Спрятав лицо, она побежала на кухню. “Зачем я так сказал?” – подумал он. Это все от страха. И переживаний.
Руфь уже вышла из кухни, держа в руках сланцевую подставку с надписью “СУВЕНИР С ФЕРМЫ НОТА БЕР-РИ”. Рот ее кривился, как новорожденная змейка. Подскочив к Джейсону, она изо всех сил треснула его “сувениром” по голове. В самый последний момент Джейсон успел поднять руку и принять удар на локоть. Сланцевая подставка разлетелась на три куска, по локтю побежала кровь. Какое-то время Джейсон разглядывал свою кровь и разбросанные по ковру куски “сувенира”, потом поднял глаза на Руфь.
– Прости меня, – едва слышно прошептала она. Новорожденная змейка исполнила виноватый танец.
– Это ты меня извини, – пробормотал Джейсон.
– Сейчас я тебя перевяжу, – сказала Руфь и побежала в ванную.
– Не надо. Обыкновенный порез, никакой инфекции не будет.
– Как ты мог сказать мне такое? – хрипло спросила она.
– Дело в том, что я сам ужасно боюсь старости. Этот страх меня измотал. У меня уже ни на что нет сил. Даже на оргазм.
– У тебя очень даже неплохо получилось, – заметила Руфь.
– Это был последний раз. – Джейсон протиснулся в ванную и сунул руку под холодную воду. Он держал рану под струей до тех пор, пока кровь не начала сворачиваться. Джейсон не знал, сколько прошло времени. Может быть, пять минут. А может, пятьдесят. Он стоял, сунув локоть под струю воды. Руфь Раэ ушла. Бог знает куда. Может, за полицией, равнодушно подумал он. Он настолько ослаб, что не мог даже волноваться.
Черт, подумал Джейсон, я сморозил глупость. Ее нельзя ни за что винить.
Глава 10
– Нет, – покачал головой генерал полиции Феликс Бакмэн. – Джейсон Тавернер существует. Каким-то образом ему удалось изъять информацию о себе из всех баз данных. – Генерал задумался. – Вы уверены, что сумеете его задержать, если возникнет необходимость?
– Должен вас огорчить, мистер Бакмэн, – ответил Мак-Налти. – Он обнаружил микропередатчик и сбросил его. Мы даже не знаем, в Лас-Вегасе он или нет. Если у него осталась хоть крупица сообразительности, он, конечно, уже двинул дальше. А сообразительности ему не занимать.
– Думаю, вам лучше вернуться на рабочее место, – проворчал генерал. – Если этот тип сумел изъять из наших компьютеров информацию первого порядка, значит, он занимается серьезными делами. Где вы зафиксировали его в последний раз?
– Он находился…, в многоэтажном доме на шестьсот квартир в районе Фаерфлэш.
– Немедленно запросите Вегас. Пусть перетрясут весь дом и найдут этого типа. Когда найдут, отправляйте его ко мне. А сами все равно возвращайтесь сюда. Примите пару таблеток, взбодритесь.
– Слушаюсь, мистер Бакмэн.
– Думаете, мы не сумеем задержать его в Вегасе?
– Думаю, нет, сэр.
– Напрасно. Сбросив передатчик, он мог успокоиться. Почувствовать себя в безопасности.
– А я уверен в обратном, – возразил Мак-Налти. – Обнаружив передатчик, он понял, что мы его вычислили. Его уже нет в Фаерфлэше.
– Так бы он и сделал, если бы люди всегда поступали разумно. Но очень часто они ведут себя иначе. Или вы не замечали, Мак-Налти? Гораздо чаще люди совершают необдуманные поступки. – И это делает их непредсказуемыми, подумал генерал.
– Я заметил, что…
– Будьте на рабочем месте через полчаса, – перебил Бакмэн и отключился. Педантизм и дотошность Мак-Налти всегда его раздражали.
Слышавшая весь разговор Элис заметила:
– Человек сам себя уничтожил. Такоеслучалось раньше?
– Нет, – сказал Бакмэн. – И сейчас ничего подобного не произошло. Где-то затерялось досье, вот и все. Мы будем искать и рано или поздно его найдем. А потом сравним голос, ЭЭГ и выясним, кто этот человек на самом деле.
– А может, он именно тот, кем себя называет, – предположила Элис, изучая записи Мак-Налти. – Член союза музыкантов. Певец. Может, голос и будет…
– Убирайся из моего кабинета, – сказал Бакмэн.
– Я просто размышляю. А вдруг это он записал новый порнографический хит “Давай, Моисей, сделай мне…"
– Послушай, – остановил ее Бакмэн. – Езжай сейчас домой. В центральном ящике моего стола лежит конверт. В нем ты найдешь погашенную очень легким штампом однодолларовую марку компании “Транс-Миссисипи”. Я купил ее для своей коллекции, но ты можешь ее забрать себе. Я достану другую. Только уходи. Иди, забери проклятую марку, положи себе в альбом и можешь ее не возвращать. А меня оставь в покое, ладно? Договорились?
– О боже! – Глаза Элис засветились. – Где ты ее взял?
– У политзаключенного. Его должны были отправить в трудовой лагерь. Этой маркой он купил себе свободу. По-моему, справедливая сделка. А ты как думаешь?
– Это самая красивая гравированная марка из всех, которые выпускались. Во все времена, во всех странах.
– Хочешь ее получить?
– Разумеется. Только совсем не обязательно делать такие подарки, чтобы я ушла. Я и так собиралась пойти домой, принять душ и завалиться спать. С другой стороны, если ты настаиваешь…
– Настаиваю! – рявкнул Бакмэн. И подумал: потому что я боюсь тебя. Инстинктивно, патологически боюсь всего, что с тобой связано. Даже того, что ты, кажется, в самом деле решила уйти. Даже этого!
Только вот почему? Он нахмурился, провожая взглядом Элис, которая шагала по коридору по направлению к потайному тюремному лифту. Я ведь знаю ее с самого детства. И с самого детства боюсь. Потому что я всегда понимал, что она играет не по правилам. Правил много, они очень разные, и мы все им следуем. Например, подумал Бакмэн, мы не убиваем человека, который оказал нам услугу. Даже в нашем полицейском государстве соблюдаются такие условности. Мы не уничтожаем вещи, которыми дорожим. Между тем Элис может прийти домой, достать черную однодолларовую марку и сжечь ее сигаретой. Я это знаю, но я все равно дал ей марку, потому что надеюсь, что рано или поздно она станет такой, как мы все.
Однако этого никогда не произойдет.
И еще, подумал он. Я дал ей марку в надежде на то, что мне удастся ее отвлечь, заманить, вернуть к правилам, которые мы понимаем. По которым играем все мы. Я ее подкупаю, хотя все совершенно напрасно, я это знаю, и она это знает тоже. Да, подумал он. Скорее всего она действительно сожжет черную однодолларовую марку, красивейшую из всех, когда-либо выпущенных на свет, самый чудесный образец филателии, который мне довелось увидеть за всю жизнь. В том числе и на аукционах. Когда я приеду домой, Элис покажет мне кучку пепла. А может, оставит целым уголок, чтобы я поверил, что она в самом деле это сделала.
И я поверю. И буду бояться ее еще больше.
***
Генерал Бакмэн задумчиво открыл третий ящик своего огромного стола и вставил пленку в спрятанный в ящике магнитофон.
Мелодия Доулэнда для четырех голосов… Самая любимая из всех песен для флейты Доулэнда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Руфь уже вышла из кухни, держа в руках сланцевую подставку с надписью “СУВЕНИР С ФЕРМЫ НОТА БЕР-РИ”. Рот ее кривился, как новорожденная змейка. Подскочив к Джейсону, она изо всех сил треснула его “сувениром” по голове. В самый последний момент Джейсон успел поднять руку и принять удар на локоть. Сланцевая подставка разлетелась на три куска, по локтю побежала кровь. Какое-то время Джейсон разглядывал свою кровь и разбросанные по ковру куски “сувенира”, потом поднял глаза на Руфь.
– Прости меня, – едва слышно прошептала она. Новорожденная змейка исполнила виноватый танец.
– Это ты меня извини, – пробормотал Джейсон.
– Сейчас я тебя перевяжу, – сказала Руфь и побежала в ванную.
– Не надо. Обыкновенный порез, никакой инфекции не будет.
– Как ты мог сказать мне такое? – хрипло спросила она.
– Дело в том, что я сам ужасно боюсь старости. Этот страх меня измотал. У меня уже ни на что нет сил. Даже на оргазм.
– У тебя очень даже неплохо получилось, – заметила Руфь.
– Это был последний раз. – Джейсон протиснулся в ванную и сунул руку под холодную воду. Он держал рану под струей до тех пор, пока кровь не начала сворачиваться. Джейсон не знал, сколько прошло времени. Может быть, пять минут. А может, пятьдесят. Он стоял, сунув локоть под струю воды. Руфь Раэ ушла. Бог знает куда. Может, за полицией, равнодушно подумал он. Он настолько ослаб, что не мог даже волноваться.
Черт, подумал Джейсон, я сморозил глупость. Ее нельзя ни за что винить.
Глава 10
– Нет, – покачал головой генерал полиции Феликс Бакмэн. – Джейсон Тавернер существует. Каким-то образом ему удалось изъять информацию о себе из всех баз данных. – Генерал задумался. – Вы уверены, что сумеете его задержать, если возникнет необходимость?
– Должен вас огорчить, мистер Бакмэн, – ответил Мак-Налти. – Он обнаружил микропередатчик и сбросил его. Мы даже не знаем, в Лас-Вегасе он или нет. Если у него осталась хоть крупица сообразительности, он, конечно, уже двинул дальше. А сообразительности ему не занимать.
– Думаю, вам лучше вернуться на рабочее место, – проворчал генерал. – Если этот тип сумел изъять из наших компьютеров информацию первого порядка, значит, он занимается серьезными делами. Где вы зафиксировали его в последний раз?
– Он находился…, в многоэтажном доме на шестьсот квартир в районе Фаерфлэш.
– Немедленно запросите Вегас. Пусть перетрясут весь дом и найдут этого типа. Когда найдут, отправляйте его ко мне. А сами все равно возвращайтесь сюда. Примите пару таблеток, взбодритесь.
– Слушаюсь, мистер Бакмэн.
– Думаете, мы не сумеем задержать его в Вегасе?
– Думаю, нет, сэр.
– Напрасно. Сбросив передатчик, он мог успокоиться. Почувствовать себя в безопасности.
– А я уверен в обратном, – возразил Мак-Налти. – Обнаружив передатчик, он понял, что мы его вычислили. Его уже нет в Фаерфлэше.
– Так бы он и сделал, если бы люди всегда поступали разумно. Но очень часто они ведут себя иначе. Или вы не замечали, Мак-Налти? Гораздо чаще люди совершают необдуманные поступки. – И это делает их непредсказуемыми, подумал генерал.
– Я заметил, что…
– Будьте на рабочем месте через полчаса, – перебил Бакмэн и отключился. Педантизм и дотошность Мак-Налти всегда его раздражали.
Слышавшая весь разговор Элис заметила:
– Человек сам себя уничтожил. Такоеслучалось раньше?
– Нет, – сказал Бакмэн. – И сейчас ничего подобного не произошло. Где-то затерялось досье, вот и все. Мы будем искать и рано или поздно его найдем. А потом сравним голос, ЭЭГ и выясним, кто этот человек на самом деле.
– А может, он именно тот, кем себя называет, – предположила Элис, изучая записи Мак-Налти. – Член союза музыкантов. Певец. Может, голос и будет…
– Убирайся из моего кабинета, – сказал Бакмэн.
– Я просто размышляю. А вдруг это он записал новый порнографический хит “Давай, Моисей, сделай мне…"
– Послушай, – остановил ее Бакмэн. – Езжай сейчас домой. В центральном ящике моего стола лежит конверт. В нем ты найдешь погашенную очень легким штампом однодолларовую марку компании “Транс-Миссисипи”. Я купил ее для своей коллекции, но ты можешь ее забрать себе. Я достану другую. Только уходи. Иди, забери проклятую марку, положи себе в альбом и можешь ее не возвращать. А меня оставь в покое, ладно? Договорились?
– О боже! – Глаза Элис засветились. – Где ты ее взял?
– У политзаключенного. Его должны были отправить в трудовой лагерь. Этой маркой он купил себе свободу. По-моему, справедливая сделка. А ты как думаешь?
– Это самая красивая гравированная марка из всех, которые выпускались. Во все времена, во всех странах.
– Хочешь ее получить?
– Разумеется. Только совсем не обязательно делать такие подарки, чтобы я ушла. Я и так собиралась пойти домой, принять душ и завалиться спать. С другой стороны, если ты настаиваешь…
– Настаиваю! – рявкнул Бакмэн. И подумал: потому что я боюсь тебя. Инстинктивно, патологически боюсь всего, что с тобой связано. Даже того, что ты, кажется, в самом деле решила уйти. Даже этого!
Только вот почему? Он нахмурился, провожая взглядом Элис, которая шагала по коридору по направлению к потайному тюремному лифту. Я ведь знаю ее с самого детства. И с самого детства боюсь. Потому что я всегда понимал, что она играет не по правилам. Правил много, они очень разные, и мы все им следуем. Например, подумал Бакмэн, мы не убиваем человека, который оказал нам услугу. Даже в нашем полицейском государстве соблюдаются такие условности. Мы не уничтожаем вещи, которыми дорожим. Между тем Элис может прийти домой, достать черную однодолларовую марку и сжечь ее сигаретой. Я это знаю, но я все равно дал ей марку, потому что надеюсь, что рано или поздно она станет такой, как мы все.
Однако этого никогда не произойдет.
И еще, подумал он. Я дал ей марку в надежде на то, что мне удастся ее отвлечь, заманить, вернуть к правилам, которые мы понимаем. По которым играем все мы. Я ее подкупаю, хотя все совершенно напрасно, я это знаю, и она это знает тоже. Да, подумал он. Скорее всего она действительно сожжет черную однодолларовую марку, красивейшую из всех, когда-либо выпущенных на свет, самый чудесный образец филателии, который мне довелось увидеть за всю жизнь. В том числе и на аукционах. Когда я приеду домой, Элис покажет мне кучку пепла. А может, оставит целым уголок, чтобы я поверил, что она в самом деле это сделала.
И я поверю. И буду бояться ее еще больше.
***
Генерал Бакмэн задумчиво открыл третий ящик своего огромного стола и вставил пленку в спрятанный в ящике магнитофон.
Мелодия Доулэнда для четырех голосов… Самая любимая из всех песен для флейты Доулэнда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53