Он переваливался с гребня на гребень, всякий раз зачерпывая большое количество воды, которую выливали за борт два матроса. Штурман сидел за румпелем и правил на созвездие Южного Креста. К тому времени, когда они вошли в устье, все промокли до нитки и окоченели. Волны, шедшие с моря, с шумом разбивались об отмели. Отыскивая фарватер, штурман то и дело выпускал румпель, наклоняясь вперед, чтобы разглядеть очертания берега в тусклом, сером свете — предвестнике утренней зари. Дважды баркас садился на мель, но два матроса, по одному с каждого борта, по пояс в воде, без труда сталкивали его на глубину. Наконец, увидев длинный шест с привязанной к нему тряпкой, Аллен произнес:
— Вот мы и добрались. — И под углом к течению стал править к длинному низменному острову. Баркас мягко ткнулся в песчаный берег, на который спрыгнул Макбет со сходнями для Стивена и отца Мартина. Аллен обратился к ним: — Я доберусь до Пенедо, чтобы договориться там с верфью, и велю лоцману по пути к кораблю захватить для вас завтрак. Оттолкнись, Макбет. — Когда баркас оказался на гладкой воде, штурман крикнул: — Опасайтесь аллигаторов, господа.
Доктор и капеллан стояли на плотном белом песке отмели. Было достаточно светло, чтобы увидеть неподалеку на склоне купу деревьев. Они показались им невероятно высокими и массивными. Еще больше развиднелось, и оба убедились, что это пальмы невероятной толщины, высотой намного больше ста футов, с огромными веерообразными листьями, которые четко вырисовывались на фоне светлеющего неба.
— Неужели мавриция винифера? — шепотом спросил отец Мартин.
— Наверняка мавриция, но какой именно вид, сказать затрудняюсь, — отозвался Стивен.
Оба медленно, с трепетом, как в храм, вошли в рощу. Кустарников в ней не было: весенние разливы и ливни лишили почву мелкой растительности, поэтому величественные деревья высились ярдах в десяти друг от друга, будто огромные серые колонны.
Бесшумно ступая, они очень скоро оказались в темноте: так плотно переплетались высоко над их головами ветви. Роща была наполнена теплой ночной тишиной, лишь на опушке раздавались голоса птиц. Не сговариваясь, оба повернули направо и, вернувшись на край рощи, оказались возле песчаного берега реки. Солнце поднималось со стороны моря, блеснула яркая вспышка света, достигшая недалекого противоположного берега.
Отраженный свет и краски того берега буквально ослепили их, стоящих в тени кромки леса, возле сверкающей песчаной полосы. Словно во сне, в полнейшей тишине возвышалась огромная стена до невозможности ярко-зеленых деревьев двадцати или тридцати разновидностей. Отец Мартин сцепил пальцы и что-то восклицал, взирая на эту картину. Коснувшись его локтя, Стивен кивнул в сторону трех деревьев, стоявших на некотором расстоянии вверх по течению реки. Они походили на огромные соборные башни, превышая остальные деревья футов на двести. Одно из них было сверху донизу усыпано темно-красными цветами.
Доктор и его спутник сделали еще несколько шагов среди пальм и оказались на не защищенной деревьями белой песчаной отмели. Слева возле кромки воды нежился двадцатифутовый кайман; справа, освещенная ярким солнцем, стояла алая каравайка.
Глава пятая
Изувеченный фрегат, обезображенный до неузнаваемости, как человек, оставшийся без носа, дождавшись прилива, с чрезвычайной осторожностью пробирался среди подводных песчаных кос и отмелей дельты. Им управлял сосредоточенный лоцман, который отправил своих помощников вперед, чтобы те разметили повороты фарватера вехами. Затем фрегат, с трудом меняя галсы, стал подниматься вверх по реке. В конце каждого короткого галса (поскольку на уровне Пенедо река Сан-Франсиску сужалась до одной мили) нос фрегата оттаскивали шлюпки. Однако уже при свете факелов корабль пришел на место, лишь однажды задержавшись посередине фарватера в ожидании прилива. К своему величайшему удовлетворению, Джек Обри убедился, что Аллен и Лопес, владелец верфи, успели подобрать отличное дерево для нового бушприта, плотники уже вытесывают бом-утлегарь из великолепного дуба, а утром первым делом установят треногу, чтобы извлечь из гнезда сломанное основание.
— Этот Лопес мне по душе, — признался он Стивену. — Он понимает и как дорого для нас время, и необходимость тщательной обивки кожей гнезда для бушприта. Я почти не сомневаюсь, что еще до воскресенья мы выйдем в море.
— Значит, задержимся всего лишь на трое суток, — сказал Стивен. — Бедный отец Мартин. Я говорил, что мы пробудем здесь гораздо дольше, и он настроился на то, что увидит боа-констриктора, ягуара, ночную обезьяну с совиной мордой, а также соберет достаточно полную коллекцию местных жуков. Но вряд ли можно все это успеть за такое короткое время. Впрочем, я согласен с вами относительно сеньора Лопеса. Он весьма любезный, гостеприимный господин. Пригласил меня переночевать и познакомиться с одним господином из Перу, большим любителем путешествий, который тоже гостит у него. Насколько я понял, этот господин преодолел Анды и, должно быть, хорошо изучил внутренние области страны.
— Уверен, что это так, — отозвался Джек Обри. — Но я умоляю вас, Стивен, не мешайте Лопесу пораньше лечь в постель. Нельзя терять ни минуты. Представьте себе, какими мы будем раззявами, если «Норфолк» ускользнет, пока мы тут копаемся. Мы должны приняться за работу еще затемно. Совсем не хочется, чтобы завтра Лопес страдал от похмелья и недосыпа. Намекните ему, что с удовольствием станете развлекать перуанского господина, если он отправится на боковую.
Никаких намеков Лопесу не понадобилось. По-испански он разговаривал с трудом и, видя, что оба гостя прекрасно понимают друг друга, извинился под тем предлогом, что рано утром ему предстоит взяться за работу. Хозяин пожелал гостям спокойной ночи и оставил их на просторной веранде в обществе прирученных животных — мартышек трех видов, старого лысого тукана, компании сонных попугаев и какого-то косматого существа, забившегося в угол, которое могло оказаться ленивцем, муравьедом или даже ковриком для вытирания ног, если бы время от времени оно не портило воздух, громко выпуская газы и при этом всякий раз строго оглядываясь, а также удивительно изящной, маленькой голубой цапли, которая то входила, то выходила. На столе стояли две бутылки белого портвейна, в стороне от него висели два гамака. На минуту зашел Лопес, чтобы напомнить гостям о москитных сетках.
— Не скажу вам, сеньоры, чтобы у нас в Пенедо водились москиты, — пояснил он, — но следует признаться, что при переходе луны из одной фазы в другую вампиры становятся чересчур назойливыми.
Впрочем, летучие мыши им не досаждали, поскольку мыши-вампиру нужна спящая жертва, эти же собеседники (хотя хищники наблюдали за ними, вися вниз головой на стропилах) спать так и не легли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
— Вот мы и добрались. — И под углом к течению стал править к длинному низменному острову. Баркас мягко ткнулся в песчаный берег, на который спрыгнул Макбет со сходнями для Стивена и отца Мартина. Аллен обратился к ним: — Я доберусь до Пенедо, чтобы договориться там с верфью, и велю лоцману по пути к кораблю захватить для вас завтрак. Оттолкнись, Макбет. — Когда баркас оказался на гладкой воде, штурман крикнул: — Опасайтесь аллигаторов, господа.
Доктор и капеллан стояли на плотном белом песке отмели. Было достаточно светло, чтобы увидеть неподалеку на склоне купу деревьев. Они показались им невероятно высокими и массивными. Еще больше развиднелось, и оба убедились, что это пальмы невероятной толщины, высотой намного больше ста футов, с огромными веерообразными листьями, которые четко вырисовывались на фоне светлеющего неба.
— Неужели мавриция винифера? — шепотом спросил отец Мартин.
— Наверняка мавриция, но какой именно вид, сказать затрудняюсь, — отозвался Стивен.
Оба медленно, с трепетом, как в храм, вошли в рощу. Кустарников в ней не было: весенние разливы и ливни лишили почву мелкой растительности, поэтому величественные деревья высились ярдах в десяти друг от друга, будто огромные серые колонны.
Бесшумно ступая, они очень скоро оказались в темноте: так плотно переплетались высоко над их головами ветви. Роща была наполнена теплой ночной тишиной, лишь на опушке раздавались голоса птиц. Не сговариваясь, оба повернули направо и, вернувшись на край рощи, оказались возле песчаного берега реки. Солнце поднималось со стороны моря, блеснула яркая вспышка света, достигшая недалекого противоположного берега.
Отраженный свет и краски того берега буквально ослепили их, стоящих в тени кромки леса, возле сверкающей песчаной полосы. Словно во сне, в полнейшей тишине возвышалась огромная стена до невозможности ярко-зеленых деревьев двадцати или тридцати разновидностей. Отец Мартин сцепил пальцы и что-то восклицал, взирая на эту картину. Коснувшись его локтя, Стивен кивнул в сторону трех деревьев, стоявших на некотором расстоянии вверх по течению реки. Они походили на огромные соборные башни, превышая остальные деревья футов на двести. Одно из них было сверху донизу усыпано темно-красными цветами.
Доктор и его спутник сделали еще несколько шагов среди пальм и оказались на не защищенной деревьями белой песчаной отмели. Слева возле кромки воды нежился двадцатифутовый кайман; справа, освещенная ярким солнцем, стояла алая каравайка.
Глава пятая
Изувеченный фрегат, обезображенный до неузнаваемости, как человек, оставшийся без носа, дождавшись прилива, с чрезвычайной осторожностью пробирался среди подводных песчаных кос и отмелей дельты. Им управлял сосредоточенный лоцман, который отправил своих помощников вперед, чтобы те разметили повороты фарватера вехами. Затем фрегат, с трудом меняя галсы, стал подниматься вверх по реке. В конце каждого короткого галса (поскольку на уровне Пенедо река Сан-Франсиску сужалась до одной мили) нос фрегата оттаскивали шлюпки. Однако уже при свете факелов корабль пришел на место, лишь однажды задержавшись посередине фарватера в ожидании прилива. К своему величайшему удовлетворению, Джек Обри убедился, что Аллен и Лопес, владелец верфи, успели подобрать отличное дерево для нового бушприта, плотники уже вытесывают бом-утлегарь из великолепного дуба, а утром первым делом установят треногу, чтобы извлечь из гнезда сломанное основание.
— Этот Лопес мне по душе, — признался он Стивену. — Он понимает и как дорого для нас время, и необходимость тщательной обивки кожей гнезда для бушприта. Я почти не сомневаюсь, что еще до воскресенья мы выйдем в море.
— Значит, задержимся всего лишь на трое суток, — сказал Стивен. — Бедный отец Мартин. Я говорил, что мы пробудем здесь гораздо дольше, и он настроился на то, что увидит боа-констриктора, ягуара, ночную обезьяну с совиной мордой, а также соберет достаточно полную коллекцию местных жуков. Но вряд ли можно все это успеть за такое короткое время. Впрочем, я согласен с вами относительно сеньора Лопеса. Он весьма любезный, гостеприимный господин. Пригласил меня переночевать и познакомиться с одним господином из Перу, большим любителем путешествий, который тоже гостит у него. Насколько я понял, этот господин преодолел Анды и, должно быть, хорошо изучил внутренние области страны.
— Уверен, что это так, — отозвался Джек Обри. — Но я умоляю вас, Стивен, не мешайте Лопесу пораньше лечь в постель. Нельзя терять ни минуты. Представьте себе, какими мы будем раззявами, если «Норфолк» ускользнет, пока мы тут копаемся. Мы должны приняться за работу еще затемно. Совсем не хочется, чтобы завтра Лопес страдал от похмелья и недосыпа. Намекните ему, что с удовольствием станете развлекать перуанского господина, если он отправится на боковую.
Никаких намеков Лопесу не понадобилось. По-испански он разговаривал с трудом и, видя, что оба гостя прекрасно понимают друг друга, извинился под тем предлогом, что рано утром ему предстоит взяться за работу. Хозяин пожелал гостям спокойной ночи и оставил их на просторной веранде в обществе прирученных животных — мартышек трех видов, старого лысого тукана, компании сонных попугаев и какого-то косматого существа, забившегося в угол, которое могло оказаться ленивцем, муравьедом или даже ковриком для вытирания ног, если бы время от времени оно не портило воздух, громко выпуская газы и при этом всякий раз строго оглядываясь, а также удивительно изящной, маленькой голубой цапли, которая то входила, то выходила. На столе стояли две бутылки белого портвейна, в стороне от него висели два гамака. На минуту зашел Лопес, чтобы напомнить гостям о москитных сетках.
— Не скажу вам, сеньоры, чтобы у нас в Пенедо водились москиты, — пояснил он, — но следует признаться, что при переходе луны из одной фазы в другую вампиры становятся чересчур назойливыми.
Впрочем, летучие мыши им не досаждали, поскольку мыши-вампиру нужна спящая жертва, эти же собеседники (хотя хищники наблюдали за ними, вися вниз головой на стропилах) спать так и не легли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115