Ее шарф был соткан из зеленых и лиловых нитей.
Одежды развевались – женщины словно летели над землей, будто во сне. Можно было подумать, что это – небесные девы из какой-нибудь стародавней истории.
Телохранители государя, безупречно одетые, находились при паланкине. Они выглядели очень внушительно. Фудзивара-но Канэтака в чине то-но тюдзе передал меч и печать слугам.
Я заглянула за бамбуковую штору и увидела там дам, которым позволялись запретные цвета. Их одежду составляли, как и полагалось, короткие накидки желто-зеленого или же алого цвета с набивным узором по белому полю шлейфа. Верхние накидки – из темно-синего шелка И только накидка Мума-но Тюдзе была бледно-лиловой. В нарядах дам перемешались оттенки осенних листьев; нижние же одеяния выглядели, по обыкновению, весьма пестро: густой и бледный шафран, лиловый и шафрановый – на голубой подкладке, на иных – не в пять слоев, а в три.
Видела там и тех, кому запретные цвета носить не разрешалось. На дамах постарше были короткие накидки – желто-зеленые или же темно-алые с пятислойными обшлагами из узорчатого шелка. От яркости шлейфов с изображением морских волн рябило в глазах, пояса – украшены богатой вышивкой. Нижние одеяния в три или же пять слоев были окрашены в цвета хризантемы. Молодые дамы одели короткие накидки с пятислойными обшлагами цвета хризантемы различных оттенков: белыми снаружи, затем темно-синими, желто-зелеными, белыми в зеленую полоску, бледно-алыми, переходящими в густо-красный с белой прокладкой между ними. Цвета были подобраны со знанием и вкусом. Заметила я и какие-то необыкновенные веера, вызывающие чувство удивления.
Обычно всегда можно заметить кого-то, кто одет не слишком тщательно, но на сей раз все постарались одинаково – и и одежде, и в гриме – чтобы не выглядеть хуже других, и зрелище представляло собой картину, сошедшую со страниц превосходной книги. Разница ощущалась лишь в возрасте – у одних волосы не столь густы, а другие – помоложе – обладали пышными прическами.Удивительно, что достаточно было взглянуть на верхнюю часть лица, видимую из-за веера, чтобы сказать – действительно ли изящна та или иная дама – кто был хорош при этом взгляде и вправду обладал несравненной красотой.
Еще до прибытия государя приехало пять женщин, находившихся ранее в распоряжении государыни: две горничных, две придворных дамы, одна – для прислуживания за столом.
Когда подали знак начать трапезу, Тикудзэн и Сакё (волосы у них были забраны в пучок) вышли из-за угловой подпоры, где обычно располагались горничные. Выглядели они как настоящие небесные девы. На Саке была простая желто-зеленая короткая накидка, из-под которой выглядывали обшлага «ивового» цвета – белое лицо на светло-зеленой подкладке, а Тикудзэн одела накидку с пятислойными обшлагами цветов хризантемы – белое лицо на темно-алой подкладке Шлейфы были обычные, с набивным узором. Подавала на стол Татибана-но Самми. Из-за подпоры я не смогла хорошенько рассмотреть ее, но она, кажется, тоже забрала волосы в пучок, а ее короткая накидка была желто-зеленой, из-под которой виднелись обшлага нижних накидок из узорчатого шелка цвета желтой хризантемы.
Появился Митинага с принцем на руках и передал его государю. Когда он поднял младенца, тот умилительно захныкал. Бэн-но Сайсе внесла меч-оберег. Затем младенца через главную залу отправили в покои супруги Митинага в западную часть дворца. Когда государь покинул залу, госпожа Сайсе вернулась обратно. «Все на меня смотрели, мне не по себе стало», – сказала она и залилась густым румянцем. Лицо ее было очень красиво, а цвета одежд выделялись изяществом.
XXIV. Вечер того же дня
Сгущались сумерки, слышалась прекрасная музыка. Сановники окружали государя. Исполнялись танцы – «Десять тысяч лет», танец «Великого мира» и «Дворца поздравлений». В самом конце последовал танец «Великая радость». Когда лодки с музыкантами скрылись за островом и исчезли вдали, звуки флейты и барабана, доносившиеся из-за деревьев, смешались с шумом ветра в ветвях сосен и слились в музыку удивительной красоты. Ручей, в котором расчистили русло, приятно журчал, стремя поток в озеро, где ветер с шумом гнал волны.
Становилось прохладно, а государь был одет слишком легко. Саке-но Мебу замерзла сама и потому, когда она осведомилась о самочувствии государя, дамы едва удержались от смеха.
«Когда вдовствующая государыня была еще жива, она частенько наведывалась сюда. Вот было времечко!» – молвила Тикудзэн-но Мебу и стала рассказывать о днях прошлых. Но это было явно не ко времени и не к месту, и потому люди стали молча перемещаться на другую сторону помоста, поскольку если бы кто-то только сказал: «Какие прекрасные то были времена!» – Тикудзэн разразилась бы слезами. Представление в честь государя было в самом разгаре, когда младенец разразился трогающим сердце плачем. Правый министр Акимицу воскликнул: «Послушайте! Он кричит в тон музыке «Десять тысяч лет!» Начальник Левой стражи Фудзивара-но Кинто и еще несколько человек стали читать «Десять тысяч лет, тысяча осеней».
Митинага, выступавший сегодня в роли хозяина, молвил: «Отчего это думают, что выезды государя в прежние времена превзойти уже нельзя? Чем сегодня хуже?» Тут он заплакал пьяными слезами. Конечно, говорить о том нужды не было, но то, что сам Митинага сказал так, было особенно чувствительно.
Митинага покинул помещение. Государь же скрылся за бамбуковой шторой и призвал Акимицу составить указ о пожаловании рангов. Повышение было даровано всем заслуживающим того – служившим во дворце государыни или же состоявшим в родстве с домом Митинага. Черновик приказа подготовил, кажется, главный делопроизводитель Митиката.
Чтобы выразить свою радость по поводу рождения принца, собрались сановники из рода Фудзивара. Но не все стали в ряд, а лишь те, кто принадлежал к северному дому. Благодарственный танец исполнялся в следующем порядке: начальник Правой стражи, управляющий делами дворца государыни Таданобу, которого назначили управляющим делами наследника, помощник управляющего делами дворца советник Санэнари, также повышенный сегодня в ранге. За ними последовали и другие.
Не успел государь отправиться в покои государыни, как раздались крики: «Темнеет! Паланкин готов!», и государь покинул дворец.
XXV. 17-й день 10-й луны
На следующее утро, когда еще не рассеялся туман, прибыл государев гонец. Я же заспалась и не видела его. В тот день впервые новорожденному должны были постричь волосы. Действо отложили из-за приезда государя.
В тот же день распределялись должности по управлению делами наследника. Я весьма сожалела, что не знала о том заранее.
Последние дни убранство дворца выглядело крайне просто, но теперь все, вернулось к прежнему порядку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Одежды развевались – женщины словно летели над землей, будто во сне. Можно было подумать, что это – небесные девы из какой-нибудь стародавней истории.
Телохранители государя, безупречно одетые, находились при паланкине. Они выглядели очень внушительно. Фудзивара-но Канэтака в чине то-но тюдзе передал меч и печать слугам.
Я заглянула за бамбуковую штору и увидела там дам, которым позволялись запретные цвета. Их одежду составляли, как и полагалось, короткие накидки желто-зеленого или же алого цвета с набивным узором по белому полю шлейфа. Верхние накидки – из темно-синего шелка И только накидка Мума-но Тюдзе была бледно-лиловой. В нарядах дам перемешались оттенки осенних листьев; нижние же одеяния выглядели, по обыкновению, весьма пестро: густой и бледный шафран, лиловый и шафрановый – на голубой подкладке, на иных – не в пять слоев, а в три.
Видела там и тех, кому запретные цвета носить не разрешалось. На дамах постарше были короткие накидки – желто-зеленые или же темно-алые с пятислойными обшлагами из узорчатого шелка. От яркости шлейфов с изображением морских волн рябило в глазах, пояса – украшены богатой вышивкой. Нижние одеяния в три или же пять слоев были окрашены в цвета хризантемы. Молодые дамы одели короткие накидки с пятислойными обшлагами цвета хризантемы различных оттенков: белыми снаружи, затем темно-синими, желто-зелеными, белыми в зеленую полоску, бледно-алыми, переходящими в густо-красный с белой прокладкой между ними. Цвета были подобраны со знанием и вкусом. Заметила я и какие-то необыкновенные веера, вызывающие чувство удивления.
Обычно всегда можно заметить кого-то, кто одет не слишком тщательно, но на сей раз все постарались одинаково – и и одежде, и в гриме – чтобы не выглядеть хуже других, и зрелище представляло собой картину, сошедшую со страниц превосходной книги. Разница ощущалась лишь в возрасте – у одних волосы не столь густы, а другие – помоложе – обладали пышными прическами.Удивительно, что достаточно было взглянуть на верхнюю часть лица, видимую из-за веера, чтобы сказать – действительно ли изящна та или иная дама – кто был хорош при этом взгляде и вправду обладал несравненной красотой.
Еще до прибытия государя приехало пять женщин, находившихся ранее в распоряжении государыни: две горничных, две придворных дамы, одна – для прислуживания за столом.
Когда подали знак начать трапезу, Тикудзэн и Сакё (волосы у них были забраны в пучок) вышли из-за угловой подпоры, где обычно располагались горничные. Выглядели они как настоящие небесные девы. На Саке была простая желто-зеленая короткая накидка, из-под которой выглядывали обшлага «ивового» цвета – белое лицо на светло-зеленой подкладке, а Тикудзэн одела накидку с пятислойными обшлагами цветов хризантемы – белое лицо на темно-алой подкладке Шлейфы были обычные, с набивным узором. Подавала на стол Татибана-но Самми. Из-за подпоры я не смогла хорошенько рассмотреть ее, но она, кажется, тоже забрала волосы в пучок, а ее короткая накидка была желто-зеленой, из-под которой виднелись обшлага нижних накидок из узорчатого шелка цвета желтой хризантемы.
Появился Митинага с принцем на руках и передал его государю. Когда он поднял младенца, тот умилительно захныкал. Бэн-но Сайсе внесла меч-оберег. Затем младенца через главную залу отправили в покои супруги Митинага в западную часть дворца. Когда государь покинул залу, госпожа Сайсе вернулась обратно. «Все на меня смотрели, мне не по себе стало», – сказала она и залилась густым румянцем. Лицо ее было очень красиво, а цвета одежд выделялись изяществом.
XXIV. Вечер того же дня
Сгущались сумерки, слышалась прекрасная музыка. Сановники окружали государя. Исполнялись танцы – «Десять тысяч лет», танец «Великого мира» и «Дворца поздравлений». В самом конце последовал танец «Великая радость». Когда лодки с музыкантами скрылись за островом и исчезли вдали, звуки флейты и барабана, доносившиеся из-за деревьев, смешались с шумом ветра в ветвях сосен и слились в музыку удивительной красоты. Ручей, в котором расчистили русло, приятно журчал, стремя поток в озеро, где ветер с шумом гнал волны.
Становилось прохладно, а государь был одет слишком легко. Саке-но Мебу замерзла сама и потому, когда она осведомилась о самочувствии государя, дамы едва удержались от смеха.
«Когда вдовствующая государыня была еще жива, она частенько наведывалась сюда. Вот было времечко!» – молвила Тикудзэн-но Мебу и стала рассказывать о днях прошлых. Но это было явно не ко времени и не к месту, и потому люди стали молча перемещаться на другую сторону помоста, поскольку если бы кто-то только сказал: «Какие прекрасные то были времена!» – Тикудзэн разразилась бы слезами. Представление в честь государя было в самом разгаре, когда младенец разразился трогающим сердце плачем. Правый министр Акимицу воскликнул: «Послушайте! Он кричит в тон музыке «Десять тысяч лет!» Начальник Левой стражи Фудзивара-но Кинто и еще несколько человек стали читать «Десять тысяч лет, тысяча осеней».
Митинага, выступавший сегодня в роли хозяина, молвил: «Отчего это думают, что выезды государя в прежние времена превзойти уже нельзя? Чем сегодня хуже?» Тут он заплакал пьяными слезами. Конечно, говорить о том нужды не было, но то, что сам Митинага сказал так, было особенно чувствительно.
Митинага покинул помещение. Государь же скрылся за бамбуковой шторой и призвал Акимицу составить указ о пожаловании рангов. Повышение было даровано всем заслуживающим того – служившим во дворце государыни или же состоявшим в родстве с домом Митинага. Черновик приказа подготовил, кажется, главный делопроизводитель Митиката.
Чтобы выразить свою радость по поводу рождения принца, собрались сановники из рода Фудзивара. Но не все стали в ряд, а лишь те, кто принадлежал к северному дому. Благодарственный танец исполнялся в следующем порядке: начальник Правой стражи, управляющий делами дворца государыни Таданобу, которого назначили управляющим делами наследника, помощник управляющего делами дворца советник Санэнари, также повышенный сегодня в ранге. За ними последовали и другие.
Не успел государь отправиться в покои государыни, как раздались крики: «Темнеет! Паланкин готов!», и государь покинул дворец.
XXV. 17-й день 10-й луны
На следующее утро, когда еще не рассеялся туман, прибыл государев гонец. Я же заспалась и не видела его. В тот день впервые новорожденному должны были постричь волосы. Действо отложили из-за приезда государя.
В тот же день распределялись должности по управлению делами наследника. Я весьма сожалела, что не знала о том заранее.
Последние дни убранство дворца выглядело крайне просто, но теперь все, вернулось к прежнему порядку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16