Ни дать ни взять - два накрахмаленных воротничка.
У Чупровых все оказались на месте, кроме Васятки, который в последнее время все больше отсиживался в сарае, где у него был наблюдательный пункт для слежки за домом Варваричевых.
Степанида чистила картошку, примостившись на чурбаке возле плиты. Николай сидел за столом, по своему обыкновению в носках, и ковырял отверткой в будильнике, а Клавдия что-то шила. И все молчали. Теперь в этом доме часто молчали.
Генка подтолкнул легонько Светку вперед и сказал:
- А я вам гостью привел...
Сказал он это весело, вернее, хотел, чтобы получилось весело, а вышло просто громко. Так, что Николай даже выронил отвертку от неожиданности.
Некоторое время все глядели на Светку, как на лампочку, которую никто не включал, а она сама вдруг вспыхнула, но мало-помалу лица становились осмысленными. Степанида как-то масляно заулыбалась, чересчур ласково, чтобы казаться искренней. Клавдия насторожилась, хотя и сделала вид, что ее хата с краю. А Николай застеснялся и поджал ноги под стул. Из всех троих он один, пожалуй, еще не понимал, зачем брат привел в дом секретаршу из сельсовета, хотя жених и невеста из кожи вон лезли, чтобы все видели, кем они друг другу приходятся, и только на словах робели.
- Шли мимо, дай, думаю, зайдем к нашим, поглядим, что они там поделывают,- начал Генка так, как будто он не был дома по крайней мере неделю.
- Добро пожаловать, гостюшки дорогие,- в тон ему елейным голосом отозвалась Степанида.
Она интуитивно почувствовала в Светке союзницу, хотя и не понимала еще, чем та ей может быть полезна.
- Чего ж вы как не свои,- сказал Николай.- Проходите, садитесь. Мать нам сейчас чаю соберет.
Жених и невеста присели на краешек кушетки, словно две птички на жердочку.
- Сейчас, сейчас самовар поставим... Может, сырников покушаете? засуетилась Степанида.
- Там только Васе осталось,- сказала Клавдия, напирая на "Васю".- Это я для него пекла. Он любит.
Степанида смешалась, оставила самовар, взялась за картошку и снова схватилась за самовар. Она поняла, что Клавдия задумала неладное, и теперь лихорадочно соображала, чего от нее ждать.
- Не хлопочите, маманя,- сказал Генка, уязвленный выходкой Клавдии.- Мы сейчас пойдем. Некогда нам тут...
- А позвольте поинтересоваться, какое мнение сельсовета насчет приема стеклотары? В нашем магазине взяли моду одну на одну менять, а их, вон, цельный чулан,- Николай попробовал исправить положение галантным разговором.
- Сельсовет думает - пить меньше надо,- оборвала его гостья, и всем стало ясно, что ей палец в рот не клади.
- Ты, Николаша, странно рассуждаешь,- сказала Степанида, многозначительно взглянув на Клавдию.- Делать больше нечего в сельсовете, как только о пустых бутылках думать. Это у нас в голове банки да тряпки, наволочки да телевизоры, а образованные люди выполняют постановления, про которые в газетах пишут.
- А вы читали в "Труде"... Или в "Гудке"... Не помню уж,- подхватил Николай.- Там пишут, что один мужик, то есть старик, купил лотерейные билеты. Ему их дали на сдачу. Дали, и ладно. Он записал себе номера, сунул билеты в карман и забыл. А потом умер. Старуха его похоронила, стала разбирать его документы и нашла в них бумажку с номерами билетов. Дай, думает, проверю на всякий пожарный. Ну, проверила, а там крупный выигрыш автомобиль "Нива". Она туда-сюда - билетов нигде нет. Потом припомнила, что старик держал билеты в кармане выходного костюма, в котором его похоронили. Она в милицию. Так, мол, и так - раскопайте. Там посовещались, взяли, как положено, понятых и раскопали. А в гробу-то и нет никого...
Тут Николай сделал паузу, как тот тракторист, который рассказал ему эту историю, ожидая, что кто-нибудь спросит, куда же делся покойник. Но никто не спрашивал. А Генка сказал:
- Хрен с, ним, с покойником. Давай лучше поговорим, как нам всем дальше жить. Мы ведь сюда не анекдоты пришли слушать, а хотим заявить, что намерены расписаться со всеми вытекающими отсюда последствиями.
- Вот и слава богу,- громко обрадовалась Степанида.- Пора тебе, сынок, своим домом жить. Может, хоть ты у меня не оплошаешь. Невеста у тебя, сразу видать, хорошая, образованная, не то что некоторые, уважительная. И люди ее за то ценят...
- Вот именно,- перебила свекровь Клавдия.- Цена ей известная. Мужики знают.
Светка вся пошла пятнами. Ладно бы еще от будущей свекрови стерпеть. Известное дело: матери своих сыновей часто ревнуют к другим женщинам и на первых порах могут проявлять свои инстинкты. Но чтобы посторонняя баба шпыняла... Этому не бывать.
- Позвольте спросить, на что именно вы намекаете? - сказала она подчеркнуто вежливо, чтобы сразу стало ясно, что она не одного поля ягода с этой теткой.
- А то не знаешь...
- Нет, не знаю. Вижу только, что вы хотите меня оскорбить и расстроить наш брак. А я вам ничего плохого не сделала.
Клавдии жалко было эту глупую девчонку, которая вот-вот разревется. Она действительно ни в чем не провинилась, может быть, только слишком уж ретиво начинала. Но этот брак был сейчас очень некстати. Все упиралось в деньги. Для Клавдии это могло обернуться неприятностями, нарушить ее покой, а может быть, и семейное счастье. Слишком дорогая цена за благополучие какой-то вертихвостки. К тому же, этот брак может оказаться и несчастным, ведь Генка пьяница, ветрогон. Вот Клавдия и рубила сплеча:
- He прикидывайся. Вся деревня знает, что ты с восьмого класса аборты делаешь.
- Неправда,- взвизгнула Светка и вскочила с кушетки.
- Николай,- закричал Генка.- Уйми свою...
- Клавдия! - вытаращил глаза Николай.
- Да что ж это делается-то,- заголосила вдруг Степанида. Как на похоронах запричитала гнусавым голосом: - Что я вам сделала плохого окромя хорошего! Поила вас, кормила, рук не покладала, только чтобы были сытые, одетые да здоровые. Сама не жила как люди, добра не видела, чтобы только вам, дитяткам моим ненаглядным, сладко было. За что ж вы меня раньше времени в гроб вгоняете, допускаете, чтобы вас, как собак каких паршивых, друг на дружку науськивали. Хоть матери-то постыдитесь. Недолго мне осталось... Вот умру, тогда как хотите...
- Да что вы, в самом деле, маманя,- спохватился Николай.- Кто вас тут смеет обижать! Да что мы все, с цепи сорвались, что ли... Разве нельзя по-людски, по-хорошему... Геннадий женится. Очень хорошо. Сядем и потолкуем, как это дело устроить. Зачем шуметь...
- А тут и толковать нечего,- сказал Геннадий, прижимая к себе по-хозяйски всхлипывающую Светку.- Мы желаем отделиться, и мать с собой забираем. Довольно она на вас горбатилась. Пусть теперь отдохнет.
- Давно бы так,- сказала Клавдия как будто про себя, но чтобы все слышали,- Пусть у вас поживет. Хлебнет горя небось, так обратно запросится. А то, как ни угождаешь, все фыркает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
У Чупровых все оказались на месте, кроме Васятки, который в последнее время все больше отсиживался в сарае, где у него был наблюдательный пункт для слежки за домом Варваричевых.
Степанида чистила картошку, примостившись на чурбаке возле плиты. Николай сидел за столом, по своему обыкновению в носках, и ковырял отверткой в будильнике, а Клавдия что-то шила. И все молчали. Теперь в этом доме часто молчали.
Генка подтолкнул легонько Светку вперед и сказал:
- А я вам гостью привел...
Сказал он это весело, вернее, хотел, чтобы получилось весело, а вышло просто громко. Так, что Николай даже выронил отвертку от неожиданности.
Некоторое время все глядели на Светку, как на лампочку, которую никто не включал, а она сама вдруг вспыхнула, но мало-помалу лица становились осмысленными. Степанида как-то масляно заулыбалась, чересчур ласково, чтобы казаться искренней. Клавдия насторожилась, хотя и сделала вид, что ее хата с краю. А Николай застеснялся и поджал ноги под стул. Из всех троих он один, пожалуй, еще не понимал, зачем брат привел в дом секретаршу из сельсовета, хотя жених и невеста из кожи вон лезли, чтобы все видели, кем они друг другу приходятся, и только на словах робели.
- Шли мимо, дай, думаю, зайдем к нашим, поглядим, что они там поделывают,- начал Генка так, как будто он не был дома по крайней мере неделю.
- Добро пожаловать, гостюшки дорогие,- в тон ему елейным голосом отозвалась Степанида.
Она интуитивно почувствовала в Светке союзницу, хотя и не понимала еще, чем та ей может быть полезна.
- Чего ж вы как не свои,- сказал Николай.- Проходите, садитесь. Мать нам сейчас чаю соберет.
Жених и невеста присели на краешек кушетки, словно две птички на жердочку.
- Сейчас, сейчас самовар поставим... Может, сырников покушаете? засуетилась Степанида.
- Там только Васе осталось,- сказала Клавдия, напирая на "Васю".- Это я для него пекла. Он любит.
Степанида смешалась, оставила самовар, взялась за картошку и снова схватилась за самовар. Она поняла, что Клавдия задумала неладное, и теперь лихорадочно соображала, чего от нее ждать.
- Не хлопочите, маманя,- сказал Генка, уязвленный выходкой Клавдии.- Мы сейчас пойдем. Некогда нам тут...
- А позвольте поинтересоваться, какое мнение сельсовета насчет приема стеклотары? В нашем магазине взяли моду одну на одну менять, а их, вон, цельный чулан,- Николай попробовал исправить положение галантным разговором.
- Сельсовет думает - пить меньше надо,- оборвала его гостья, и всем стало ясно, что ей палец в рот не клади.
- Ты, Николаша, странно рассуждаешь,- сказала Степанида, многозначительно взглянув на Клавдию.- Делать больше нечего в сельсовете, как только о пустых бутылках думать. Это у нас в голове банки да тряпки, наволочки да телевизоры, а образованные люди выполняют постановления, про которые в газетах пишут.
- А вы читали в "Труде"... Или в "Гудке"... Не помню уж,- подхватил Николай.- Там пишут, что один мужик, то есть старик, купил лотерейные билеты. Ему их дали на сдачу. Дали, и ладно. Он записал себе номера, сунул билеты в карман и забыл. А потом умер. Старуха его похоронила, стала разбирать его документы и нашла в них бумажку с номерами билетов. Дай, думает, проверю на всякий пожарный. Ну, проверила, а там крупный выигрыш автомобиль "Нива". Она туда-сюда - билетов нигде нет. Потом припомнила, что старик держал билеты в кармане выходного костюма, в котором его похоронили. Она в милицию. Так, мол, и так - раскопайте. Там посовещались, взяли, как положено, понятых и раскопали. А в гробу-то и нет никого...
Тут Николай сделал паузу, как тот тракторист, который рассказал ему эту историю, ожидая, что кто-нибудь спросит, куда же делся покойник. Но никто не спрашивал. А Генка сказал:
- Хрен с, ним, с покойником. Давай лучше поговорим, как нам всем дальше жить. Мы ведь сюда не анекдоты пришли слушать, а хотим заявить, что намерены расписаться со всеми вытекающими отсюда последствиями.
- Вот и слава богу,- громко обрадовалась Степанида.- Пора тебе, сынок, своим домом жить. Может, хоть ты у меня не оплошаешь. Невеста у тебя, сразу видать, хорошая, образованная, не то что некоторые, уважительная. И люди ее за то ценят...
- Вот именно,- перебила свекровь Клавдия.- Цена ей известная. Мужики знают.
Светка вся пошла пятнами. Ладно бы еще от будущей свекрови стерпеть. Известное дело: матери своих сыновей часто ревнуют к другим женщинам и на первых порах могут проявлять свои инстинкты. Но чтобы посторонняя баба шпыняла... Этому не бывать.
- Позвольте спросить, на что именно вы намекаете? - сказала она подчеркнуто вежливо, чтобы сразу стало ясно, что она не одного поля ягода с этой теткой.
- А то не знаешь...
- Нет, не знаю. Вижу только, что вы хотите меня оскорбить и расстроить наш брак. А я вам ничего плохого не сделала.
Клавдии жалко было эту глупую девчонку, которая вот-вот разревется. Она действительно ни в чем не провинилась, может быть, только слишком уж ретиво начинала. Но этот брак был сейчас очень некстати. Все упиралось в деньги. Для Клавдии это могло обернуться неприятностями, нарушить ее покой, а может быть, и семейное счастье. Слишком дорогая цена за благополучие какой-то вертихвостки. К тому же, этот брак может оказаться и несчастным, ведь Генка пьяница, ветрогон. Вот Клавдия и рубила сплеча:
- He прикидывайся. Вся деревня знает, что ты с восьмого класса аборты делаешь.
- Неправда,- взвизгнула Светка и вскочила с кушетки.
- Николай,- закричал Генка.- Уйми свою...
- Клавдия! - вытаращил глаза Николай.
- Да что ж это делается-то,- заголосила вдруг Степанида. Как на похоронах запричитала гнусавым голосом: - Что я вам сделала плохого окромя хорошего! Поила вас, кормила, рук не покладала, только чтобы были сытые, одетые да здоровые. Сама не жила как люди, добра не видела, чтобы только вам, дитяткам моим ненаглядным, сладко было. За что ж вы меня раньше времени в гроб вгоняете, допускаете, чтобы вас, как собак каких паршивых, друг на дружку науськивали. Хоть матери-то постыдитесь. Недолго мне осталось... Вот умру, тогда как хотите...
- Да что вы, в самом деле, маманя,- спохватился Николай.- Кто вас тут смеет обижать! Да что мы все, с цепи сорвались, что ли... Разве нельзя по-людски, по-хорошему... Геннадий женится. Очень хорошо. Сядем и потолкуем, как это дело устроить. Зачем шуметь...
- А тут и толковать нечего,- сказал Геннадий, прижимая к себе по-хозяйски всхлипывающую Светку.- Мы желаем отделиться, и мать с собой забираем. Довольно она на вас горбатилась. Пусть теперь отдохнет.
- Давно бы так,- сказала Клавдия как будто про себя, но чтобы все слышали,- Пусть у вас поживет. Хлебнет горя небось, так обратно запросится. А то, как ни угождаешь, все фыркает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73