д.
Бюджет вечеров пока что гарантировать может от 200 000 до 300 000 в вечер. В случае большего сбора увеличить эту сумму на несколько процентов. Останавливаться все эти прекрасные люди будут конечно у меня, в моем знаменитом сарае.
(Письмо обрывается - авт.)
ЛИСТЫ No 83, 84
Протокол допроса,
произведенного в Петроградской губернской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией по делу за No 2534 от 9.08. 1921 г.
Я, нижеподписавшийся, допрошенный в качестве обвиняемого,
показываю:
1. Фамилия: Гумилев
2. Имя отчество: Николай Степанович
3. Возраст: 35
4. Происхождение: из дворян
5. Место жительство: Петроград, угол Невского и Мойки, в Доме Искусств
6. Род занятий: писатель
7. Семейное положение: женат
8. Имущественное положение: никакого
9. Партийность: беспартийный
10. Политические убеждения: аполитичен
11. Образование общее высшее: профессор
специальное: филолог
12. Чем занимался, где служил:
а) до войны 1914 года: литературой, здесь и за границей
б) до февральской революции 1917 года: тоже
в) до октябрьской революции 1917 года: на военной службе в
качестве вольноопределяющегося, а потом - прапорщик
г) с октябрьской революции до ареста: в 18 году приехал из
Лондона в Петроград и до ареста находился членом коллегии
экспертов издательства "Всемирная литература"
13. Сведения о прежней судимости: никаких
ЛИСТ No 85
Показания по существу дела:
Месяца три тому назад ко мне утром пришел молодой человек высокого роста и бритый, сообщивший, что привез мне поклон из Москвы. Я пригласил его войти, и мы беседовали минут двадцать на городские темы. В конце беседы он обещал мне показать имеющиеся в его распоряжении русские заграничные издания. Через несколько дней он действительно принес мне несколько номеров каких-то газет. И оставил у меня, несмотря на мое заявление, что я в них не нуждаюсь. Прочтя эти номера и не найдя в них ничего для меня интересного, я их сжег.
Приблизительно через неделю он пришел опять и стал спрашивать меня, не знаю ли я кого-нибудь, желающего работать для контрреволюции. Я объяснил, что никого такого не знаю, тогда он указал на незначительность работы: добывание разных сведений и настроений, раздачу листовок и сообщил, что эта работа может оплачиваться. Тогда я отказался продолжать разговор с ним на эту тему, и он ушел. Фамилию свою он назвал мне, представляясь. Я ее забыл, но она была не Герман и не Шведов.
Н.Гумилев
9 августа 1921
ЛИСТ No 86
Протокол допроса
гр. Гумилева Николая Степановича
Допрошенный следователем Якобсоном, я показываю следующее: летом прошлого года я был знаком с поэтом Борисом Вериным и беседовал с ним на политические темы, горько сетуя на подавление частной инициативы в Советской России. Осенью он уехал в Финляндию, через месяц я получил в мое отсутствие от него записку, сообщавшую, что он доехал благополучно и хорошо устроился. Затем, зимой, перед Рождеством, ко мне пришла немолодая дама, которая мне передала недописанную записку, содержащую ряд вопросов, связанных, очевидно, с заграничным шпионажем, например, сведения о готовящемся походе на Индию. Я ответил ей, что никаких таких сведений я давать не хочу, и она ушла.
Затем, в начале Кронштадского восстания ко мне пришел Вячеславский с предложением доставлять для него сведения и принять участие в восстании, буде оно переносится в Петроград. От дачи сведений я отказался, а на выступление согласился, причем сказал, что мне, по всей вероятности, удастся в момент выступления собрать и повести за собой кучку прохожих, пользуясь общим оппозиционным настроением. Я выразил также согласие на попытку написания контрреволюционных стихов. Дней через пять он пришел ко мне опять, вел те же разговоры и предложил гектографировальную ленту и деньги на расходы, связанные с выступлением. Я не взял ни того ни другого, указав, что не знаю, удастся ли мне использовать ленту. Через несколько дней он зашел опять, и я определенно ответил, что ленту я не беру, не будучи в состоянии использовать, а деньги 200 000 взял на всякий случай и держал их в столе, ожидая или событий, то есть восстания в городе, или прихода Вячеславского, чтобы вернуть их, потому что после падения Кронштадта я резко изменил мое отношение к Советской власти. С тех пор ни Вячеславский, никто другой с подобными разговорами ко мне не приходили, и я передал все дело забвению.
В добавление сообщаю, что я действительно сказал Вячеславскому, что могу собрать активную группу из моих товарищей, бывших офицеров, что являлось легкомыслием с моей стороны, потому что я встречался с ними лишь случайно и исполнить мое обещание мне
было бы крайне затруднительно. Кроме того, когда мы обсуждали сумму расходов, мы говорили также о миллионе работ.
Гумилев
Допросил Якобсон 18.8.1921 г.
ЛИСТ No 87
(Машинопись - авт.)
Продолжительное (? - авт.) показание
гр. Гумилева Николая Степановича 20.8.1921 г.
Допрошенный следователем Якобсоном, я показываю: сим подтверждаю, что Вячеславский был у меня один и я, говоря с ним о группе лиц, могущих принять участие в восстании, имел в виду не кого-нибудь определенного, а просто человек десять встречных знакомых, из числа бывших офицеров, способных в свою очередь сорганизовать и повести за собой добровольцев, которые, по моему мнению, не замедлили бы примкнуть к уже составившейся кучке. Я может быть не вполне ясно выразился относительно такового характера той группы, но сделал это сознательно, не желая быть простым исполнителем директив неизвестных мне людей, и сохранить мою независимость. Однако я указывал Вячеславскому, что по моему мнению это единственный путь, по какому действительно совершается переворот и что я против подготовительной работы, считая ее бесполезной и опасной.
Фамилии лиц я назвать не могу, потому что не имел ввиду никого в отдельности, а просто думал встретить в нужный момент подходящих по убеждению мужественных и решительных людей. Относительно предложения Вячеславского я ни с кем не советовался, но возможно, что говорил о нем в туманной форме.
Н.Гумилев
ЛИСТ No 88
(Машинопись. - авт.)
Допрошенный следователем Якобсоном, я показываю следующее:
никаких фамилий, могущих принести какую-нибудь пользу организации Таганцева путем установления между ними связей, я не знаю и потому назвать не могу. Чувствую себя виновным по отношению к существующей в России власти в том, что в дни Кронштадтского восстания был готов принять участие в восстании, если бы оно перекинулось в Петроград, и вел по этому поводу разговоры с Вячеславским.
ЛИСТ No 89
(Машинопись - авт.)
В дополнение к сказанному мною ранее о Гумилеве как о поэте добавляю, что насколько я помню в разговоре с Ю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Бюджет вечеров пока что гарантировать может от 200 000 до 300 000 в вечер. В случае большего сбора увеличить эту сумму на несколько процентов. Останавливаться все эти прекрасные люди будут конечно у меня, в моем знаменитом сарае.
(Письмо обрывается - авт.)
ЛИСТЫ No 83, 84
Протокол допроса,
произведенного в Петроградской губернской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией по делу за No 2534 от 9.08. 1921 г.
Я, нижеподписавшийся, допрошенный в качестве обвиняемого,
показываю:
1. Фамилия: Гумилев
2. Имя отчество: Николай Степанович
3. Возраст: 35
4. Происхождение: из дворян
5. Место жительство: Петроград, угол Невского и Мойки, в Доме Искусств
6. Род занятий: писатель
7. Семейное положение: женат
8. Имущественное положение: никакого
9. Партийность: беспартийный
10. Политические убеждения: аполитичен
11. Образование общее высшее: профессор
специальное: филолог
12. Чем занимался, где служил:
а) до войны 1914 года: литературой, здесь и за границей
б) до февральской революции 1917 года: тоже
в) до октябрьской революции 1917 года: на военной службе в
качестве вольноопределяющегося, а потом - прапорщик
г) с октябрьской революции до ареста: в 18 году приехал из
Лондона в Петроград и до ареста находился членом коллегии
экспертов издательства "Всемирная литература"
13. Сведения о прежней судимости: никаких
ЛИСТ No 85
Показания по существу дела:
Месяца три тому назад ко мне утром пришел молодой человек высокого роста и бритый, сообщивший, что привез мне поклон из Москвы. Я пригласил его войти, и мы беседовали минут двадцать на городские темы. В конце беседы он обещал мне показать имеющиеся в его распоряжении русские заграничные издания. Через несколько дней он действительно принес мне несколько номеров каких-то газет. И оставил у меня, несмотря на мое заявление, что я в них не нуждаюсь. Прочтя эти номера и не найдя в них ничего для меня интересного, я их сжег.
Приблизительно через неделю он пришел опять и стал спрашивать меня, не знаю ли я кого-нибудь, желающего работать для контрреволюции. Я объяснил, что никого такого не знаю, тогда он указал на незначительность работы: добывание разных сведений и настроений, раздачу листовок и сообщил, что эта работа может оплачиваться. Тогда я отказался продолжать разговор с ним на эту тему, и он ушел. Фамилию свою он назвал мне, представляясь. Я ее забыл, но она была не Герман и не Шведов.
Н.Гумилев
9 августа 1921
ЛИСТ No 86
Протокол допроса
гр. Гумилева Николая Степановича
Допрошенный следователем Якобсоном, я показываю следующее: летом прошлого года я был знаком с поэтом Борисом Вериным и беседовал с ним на политические темы, горько сетуя на подавление частной инициативы в Советской России. Осенью он уехал в Финляндию, через месяц я получил в мое отсутствие от него записку, сообщавшую, что он доехал благополучно и хорошо устроился. Затем, зимой, перед Рождеством, ко мне пришла немолодая дама, которая мне передала недописанную записку, содержащую ряд вопросов, связанных, очевидно, с заграничным шпионажем, например, сведения о готовящемся походе на Индию. Я ответил ей, что никаких таких сведений я давать не хочу, и она ушла.
Затем, в начале Кронштадского восстания ко мне пришел Вячеславский с предложением доставлять для него сведения и принять участие в восстании, буде оно переносится в Петроград. От дачи сведений я отказался, а на выступление согласился, причем сказал, что мне, по всей вероятности, удастся в момент выступления собрать и повести за собой кучку прохожих, пользуясь общим оппозиционным настроением. Я выразил также согласие на попытку написания контрреволюционных стихов. Дней через пять он пришел ко мне опять, вел те же разговоры и предложил гектографировальную ленту и деньги на расходы, связанные с выступлением. Я не взял ни того ни другого, указав, что не знаю, удастся ли мне использовать ленту. Через несколько дней он зашел опять, и я определенно ответил, что ленту я не беру, не будучи в состоянии использовать, а деньги 200 000 взял на всякий случай и держал их в столе, ожидая или событий, то есть восстания в городе, или прихода Вячеславского, чтобы вернуть их, потому что после падения Кронштадта я резко изменил мое отношение к Советской власти. С тех пор ни Вячеславский, никто другой с подобными разговорами ко мне не приходили, и я передал все дело забвению.
В добавление сообщаю, что я действительно сказал Вячеславскому, что могу собрать активную группу из моих товарищей, бывших офицеров, что являлось легкомыслием с моей стороны, потому что я встречался с ними лишь случайно и исполнить мое обещание мне
было бы крайне затруднительно. Кроме того, когда мы обсуждали сумму расходов, мы говорили также о миллионе работ.
Гумилев
Допросил Якобсон 18.8.1921 г.
ЛИСТ No 87
(Машинопись - авт.)
Продолжительное (? - авт.) показание
гр. Гумилева Николая Степановича 20.8.1921 г.
Допрошенный следователем Якобсоном, я показываю: сим подтверждаю, что Вячеславский был у меня один и я, говоря с ним о группе лиц, могущих принять участие в восстании, имел в виду не кого-нибудь определенного, а просто человек десять встречных знакомых, из числа бывших офицеров, способных в свою очередь сорганизовать и повести за собой добровольцев, которые, по моему мнению, не замедлили бы примкнуть к уже составившейся кучке. Я может быть не вполне ясно выразился относительно такового характера той группы, но сделал это сознательно, не желая быть простым исполнителем директив неизвестных мне людей, и сохранить мою независимость. Однако я указывал Вячеславскому, что по моему мнению это единственный путь, по какому действительно совершается переворот и что я против подготовительной работы, считая ее бесполезной и опасной.
Фамилии лиц я назвать не могу, потому что не имел ввиду никого в отдельности, а просто думал встретить в нужный момент подходящих по убеждению мужественных и решительных людей. Относительно предложения Вячеславского я ни с кем не советовался, но возможно, что говорил о нем в туманной форме.
Н.Гумилев
ЛИСТ No 88
(Машинопись. - авт.)
Допрошенный следователем Якобсоном, я показываю следующее:
никаких фамилий, могущих принести какую-нибудь пользу организации Таганцева путем установления между ними связей, я не знаю и потому назвать не могу. Чувствую себя виновным по отношению к существующей в России власти в том, что в дни Кронштадтского восстания был готов принять участие в восстании, если бы оно перекинулось в Петроград, и вел по этому поводу разговоры с Вячеславским.
ЛИСТ No 89
(Машинопись - авт.)
В дополнение к сказанному мною ранее о Гумилеве как о поэте добавляю, что насколько я помню в разговоре с Ю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26