые.
Жарко хомяку в банке, душно. Переместила его Маша в Щеглову клетку для поправки здоровья, а он перекладинки прогрыз, прутья спинкой раздвинул – и был таков!
Ночью слышал папа, как дикий кот Грузик радовался – терзал белого хомяка на свободе.
Плакала Маша, расстроилась мама, папа сказал: "Хватит!"
При заходящем солнце у большого теплого камня поймала Маша ящерицу. Поселила ее в большом спичечном коробке, и целое лето прожили они вместе: ящерица – в коробке, а Маша – снаружи. Пришла пора уезжать – открыла Маша темницу, а ящерица,
не прощаясь, скользнула у нее между пальцами, упала в траву и пропала.
– До свиданья, ящерица, я тебя не забуду! крикнула ей вслед Маша.
В городе Маша пошла в школу. Появились у нее заботы и дела, но по-прежнему животные из джунглей вели разговоры по вечерам, а сны посещали старые друзья: щегол, черепаха, хомяк и ящерица.
Глубокой осенью около своей парадной Маша увидела толстую серую кошку. Кошка с неохотой двигалась и от пищи отворачивалась. Лена Травкина, специалист по трудным житейским вопросам, уверенно сказала:
– У этой кошки скоро будут котята!
И правда, через несколько дней все так и случилось. И авторитет Лены поднялся еще выше.
Две недели девчонки снабжали кошку продуктами. Котят между собой поделили по жребию. Назначили день по отлову. Пришли – кошки нет, котята лежат мертвые.
Маша, как увидела побоище, выскочила на улицу и побежала куда глаза глядят. Заметила телефонную будку – бросилась туда.
– Помогите, пожалуйста, котятам, они умирают! – закричала она в трубку.
На другом конце провода диспетчер вздрогнул от неожиданности и закричал:
– Это что за хулиганство! Повесь трубку, кому говорю!
Но Маша так плакала, что диспетчер "Скорой помощи" смягчился:
– Не плачь, девочка, у тебя горе маленькое! Иди домой!
Маша вышла из будки, девчонки уже тут как тут. Погоревали они, покричали, погрозили неизвестным врагам и побежали к дому.
Навстречу им, увешанный сумками, шел из магазина Максим Петрович. Девчонки бросились к нему. Толкаясь, наперебой стали рассказывать страшный случай. Девчонки потеснили Максима Петровича с мостков, где он стоял. Максим Петрович потерял равновесие и ступил в жирную глину. Нога увязла. Он стал вытаскивать ногу, ногу вытащил, а ботинок остался в глине. Максим Петрович поставил на мостки сумки и полез за ботинком. В это время плакальщицы опрокинули ему на брюки бидон с молоком.
– Ничего себе, – сказал Максим Петрович и поморщился. Он схватился за сумки – в сумке что-то крякнуло.
– Ох! – простонал Максим Петрович, представляя себе получившуюся яичницу.
Девчонки приняли его стон за соболезнующий и стали просить его принять участие в похоронах.
Дома Максиму Петровичу крепко попало от жены. Настроение у него сделалось самым что ни на есть похоронным. Он выхватил из шкафа коробку с надписью "Цебо", вытряхнул на пол новые сапожки жены, схватил лопату и помчался на улицу.
На улице ему стало холодно в мокрой одежде, и он, радостно засмеявшись, подумал: "Заболею теперь наконец!"
Те несколько минут, которые он потратил на рытье ямы, он посвятил обдумыванию превратностей человеческой жизни. Он посмотрел на себя со стороны, и ему стало смешно. Но вокруг никто не смеялся. Тихие, совсем печальные лица окружали его, и он удержался от смеха.
Когда "братская могила" была готова, Максим Петрович произнес прощальную речь:
– Тот, кто заставил нас собраться в чистом поле, остался для нас неизвестным разбойником. Он не любит кошек, а также и детей и – по моему глубокому убеждению – очень плохой человек! Поэтому предлагаю выселить его на Луну, поскольку достоверно известно, что там нет ни детей, ни кошек. Вечная память бедным котятам!
Опустили коробку в яму, забросали землей и разошлись кто куда.
Вечером Максим Петрович сидел у Маши на диване.
– День траура. Как полагается, сидим дома, ни каких увеселений, – заметил он. – Картину крутят новую не для нас!
Маша, приподнявшись на локтях, проникновенно смотрела на отца. Максим Петрович погладил ее по голове и спросил:
– Ну что ты еще придумаешь?
– А ты знаешь, папка, кого ты мне подари? Ты только не бойся! Щенка ты мне подари, я придумала. Это очень серьезно!
Хотя день выдался сегодня на редкость невеселый, Максим Петрович подпрыгнул вдруг и засмеялся, как от щекотки. Он убежал в свою комнату и стал лихорадочно писать фантастический рассказ, который писал уже три года в нерабочее время. Ручка бежала по бумаге, как собака, рвущаяся с поводка. Она бежала в город Никуда, где жили маленькие электронные люди со своими электронными детьми, которые были очень веселыми и счастливыми, несмотря на то что ни разу в жизни не видели ни одной живой лягушки или даже обыкновенного муравья.
Жизнь вторая
ФЕДЯ ГОНЧАРОВ ПО ПРОЗВИЩУ СВИРЕПЫЙ НОСОРОГ
Когда составляли список первого "А", внесли в него фамилию, печально известную всей школе. Наталья Савельевна, прочитав эту фамилию, вычеркнула ее. Петр Данилович вписал ее снова и сказал:
– Куда же прикажете деть Гончарова? Все от него отказываются, а кто его воспитывать будет? Педагог вы опытный, вам и карты в руки!
Очень не хотелось Наталье Савельевне брать к себе Гончарова, но пришлось.
– Намыкаюсь я с ним! Второгодник и вдобавок хулиган, как говорят!
С таким настроением начала тогда Наталья Савельевна первый урок. Гончарова она посадила на последнюю парту вместе с Соколовой, про которую в то время еще ничего не знала.
Весь день Гончаров посвятил упорной борьбе за расширение своих владений. Он упирался ногами в пол, а боком наваливался на Соколову и старался спихнуть ее с парты. Его расчет был прост. Он ее сталкивает на пол, его выгоняют, а за дверью – очень интересно!
Наталья Савельевна все замечала, но делала вид, что Гончаров для нее как бы не существует. Соколова тихо сопротивлялась, понимая, что в школе положено терпеть всякие неудобства. Она уперлась ногой в перекладину. Гончаров взмок от натуги, но успехов не достиг. Соседка попалась какая-то странная. "Может, она немая", – подумалось ему.
Маша ослабила затекшую ногу. Тут-то он ее и столкнул. Маша свалилась на пол. Он нагнулся посмотреть : может, она где-то зацепилась – грохота не слышно! Но она метнулась за парту и снова уставилась на учительницу.
Ты что – ненормальная?
Она ответила шепотом:
– Ненормальная!
Это его удивило: всегда ненормальным был он. Ему нравилось быть ненормальным, и он не хотел делиться славой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54