.. Мне помогли родственники девочки, которую я спас... Я стал их кровным братом, и для меня они были готовы на все... А потом пришли известия из Москвы... Двоюродный брат девочки, ездивший в Москву, чтобы подготовить почву для нашего тайного броска в столицу - промежуточной остановки перед рывком на Запад - привез мне кошмарные известия... Я просил его подкинуть денег моей семье... И он мне рассказал... Что произошло с моей семьей... Моя сестра то ли повесилась, то ли её повесили, после всего, что с ней сделали, мать пьет так, что почти потеряла человеческий облик... И что ко всему этому причастны их одноплеменники, старающиеся подмять под себя всю московскую проституцию... Они - мои враги - стали и их врагами. Тем более, что они были в числе врагов человека с фолиантом - в числе тех, кому было поручено... было выгодно, понимаешь?.. найти его и убить. И тогда я самовольно нарушил ход операции. Человек с фолиантом и остальные согласились со мной. Я честно сказал ему, что мое задание - как можно скорее вывезти его из России, и он должен понимать, какой опасности подвергнется, если согласится ждать - месяц, два, три, сколько будет нужно для моей мести - поэтому, если он скажет хоть слово, я немедленно его переправлю, и вернусь разобраться с собственными делами. Но мне бы хотелось покончить со всем до того, как мы расстанемся - потом мне могут просто не дать этого сделать. Ты ведь знаешь Повара... Он заявил, что не только останется, но и поможет мне в моей мести. И родственники девочки, сопровождавшие нас, сказали то же самое. Мол, если они бросят меня, то это будет для них вечным позором. Так я нарушил приказ Повара и сорвал его планы. А может, и не сорвал. Может, он все просчитал заранее, и задержка человека с фолиантом в Москве была ему на руку... Ведь и тебя он призвал, и того, другого. Мне было отдано распоряжение подыгрывать тому, другому - в обстоятельствах, изменившихся по моей воле и по моей вине...
- "Черному орлу"?
- Да. Он уже один раз разбирался с чеченцами, навык есть...
- Гм... Выходит, это на него я работала тогда, в Берлине... Но я считала его одним из них... И в его кличке есть что-то кавказское.
- Он не имеет к ним никакого отношения. А кличек у него много.
- Твой намек... Он имел какое-нибудь отношение к фильму "Черный орел"?
- Я использовал этот фильм как, так сказать, запасной ключик. Если бы ты не поняла одного намека, то многое сообразила бы, когда тебе на глаза попалась бы кассета. Что она попадется тебе на глаза - я не сомневался. Она сейчас всюду на видных местах - во всех киосках, во всех магазинах видеокассет.
- Мотив желательного сотрудничества КГБ и ЦРУ в аннотации - это, так сказать, случайная шелуха, или тоже конкретный намек?
- А ты как думаешь? Во всяком случае, во Франкфурте я должен был передать моего подопечного с рук на руки человеку, который имеет отношение не к нашим, а к другим спецслужбам. Этот человек и должен был его оберегать и увезти его дальше. Думаю, теперь Черному Орлу поручено то же самое.
- Ты знаешь, кто такой Черный Орел? Я имею в виду, его настоящее имя, какие-то данные его биографии?
- Откуда? Такого знать не положено. Если даже я и встречался с ним, то понятия не имел, что он - это он. Какой-нибудь западный коммерсант, или российский безработный, или вообще что-то очень неожиданное. Меня могли показать ему, для пользы дела. Но это значит только, что он меня всегда узнает... В смысле, что я - это я. А я его - нет.
- Почему вообще ты сообщил мне про Черного Орла - дав понять, что работаешь под ним?
- Ты должна была знать, во что ввязалась. И ты, и я - мы теперь дымовая завеса, понимаешь?
- Понимаю.
- Тогда не спрашивай больше ни о чем.
- Хорошо. Что было потом?
- Потом началась моя охота на Курослепова. Я думаю, вы о многом уже догадались, и догадались правильно. И как погиб Бечтаев, и как я узнал от Моховых, где тайник с пленкой - перед тем, как застрелить этого гада... Ну, и многое другое... Самое важное в другом. Когда Повар сменил мне задание при условии, что я готов буду погибнуть...
Да, Повар все переиграл - и переиграл так изящно, как будто с самого начала ему было нужно именно то, что произошло, а не другое. Он словно рассчитывал на то, что Беркутов "даст сбой" - и не мыслил себе эффектную заключительную развязку без такого своевременного срыва одного из своих лучших исполнителей. Можно было подумать, что... Но нет, даже Повар, пожалуй, на такое не способен.
Беркутов вздрогнул - словно подумав о том же самом - и Богомол медленно повернула его на спину, лицом к себе. Да, его мужская природа брала над ним верх - невзирая на его отчаянное сопротивление. Она встала над ним на четвереньки и осторожно, боясь сделать лишнее движение, опустилась на его твердый "кол", способный "залечить дуплистый ствол", как эта европейская идиома обыграна в "Фаусте". При всей твердости, этот кол вошел в неё легко и плавно - и сразу словно ещё больше разбух, заполняя все пространство, ему предназначенное. Она стала двигаться, так же медленно и аккуратно, как делала все до этого, глядя ему прямо в глаза. Его глаза были пусты - точно так же пусты, как и её собственные. Она умела придать своему взгляду любое выражение, он мог казаться затуманенным страстью, которой она вовсе не испытывала, но сейчас она отбросила все ухищрения и уловки. Вернее, держалась только за одну уловку: предстать такой же опустошенной и совершающей акт отчаяния, а не акт любви и наслаждения, как и Беркутов. Настроившись на его волну, она с поразительной ясностью ощутила, насколько он надломлен, насколько выжжено все внутри у этого человека. Ей стало страшно: она впервые ощутила, что такое иметь дело с настоящим мужчиной - в тот момент, когда от былого мужского величия остается только память, когда человек мерещится себе раздавленным червем. С таким крушением личности она никогда не сталкивалась - потому что никогда не имела дело с личностью, все её жертвы, с которыми она, "по производственной надобности", делила постель, были всего лишь слизняками - она сама их так про себя называла невзирая на все их капиталы, мускулы, пренебрежительное отношение к смерти, особенно чужой... Да, она впервые обладала настоящим мужчиной - и это было совсем иное чувство, несмотря на то, что в данный момент ей принадлежали лишь жалкие крохи... Ей хотелось расшевелить его, срастить сломанный хребет его души, увидеть, как в его глазах пробуждается жизнь - наверно, это было бы совсем упоительно.
Она насела на него чуть покрепче - так, что ей стало немного больно и он глухо застонал. Она закусила губу, чтобы не ответить на его стон своим стоном - ей казалось, что сейчас это может спугнуть тот робкий огонек жизни, который начал разгораться в его глазах. Она наклонилась к нему пониже, чтобы соски её грудей слегка скользили по его груди, и он вдруг вздрогнул, будто ударенный током - так содрогается человек, через которого пропускают ток реаниматоры, чтобы запустить остановившееся сердце, жадно следя при этом за монитором, на котором тонкая ровная нить становится все волнистей и изломанней - да, вот так он весь передернулся, будто получив мощный разряд электричества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93