Для проверки надежности Гумилева организация Таганцева направила к нему своего члена гр-на Шведова. Гумилев взял на себя обязательства оказать активное содействие борьбе с большевиками и в составлении прокламаций контрреволюционного характера. На расходы Гумилеву было выдано 200 000 рублей советскими деньгами и лента для пишущей машинки.
Президиум Петроградской губернской Чрезвычайной комиссии на этом основании сделал вывод о том, что Гумилев являлся участником Петроградской боевой контрреволюционной организации, активно содействовал составлению прокламаций контрреволюционного содержания, обещал связать с организацией в момент восстания группу интеллигентов, кадровых офицеров, которые примут активное участие в восстании, получил от организации деньги на технические надобности.
Из показаний Гумилева от 9 августа 1921 года явствует, что он отказался разговаривать с неизвестным ему человеком о какой-либо контрреволюционной деятельности. На вторичном допросе 18 августа 1921 года Гумилев вновь утверждал, что он дважды отказывался сообщать сведения шпионского характера. При этом он согласился на выступление с кучкой прохожих, пользуясь общим оппозиционным настроением. Во время третьей встречи с Вячеславским взял у него 200 000 на всякий случай и держал их в столе, ожидая или событий, то есть восстания в городе, или прихода Вячеславского, чтобы вернуть их. После падения Кронштадта он, Гумилев, резко изменил свое отношение к Советской власти и все дело предал забвению. Подтверждая факт разговора с Вячеславским о том, что он, Гумилев, может собрать активную группу из своих товарищей, бывших офицеров, Гумилев пояснил: это заявление было легкомысленным, потому что он встречался с ними случайно и исполнить обещанное ему было крайне затруднительно.
По словам Таганцева Гумилев оставлял за собой право отказаться от тем, отвечающих его далеко не правым взглядам. Как утверждает Таганцев, Гумилев был близок к советской ориентации. Про свою группу Гумилев дал уклончивый ответ, сказав, что для организации ему нужно время. Через несколько дней, говорил Таганцев, Гумилев далеко отошел от контрреволюционных взглядов, к нему больше никто не обращался и никаких поэтических прокламаций от него не поступало.
Что касается 200 000 рублей, полученных Гумилевым, то из них 23 июля 1921 года он 50 тысяч передал М. Шагинян, а 16 тысяч рублей у него изъяли при обыске, судьба остальных денег не установлена.
Говоря об умысле Гумилева, нельзя пройти мимо показаний, данных им 23 августа 1921 года: "Никаких фамилий, могущих принести какую-нибудь пользу организации Таганцева путем установления между ними связей, я не знаю и поэтому назвать не могу. Чувствую себя виноватым по отношению к существующей в России власти в том, что в дни Кронштадского восстания был готов принять участие в восстании, если бы оно перекинулось в Петроград, и вел по этому поводу переговоры с Вячеславским".
В 1921 году в защиту Гумилева выступила литературная общественность во главе с М. Горьким, но ее ходатайство осталось без ответа.
Приведенные данные свидетельствуют, что Н.С. Гумилев не являлся участником Петроградской боевой контрреволюционной организации и не предпринимал никаких шагов по оказанию ей содействия, а полученные им 200 000 рублей были ничем иным, как колебанием интеллигента, и эти деньги не использовались в ущерб интересам советского государства. Н.С. Гумилев не был врагом народа и рабоче-крестьянской революции.
На основании изложенного и руководствуясь ст. 35 Закона о Прокуратуре СССР. Прошу:
Решение Президиума Петроградской губернской Чрезвычайной комиссии от 24 августа 1921 года в отношении Гумилева Николая Степановича отменить и дело о нем прекратить за отсутствием в его действиях состава преступления.
Генеральный пркурор Союза СССР А.Я. Сухарев
Мы уже знаем, что на протесте так и не появилась подпись Сухарева.
Прокуратура хотела взять в расчет свидетельские показания единственного человека, Одоевцевой, но та умерла.
Много лет спустя, я встретил пенсионера Сухарева в Колонном зале, на правовом бомонде по случаю вручения правозащитных медалей имени Плевако. Мы разговорились, я напомнил ему о делах давно минувших. Он прекрасно все помнит.
С доставшейся мне в наследство от Гумилева фрондой я объявил ему, что путь ему на небо ему закрыт, потому что не ему принадлежала в 1991 году честь подписать протест по делу Гумилева.
На это Сухарев отшутился, сказав, что десять лет назад время было другое, а то бы и я тоже оказался на небе, за то, что взбаламутил общественность.
По понятным причинам я не стал вызывать его на дуэль...
НЕПРИСПОСОБИВШИЕСЯ
Кто же убил поэта? Как во времена Пушкина - самодержавие, или антисамодержавие, или цепь косвенных обстоятельств, создавших убийц, к коим принадлежали весьма достойные люди своего времени. Вина их в том, что они не адаптировались к преступной эпохе и не умели держать язык за зубами.
В статье, датированной апрелем 1921 года, переизбранный с поста председателя Всероссийского Союза поэтов, уязвленный Александр Блок писал в статье "Без божества, без вдохновенья" формально о направлении "Акмеизм", а по сути, с горечью о своем более удачливом сопернике, на освобожденный Блоком пост назначенном - Гумилеве: "если бы они (поэты гумилевской направленности - авт.) все развязали себе руки, стали хоть на минуту корявыми, неотесанными, даже уродливыми, и оттого больше похожими на свою родную, искалеченную, сожженную смутой, развороченную разрухой страну!"
Русскому интеллигенту, именитому Блоку, не нравился гумилевский аристократизм. Возможно, но не так все просто и принципиально. Ведь кое-кто только и ждал таких вот высказываний "вслух", особенно после опубликования "Двенадцати". Раз сам Блок сказал, значит, Гумилев точно - контра. И не просто сказал, подтвердил, что они (поэты), которых не любил Блок "хотят быть знатными иностранцами", ну а по тем временам это - верная смерть. Ксенофобия была вплоть до нынешнего времени государственной политикой.
В.Ходасевич писал о том, почему Блок и Гумилев вдруг стали антиподами, вылившийся в конфликт, что привело к смерти одного и гибели другого. "Еще до моего переезда в Петербург, там образовалось отделение Всероссийского Союза поэтов, правление которого находилось в Москве и возглавлялось чуть ли не самим Луначарским. Не помню из кого состяло правление, председателем же его был Блок. Однажды ночью пришел ко мне Мандельштам и сообщил, что "блоковское" правление Союза час тому назад свергнутое и заменено другим, в состав которого вошли исключительно члены "Цеха" - в том числе я. Председателем избран Гумилев. Переворот совершился как-то странно - повестки были разосланы чуть ли не за час до собрания, и далеко не все их получили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Президиум Петроградской губернской Чрезвычайной комиссии на этом основании сделал вывод о том, что Гумилев являлся участником Петроградской боевой контрреволюционной организации, активно содействовал составлению прокламаций контрреволюционного содержания, обещал связать с организацией в момент восстания группу интеллигентов, кадровых офицеров, которые примут активное участие в восстании, получил от организации деньги на технические надобности.
Из показаний Гумилева от 9 августа 1921 года явствует, что он отказался разговаривать с неизвестным ему человеком о какой-либо контрреволюционной деятельности. На вторичном допросе 18 августа 1921 года Гумилев вновь утверждал, что он дважды отказывался сообщать сведения шпионского характера. При этом он согласился на выступление с кучкой прохожих, пользуясь общим оппозиционным настроением. Во время третьей встречи с Вячеславским взял у него 200 000 на всякий случай и держал их в столе, ожидая или событий, то есть восстания в городе, или прихода Вячеславского, чтобы вернуть их. После падения Кронштадта он, Гумилев, резко изменил свое отношение к Советской власти и все дело предал забвению. Подтверждая факт разговора с Вячеславским о том, что он, Гумилев, может собрать активную группу из своих товарищей, бывших офицеров, Гумилев пояснил: это заявление было легкомысленным, потому что он встречался с ними случайно и исполнить обещанное ему было крайне затруднительно.
По словам Таганцева Гумилев оставлял за собой право отказаться от тем, отвечающих его далеко не правым взглядам. Как утверждает Таганцев, Гумилев был близок к советской ориентации. Про свою группу Гумилев дал уклончивый ответ, сказав, что для организации ему нужно время. Через несколько дней, говорил Таганцев, Гумилев далеко отошел от контрреволюционных взглядов, к нему больше никто не обращался и никаких поэтических прокламаций от него не поступало.
Что касается 200 000 рублей, полученных Гумилевым, то из них 23 июля 1921 года он 50 тысяч передал М. Шагинян, а 16 тысяч рублей у него изъяли при обыске, судьба остальных денег не установлена.
Говоря об умысле Гумилева, нельзя пройти мимо показаний, данных им 23 августа 1921 года: "Никаких фамилий, могущих принести какую-нибудь пользу организации Таганцева путем установления между ними связей, я не знаю и поэтому назвать не могу. Чувствую себя виноватым по отношению к существующей в России власти в том, что в дни Кронштадского восстания был готов принять участие в восстании, если бы оно перекинулось в Петроград, и вел по этому поводу переговоры с Вячеславским".
В 1921 году в защиту Гумилева выступила литературная общественность во главе с М. Горьким, но ее ходатайство осталось без ответа.
Приведенные данные свидетельствуют, что Н.С. Гумилев не являлся участником Петроградской боевой контрреволюционной организации и не предпринимал никаких шагов по оказанию ей содействия, а полученные им 200 000 рублей были ничем иным, как колебанием интеллигента, и эти деньги не использовались в ущерб интересам советского государства. Н.С. Гумилев не был врагом народа и рабоче-крестьянской революции.
На основании изложенного и руководствуясь ст. 35 Закона о Прокуратуре СССР. Прошу:
Решение Президиума Петроградской губернской Чрезвычайной комиссии от 24 августа 1921 года в отношении Гумилева Николая Степановича отменить и дело о нем прекратить за отсутствием в его действиях состава преступления.
Генеральный пркурор Союза СССР А.Я. Сухарев
Мы уже знаем, что на протесте так и не появилась подпись Сухарева.
Прокуратура хотела взять в расчет свидетельские показания единственного человека, Одоевцевой, но та умерла.
Много лет спустя, я встретил пенсионера Сухарева в Колонном зале, на правовом бомонде по случаю вручения правозащитных медалей имени Плевако. Мы разговорились, я напомнил ему о делах давно минувших. Он прекрасно все помнит.
С доставшейся мне в наследство от Гумилева фрондой я объявил ему, что путь ему на небо ему закрыт, потому что не ему принадлежала в 1991 году честь подписать протест по делу Гумилева.
На это Сухарев отшутился, сказав, что десять лет назад время было другое, а то бы и я тоже оказался на небе, за то, что взбаламутил общественность.
По понятным причинам я не стал вызывать его на дуэль...
НЕПРИСПОСОБИВШИЕСЯ
Кто же убил поэта? Как во времена Пушкина - самодержавие, или антисамодержавие, или цепь косвенных обстоятельств, создавших убийц, к коим принадлежали весьма достойные люди своего времени. Вина их в том, что они не адаптировались к преступной эпохе и не умели держать язык за зубами.
В статье, датированной апрелем 1921 года, переизбранный с поста председателя Всероссийского Союза поэтов, уязвленный Александр Блок писал в статье "Без божества, без вдохновенья" формально о направлении "Акмеизм", а по сути, с горечью о своем более удачливом сопернике, на освобожденный Блоком пост назначенном - Гумилеве: "если бы они (поэты гумилевской направленности - авт.) все развязали себе руки, стали хоть на минуту корявыми, неотесанными, даже уродливыми, и оттого больше похожими на свою родную, искалеченную, сожженную смутой, развороченную разрухой страну!"
Русскому интеллигенту, именитому Блоку, не нравился гумилевский аристократизм. Возможно, но не так все просто и принципиально. Ведь кое-кто только и ждал таких вот высказываний "вслух", особенно после опубликования "Двенадцати". Раз сам Блок сказал, значит, Гумилев точно - контра. И не просто сказал, подтвердил, что они (поэты), которых не любил Блок "хотят быть знатными иностранцами", ну а по тем временам это - верная смерть. Ксенофобия была вплоть до нынешнего времени государственной политикой.
В.Ходасевич писал о том, почему Блок и Гумилев вдруг стали антиподами, вылившийся в конфликт, что привело к смерти одного и гибели другого. "Еще до моего переезда в Петербург, там образовалось отделение Всероссийского Союза поэтов, правление которого находилось в Москве и возглавлялось чуть ли не самим Луначарским. Не помню из кого состяло правление, председателем же его был Блок. Однажды ночью пришел ко мне Мандельштам и сообщил, что "блоковское" правление Союза час тому назад свергнутое и заменено другим, в состав которого вошли исключительно члены "Цеха" - в том числе я. Председателем избран Гумилев. Переворот совершился как-то странно - повестки были разосланы чуть ли не за час до собрания, и далеко не все их получили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26