Так именно думалось Гильчевскому, и он решил наконец, что это, пожалуй, лучше. А если ему удастся предупредить в действиях своих соседей, то от этого ничего худого не будет: его полки знают, что, перебравшись, люди должны соблюдать тишину, на сухих местах закопаться, на топких - залечь на свои плетни и дожидаться рассвета, когда артиллерия начнет пробивать для них проходы.
После того как ушли от него Добрынин и Татаров, он сказал Протазанову:
- Этот новый командир полка, заместитель проклятого Кюна, от которого, между прочим, грозят мне какие-то неприятности, - Добрынин, он ничего, спокойный, - видно, что Георгия получил не зря... А вот что же это случилось с Татаровым, а? Что же он так это вдруг заартачился, точно вожжа под хвост попала? Не было с ним такого случая, я не помню. Может, вы знаете, почему это он вдруг?
- Мало ли что может быть, - начал думать Протазанов. - Мог плохое письмо получить из дому.
- Ну, письмо, письмо из дому плохое, - что вы, разве это причиною быть может? - не соглашался Гильчевский. - Я сам иногда плохие письма из дому получал, - мало ли что: домашние горшки к делу не относятся... Гм... Образцовый командир полка, - дай бог всей нашей армии таких иметь, - и вдруг - на тебе! Нет, тут что-то такое другое... Неужели это от усталости вздумал он вдруг мне перечить? Нет, тоже нет, - усталость - что же такое? Ну, выспался, - вот ее и нет. Гм, очень меня это в нем поразило.
Однако думать над какою-то заминкой у Татарова, - конечно, временной и случайной, - было все-таки некогда. Время было уже получить от него донесение, переправился ли его батальон. Такое донесение пришло около полуночи, и Гильчевский обрадовался:
- Молодец! Вот это - молодец, а то - чепуха, что с ним было!.. Ведь вот же Кюн, - помните? - тот на Икве что донес? - "Не могу выполнить!" - вот что. За это я его и послал к чертовой мамаше!.. Ну-ка, как его заместитель, как он?
Батальон Добрынина запоздал против батальона Татарова не больше как на четверть часа, и Гильчевский торжествовал:
- Каков, а? Вот так с Западного фронта! Боевой! Боевой!.. А то Кюн! Вот как я отлично сделал, что его турнул!
И на радостях, и чтобы подкрепиться, выпил стопку.
Его подмывало теперь, когда у него увертюра была сыграна с большою точностью по нотам, без малейшей фальши, обратиться к Надежному, как у него, но остановило сомнение: не примет ли тот этого вопроса за вмешательство в его дело. А с начальником 105-й дивизии он был не в ладах, так что к нему обращаться было не особенно ловко; наконец, он знал, что эта дивизия имеет обыкновение выжидать, что сделает 101-я, и, разумеется, хотя и с опозданием, но постарается все-таки сделать то же самое: так было не раз.
Под впечатлением удачи этого вечера и чтобы набраться сил для громкого утра и горячего дня, Гильчевский даже решил прилечь подремать и забылся, хотя и беспокойным, прерывистым сном.
Проснулся от сильной пальбы, поднявшейся справа, со стороны 10-й дивизии.
Вот когда явилась необходимость запросить Надежного, что у него происходит.
Это было уже близко к утру, - начал белеть восток. Протазанов связался со штабом 10-й дивизии, и оттуда сказали ему, что сильнейший обстрел мешает навести мосты.
- Эх, есть такая пословица, специально для дураков: глупому сыну не в помощь богатство! - бурно вознегодовал Гильчевский. - Ведь просил же я понтоны, - мне не дали, а дали тем, кто и с понтонами ничего не мог сделать!
- Вас просит к телефону генерал Надежный! - обратился к нему Протазанов, и он ринулся к трубке, клокоча и крича:
- Я вас слушаю! Что такое? Я - Гильчевский. Здравствуйте!
- Здравствуйте, Константин Лукич! Случилось скверное дело, - как быть? - уже не прежний самоуверенный, а испуганный голос Надежного донесся в трубку. - Подняли неистовый огонь из пулеметов, из винтовок, не дали навести мостов.
- Постойте, а когда же вы, когда же приказали начать наводку? прокричал Гильчевский.
- Не так давно, чтобы закончить могли засветло, - ответил Надежный.
- Ка-ак так не так давно?.. Да ведь теперь уж рассвет, - три часа утра!
- А у вас наведены разве мосты? - справился Надежный.
- А как же так не наведены? Хотя бы и вчерне, все-таки два своих батальона я переправил. Утром саперы доделают все, как надо, чтобы можно было батареи перевезти!
- Послушайте, Константин Лукич, что же теперь делать? - совершенно уже подавленно-просительным тоном проговорил Надежный.
- Вам что делать?.. Ночью надо было мосты наводить, а не утром, и делать это в возможной тишине, благо туман с вечера держался... Как же вы так, не понимаю, - ведь такой благодетель, как туман, лучшего и придумать нельзя, а вы... Что теперь делать? Теперь вам уж нечего больше делать, кончено, упущено время! Эх-ма! И хотя бы с вечера вы мне сказали об этом, а теперь что же? Теперь в пустой след. Теперь сидите и ждите, что получится у меня. Если удастся перебросить мне свою дивизию, тогда и вы можете перебросить свою, а если нет, то все вообще пропало!
Несмотря на резкий тон, каким были сказаны эти жесткие слова, Надежный не обиделся, - до того он был удручен своей неудачей. Он только захотел уточнить, какой способ посоветует ему Гильчевский для переброски его полков.
- Способ какой? - повторил вопрос Гильчевский. - Я вижу для вас только один способ, а именно: воспользуйтесь остатками моста против деревни Гумнище, и в самом спешном порядке пусть ваши саперы его доведут до того берега. Вот когда у вас в руках будет этот мост, восстановленный, тогда...
- Очень много понесу потерь, Константин Лукич! - перебил Надежный.
- Вот то-то и есть! Вот то-то и есть, что много потерь! - вскипел Гильчевский. - На кого же теперь вам пенять? Потери постарайтесь нанести и вы противнику, чтобы сквитаться. А другого выхода для вас нет и быть не может. Если в руках у вас к середине дня не будет исправного моста, то какую же пользу общему делу может принести ваша дивизия? Решительно никакой!.. Потери! Вот моя дивизия понесет потери, так понесет, - это уж я теперь вижу ясно! И отчего же было вам не сговориться со мною вчера, как и когда именно вам надо наводить мосты?.. Все равно, теперь уж поздно, теперь поздно! Сожалеть - это не значит поправить... Теперь поздно, теперь ждите. А моя дивизия, значит, осталась без поддержки! Вот как обернулось дело, хотя началось не плохо, эх-ма! Желаю успеха! Я все сказал, что мог. Желаю успеха!
Он постарался как можно мягче закончить разговор по телефону, но не заботился о мягкости выражений, когда отошел от трубки. Досталось и Федотову, и начальнику 105-й дивизии, которого можно было и не спрашивать, что он делает: Гильчевский без расспросов знал по опыту, что в 105-й дивизии будут ожидать, что сделают в 101-й, и только тогда зашевелятся.
IV
В шесть утра началась канонада, но за час до нее на наблюдательном пункте, который оборудовал для себя на высоте 111-й Гильчевский, появился, пробравшись сюда вместе с ним из Копани, генерал-лейтенант Сташевич, инспектор артиллерии одиннадцатой армии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83