— Это он извиняется за нас обоих: и за себя и за меня, — улыбаясь, сказала миссис Боффин. — Но боже ты мой! Ведь мы и сейчас можем потолковать, правда?
Роксмит поклонился, поблагодарил ее и ответил, что он на это надеется.
— Позвольте-ка, — начал мистер Боффин, подперев рукой подбородок. — Вы, кажется, сказали тогда «секретер»: так, что ли?
— Я сказал «секретарь», — подтвердил Роксмит.
— Я тогда как-то не понял, — продолжал мистер Боффин, — да и йотом, когда мы с миссис Боффин говорили об этом, то все не могли понять: ведь мы всегда думали (уж не будем от вас скрывать), что «секретер» — это такая мебель, но большей части красного дерева, обитая зеленым сукном или кожей, со множеством ящичков. Так вы уж не сочтите за вольность, если я позволю себе заметить, что это совсем не то.
— Разумеется, нет, — ответил Роксмит. — Но я употребил это слово в другом смысле — я хотел сказать стюард.
— Насчет этого, видите ли, — возразил мистер Боффин, подпирая рукой подбородок, — вряд ли мы с миссис Боффин когда-нибудь поедем по морю. Там нам, конечно, понадобился бы стюард, мы с ней не выносим качки; но ведь обыкновенно на каждом пароходе есть свой стюард.
Роксмит объяснил, что, говоря о должности, которую он хотел бы занять, он имел в виду место управляющего, или заведующего, или смотрителя, или поверенного.
— А ну-ка, для примера! — сказал мистер Боффин, наскакивая на него, по своему обыкновению. — Что бы вы стали делать, если б поступили ко мне на службу?
— Я бы завел точный учет всем вашим расходам, мистер Боффин, писал бы письма по вашим указаниям. Вел бы все деловые переговоры с людьми, которые на вас работают. — И, взглянув с легкой улыбкой на стол, он прибавил: — Я привел бы в порядок ваши бумаги…
Мистер Боффин потер запачканное чернилами ухо и взглянул на жену.
— …и держал бы все бумаги в таком порядке, чтобы в них всегда можно было разобраться: на каждой было бы коротко написано, что в ней содержится.
— Вот что я вам скажу, — начал мистер Боффин, комкая в руке измаранный в чернилах листок со своими записями. — Если вы возьметесь вот за эти бумаги и разберете, что тут, по-вашему, можно сделать, мне будет лучше видно, как с вами поступить.
Сказано — сделано. Положив шляпу и перчатки, Роксмит спокойно сел к столу, собрал бумаги в ровную кучку, просматривая их одну за другой, складывал каждую пополам, помечал сверху и перекладывал во вторую кучку, а когда все бумаги перешли из первой кучки во вторую, достал из кармана веревочку и перевязал всю кучу щегольским узлом, проявив большой навык и ловкость в этом деле.
— Хорошо! — одобрил мистер Боффин. — Очень хорошо! Теперь скажите нам, о чем там идет речь; будьте так любезен.
Джон Роксмит прочел вслух свои записи. Все они были насчет нового дома. Смета обойщика — столько-то. Смета на мебель — столько-то. Обстановка служебных помещений — столько-то. Каретнику — столько-то. Конскому барышнику — столько-то. За упряжь — столько-то. Золотых дел мастеру — столько-то. Общий итог — столько-то. Потом пошли письма. Согласие мистера Боффина от такого-то числа, о том-то и том-то. Несогласие на просьбу мистера Боффина от такого-то числа насчет того-то и того-то. Письмо относительно проекта мистера Боффнна, полученного такого-то числа, о том-то. Все очень кратко и последовательно.
— Образцовый порядок! — сказал мистер Боффин, постукивая пальцем по каждой заметке, словно отбивая такт. — И как это вы устраиваетесь с чернилами, просто не понимаю: на вас ни пятнышка нет. А теперь насчет писем. Давайте попробуем написать письмо, — предложил мистер Боффин, потирая руки и сияя от восторга, как ребенок.
— Кому оно должно быть адресовано, мистер Боффин?
— Да кому угодно. Хоть вам самим.
Мистер Роксмит быстро написал и прочел вслух:
— «Мистер Боффин свидетельствует свое почтение мистеру Джону Роксмиту и сообщает, что принял решение испытать его в той должности, которую он желал бы занять. Мистер Боффин, ссылаясь на слова самого мистера Роксмита, откладывает рассмотрение вопроса о жалованье на неопределенный срок. Само собой разумеется, что мистер Боффин не берет на себя никаких обязательств в этом смысле. Остается добавить, что мистер Боффин, полагаясь на слово мистера Роксмита, надеется на его честность и преданность. Мистеру Джону Роксмиту предлагается немедля приступить к своим обязанностям».
— Ах, Нодди, вот это так письмо! — воскликнула миссис Боффин, хлопая в ладоши.
Мистер Боффин был не менее восхищен: говоря по правде, в глубине души он считал и самое письмо и ту ловкость, с которой оно было написано, весьма замечательным проявлением человеческой изобретательности.
— И вот что я тебе скажу, миленький мой, — начала миссис Боффин, — если ты не договоришься сразу с мистером Роксмитом и будешь сам лезть во все, что не про тебя писано, так тебя кондрашка хватит, не говоря уже о том, что все белье будет в чернилах и сердце мое разобьется.
За такие мудрые речи мистер Боффин поцеловал свою супругу, а после того, поздравив Джона Роксмита с его блестящими успехами, пожал ему руку в залог новых отношений между ними. Миссис Боффин тоже подала ему руку.
— А теперь, Роксмит, надо вам хоть немного познакомиться с нашими делами, — сказал мистер Боффин, который по своей прямоте думал, что обязан выказать человеку доверие, если тот хоть пять минут прослужил у него. — Я уже говорил вам, когда мы с вами познакомились, или, лучше сказать, когда вы со мной познакомились, что миссис Боффнн намерена устроить все по моде, только я еще сам не знал, как далеко мы зайдем. Так вот, миссис Боффин одержала верх, и мы теперь должны устраиваться как нельзя моднее.
— Я так и полагал, сэр, судя по расходам на новое обзаведение, — отвечал Джон Роксмит.
— Да, — сказал мистер Боффин. — Это будет что-то из ряда вон. Как раз кстати мой литературный человек говорил мне, что дом, к которому он, можно сказать, имеет отношение… в котором он заинтересован…
— Как владелец? — спросил Джон Роксмит.
— Нет, не совсем так, — отвечал мистер Боффин, — а что-то вроде родственных отношений.
— Просто участие, — подсказал Джон Роксмит.
— Да, может быть, — согласился мистер Боффин. — Как бы ни было, он говорил мне, что на доме висит объявление: «Сей весьма аристократический особняк продается или сдается внаймы». Мы с миссис Боффин ездили смотреть его, нашли, что он весьма аристократичен (хотя немножко и скучноват, но это, в сущности, одно и то же), и купили его. Мой литературный человек по дружбе ударился в поэзию и прочел нам прелесть какие стихи на этот случай: в них он поздравляет миссис Боффин с тем, что ей теперь принадлежит… как это, душа моя?
Миссис Боффин отвечала:
Чертог, чертог веселья полон,
А залы, залы светом залиты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139