Судя по его внешности, у него здоровеннейший аппетит, и в то же время — такой вид, точно он не может проглотить и куска, если он не во фраке. Я уговорила Бетси послать домой за сундуком вечерних туалетов, дабы поддержать наше светское достоинство. Одно хорошо — он завтракает в гостинице, а завтраки у них, по слухам, очень сытные.
Скажи Джервису, как я жалею, что он не с нами и не может вбить первый гвоздь для нашего лагеря. Караул! С.У. идет по дорожке. Господи, спаси!
Твоя несчастная
С. Мак-Брайд.
Приют Джона Грайера,
8-е мая.
Дорогая Джуди!
Наш лагерь готов, наш энергичный брат уехал, наши двадцать четыре мальчика провели две ночи под открытым небом. Три навеса, крытые корою, придают местности очень милый, деревенский вид.
Они похожи на наши, Адирондакские — закрыты с трех сторон, открыты спереди. Один больше других, это — отдельный коттедж для мистера Уизерспуна. Рядом, в хижине, — все для купания: три крана в стене и три кувшина. Каждый лагерь выбрал своего купального старосту, который становится на стул и по очереди обливает дрожащих купальщиков. Раз наши попечители не дают нам достаточно ванн, придется прибегать к собственным изобретениям.
Наши три лагеря сорганизовались в три племени краснокожих; у каждого свой вождь, ответственный за поведение. Мистер Уизерспун — верховный вождь, а доктор Мак-Рэй — знахарь. Во вторник они отпраздновали вступление в лагерь и хотя из вежливости пригласили меня, но я решила, что это дело мужское, а вместо себя послала угощение, которое приняли с восторгом. Мы с Бетси дошли до футбольной площадки, чтобы издали посмотреть на церемонию. Храбрые воины сидели на корточках вокруг огромного костра; каждый из них был украшен одеялом и перьями. (У наших петухов и кур несколько ощипанный вид, но я не задаю неприятных вопросов.) Доктор, с одеялом через плечо, исполнял военный танец, а Джимми и мистер Уизерспун били в барабаны (два наших медных котла навеки погнуты). Вообрази доктора! Это первый проблеск молодости, который мне удалось в нем подметить.
После десяти часов, когда храбрые воины мирно лежали в постелях, трое мужчин пришли в дом и бросились в мои удобные кресла. Вид у них был поистине мученический. Чего не сделаешь ради благотворительности! Но меня не так легко провести. Они выдумали всю эту церемонию для собственного удовольствия.
Пока мистер Уизерспун как будто чувствует себя неплохо. Он председательствует на одном конце нашего стола, под особой протекцией Бетси, и я слышала, что он вносит немало живости в почтенное собрание.
Я не могу предоставить ему отдельную комнату, но он сам вышел из положения, предложив занять нашу новую лабораторию, и проводит вечера с книгой и трубкой, удобно расположившись в зубоврачебном кресле. Я думаю, немного нашлось бы светских молодых людей, которые согласились бы проводить вечера так безобидно. Эта девица из Детройта — счастливое существо.
О ужас! Большущий, набитый автомобиль остановился у подъезда. Видимо, хотят осмотреть приют, а Бетси нет дома! Лечу. Addio!
Салли.
Дорогой Гордон!
Это не письмо — я не в долгу у Вас, — а только квитанция на шестьдесят пять пар роликовых коньков. Большое спасибо.
С. Мак-Б.
Пятница.
Милый недруг!
Мне сказали, что вы заходили, когда меня не было. Джейн передала мне ваше поручение вместе с «Генезисом и философией воспитания». Она сказала, что Вы зайдете через несколько дней, чтобы услышать мое мнение об этой книге. Будет это устный или письменный экзамен?
Скажите, Вам никогда не приходило в голову, что Ваше образование немного односторонне? У меня иногда появляется мысль, что умственный облик доктора Мак-Рэя не пострадал бы от некоторой шлифовки. Обещаю прочесть Вашу книгу, но с условием, что Вы прочтете мою. Прилагаю при сем «Беседы Долли» и через день или два спрошу Вашего мнения.
Нелегко сделать шотландца легкомысленным, но терпение и труд…
С. Мак-Б.
13-е мая.
Дорогая Джуди!
Стоит ли говорить о наводнениях в Огайо? Мы здесь, в нашем округе — как мокрая губка. Дождь льет пять дней подряд, и все идет шиворот-навыворот. У малюток был ложный круп, и мы две ночи не ложились. Кухарка подала в отставку, а где-то в стене — дохлая крыса. Наши навесы протекли, и на рассвете после первого ливня двадцать четыре промокших, вымазанных индейца, закутанных в одеяла, прибежали, дрожа от холода, к дверям, просить приюта. С тех пор все бельевые веревки и все перила завешаны сырыми одеялами, которые испускают пар, но сохнуть не желают. Перси Уизерспун вернулся в гостиницу, чтобы выждать, пока покажется солнце.
За четыре дня, проведенные взаперти, все дурное в детях высыпает наружу, словно корь. Мы с Бетси припомнили все подвижные игры, какие только можно устроить в таком тесном пространстве: прятки, жмурки, битву подушками, и прочее, и прочее. Мальчики играли в чехарду и содрали всю штукатурку.
Мы энергично и яростно принялись убирать. Деревянные обшивки вымыты, полы натерты; и все-таки у нас осталась уйма неизрасходованной энергии, иногда хочется поколотить друг друга.
Сэди Кэт стала настоящей бесихой. Существуют ли бесы-женщины? Если нет, то от нее пойдет эта порода. А сегодня утром у Лоретты Хиггинс был… право, не знаю, припадок или просто злость. Она легла на пол и целый час орала во все горло, а когда кто-нибудь пытался приблизиться к ней, она кусалась, брыкалась и вертелась, точно ветряная мельница.
Когда пришел доктор, она была уже совсем без сил. Он поднял ее и отнес в лазарет; когда же она заснула, он зашел ко мне и попросил разрешения осмотреть архив.
Лоретте тринадцать лет. За три года у нее было пять таких припадков, и каждый раз ее строго наказывали. История ее предков проста: мать умерла в сумасшедшем доме от белой горячки; отец неизвестен.
Он долго, нахмурив брови, штудировал эту страницу и покачал головой.
— Можно ли наказывать ребенка с такой наследственностью за то, что у него расстроена нервная система?
— Конечно, нет, — ответила я. — Лучше вылечить ее нервы.
— Если сможем.
— Мы откормим ее рыбьим жиром и солнечным светом, найдем ей добрую приемную мать, которая пожалеет бедную маленькую…
И тут мой голос осекся — я вспомнила лицо Лоретты с впалыми глазами, большим носом, раскрытым ртом, мочальными волосами, торчащими ушами и без подбородка. Ни одна приемная мать на свете не полюбит ребенка с таким лицом.
— О Господи! — сказала я. — Почему боги не наделят сирот голубыми глазами, локонами и кротостью? Тогда я могла бы поместить хоть тысячу в хорошие, добрые семьи…
— Боюсь, что боги не причастны к появлению Лоретт. О них заботятся бесы.
Бедный доктор, он так пессимистически смотрит на будущее Вселенной! Но это неудивительно при подобном образе жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Скажи Джервису, как я жалею, что он не с нами и не может вбить первый гвоздь для нашего лагеря. Караул! С.У. идет по дорожке. Господи, спаси!
Твоя несчастная
С. Мак-Брайд.
Приют Джона Грайера,
8-е мая.
Дорогая Джуди!
Наш лагерь готов, наш энергичный брат уехал, наши двадцать четыре мальчика провели две ночи под открытым небом. Три навеса, крытые корою, придают местности очень милый, деревенский вид.
Они похожи на наши, Адирондакские — закрыты с трех сторон, открыты спереди. Один больше других, это — отдельный коттедж для мистера Уизерспуна. Рядом, в хижине, — все для купания: три крана в стене и три кувшина. Каждый лагерь выбрал своего купального старосту, который становится на стул и по очереди обливает дрожащих купальщиков. Раз наши попечители не дают нам достаточно ванн, придется прибегать к собственным изобретениям.
Наши три лагеря сорганизовались в три племени краснокожих; у каждого свой вождь, ответственный за поведение. Мистер Уизерспун — верховный вождь, а доктор Мак-Рэй — знахарь. Во вторник они отпраздновали вступление в лагерь и хотя из вежливости пригласили меня, но я решила, что это дело мужское, а вместо себя послала угощение, которое приняли с восторгом. Мы с Бетси дошли до футбольной площадки, чтобы издали посмотреть на церемонию. Храбрые воины сидели на корточках вокруг огромного костра; каждый из них был украшен одеялом и перьями. (У наших петухов и кур несколько ощипанный вид, но я не задаю неприятных вопросов.) Доктор, с одеялом через плечо, исполнял военный танец, а Джимми и мистер Уизерспун били в барабаны (два наших медных котла навеки погнуты). Вообрази доктора! Это первый проблеск молодости, который мне удалось в нем подметить.
После десяти часов, когда храбрые воины мирно лежали в постелях, трое мужчин пришли в дом и бросились в мои удобные кресла. Вид у них был поистине мученический. Чего не сделаешь ради благотворительности! Но меня не так легко провести. Они выдумали всю эту церемонию для собственного удовольствия.
Пока мистер Уизерспун как будто чувствует себя неплохо. Он председательствует на одном конце нашего стола, под особой протекцией Бетси, и я слышала, что он вносит немало живости в почтенное собрание.
Я не могу предоставить ему отдельную комнату, но он сам вышел из положения, предложив занять нашу новую лабораторию, и проводит вечера с книгой и трубкой, удобно расположившись в зубоврачебном кресле. Я думаю, немного нашлось бы светских молодых людей, которые согласились бы проводить вечера так безобидно. Эта девица из Детройта — счастливое существо.
О ужас! Большущий, набитый автомобиль остановился у подъезда. Видимо, хотят осмотреть приют, а Бетси нет дома! Лечу. Addio!
Салли.
Дорогой Гордон!
Это не письмо — я не в долгу у Вас, — а только квитанция на шестьдесят пять пар роликовых коньков. Большое спасибо.
С. Мак-Б.
Пятница.
Милый недруг!
Мне сказали, что вы заходили, когда меня не было. Джейн передала мне ваше поручение вместе с «Генезисом и философией воспитания». Она сказала, что Вы зайдете через несколько дней, чтобы услышать мое мнение об этой книге. Будет это устный или письменный экзамен?
Скажите, Вам никогда не приходило в голову, что Ваше образование немного односторонне? У меня иногда появляется мысль, что умственный облик доктора Мак-Рэя не пострадал бы от некоторой шлифовки. Обещаю прочесть Вашу книгу, но с условием, что Вы прочтете мою. Прилагаю при сем «Беседы Долли» и через день или два спрошу Вашего мнения.
Нелегко сделать шотландца легкомысленным, но терпение и труд…
С. Мак-Б.
13-е мая.
Дорогая Джуди!
Стоит ли говорить о наводнениях в Огайо? Мы здесь, в нашем округе — как мокрая губка. Дождь льет пять дней подряд, и все идет шиворот-навыворот. У малюток был ложный круп, и мы две ночи не ложились. Кухарка подала в отставку, а где-то в стене — дохлая крыса. Наши навесы протекли, и на рассвете после первого ливня двадцать четыре промокших, вымазанных индейца, закутанных в одеяла, прибежали, дрожа от холода, к дверям, просить приюта. С тех пор все бельевые веревки и все перила завешаны сырыми одеялами, которые испускают пар, но сохнуть не желают. Перси Уизерспун вернулся в гостиницу, чтобы выждать, пока покажется солнце.
За четыре дня, проведенные взаперти, все дурное в детях высыпает наружу, словно корь. Мы с Бетси припомнили все подвижные игры, какие только можно устроить в таком тесном пространстве: прятки, жмурки, битву подушками, и прочее, и прочее. Мальчики играли в чехарду и содрали всю штукатурку.
Мы энергично и яростно принялись убирать. Деревянные обшивки вымыты, полы натерты; и все-таки у нас осталась уйма неизрасходованной энергии, иногда хочется поколотить друг друга.
Сэди Кэт стала настоящей бесихой. Существуют ли бесы-женщины? Если нет, то от нее пойдет эта порода. А сегодня утром у Лоретты Хиггинс был… право, не знаю, припадок или просто злость. Она легла на пол и целый час орала во все горло, а когда кто-нибудь пытался приблизиться к ней, она кусалась, брыкалась и вертелась, точно ветряная мельница.
Когда пришел доктор, она была уже совсем без сил. Он поднял ее и отнес в лазарет; когда же она заснула, он зашел ко мне и попросил разрешения осмотреть архив.
Лоретте тринадцать лет. За три года у нее было пять таких припадков, и каждый раз ее строго наказывали. История ее предков проста: мать умерла в сумасшедшем доме от белой горячки; отец неизвестен.
Он долго, нахмурив брови, штудировал эту страницу и покачал головой.
— Можно ли наказывать ребенка с такой наследственностью за то, что у него расстроена нервная система?
— Конечно, нет, — ответила я. — Лучше вылечить ее нервы.
— Если сможем.
— Мы откормим ее рыбьим жиром и солнечным светом, найдем ей добрую приемную мать, которая пожалеет бедную маленькую…
И тут мой голос осекся — я вспомнила лицо Лоретты с впалыми глазами, большим носом, раскрытым ртом, мочальными волосами, торчащими ушами и без подбородка. Ни одна приемная мать на свете не полюбит ребенка с таким лицом.
— О Господи! — сказала я. — Почему боги не наделят сирот голубыми глазами, локонами и кротостью? Тогда я могла бы поместить хоть тысячу в хорошие, добрые семьи…
— Боюсь, что боги не причастны к появлению Лоретт. О них заботятся бесы.
Бедный доктор, он так пессимистически смотрит на будущее Вселенной! Но это неудивительно при подобном образе жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52