Я полагаю вашу милость человеком образованным, с благородным сердцем. И если ваша милость возьмет мою дочку Эльвиру под защиту, ни один злодей не осмелится к ней притронуться. Я смиренно молю вас и, если надо, встану на колени, спасите мою дочь от насилия и не дайте ей стать утехой солдатни. Сделает это ваша милость за то, что ей трижды была дарована жизнь?
ПЕДРАРИАС ДЕ АЛЬМЕСТО. Нет, я не сделаю этого, генерал Лопе де Агирре, я не сделаю этого, и бог меня поймет. Ваше превосходительство трижды даровало мне жизнь, без всякого сомнения, для того, чтобы трижды не предать меня собственноручно смерти. Трижды я обязан вам жизнью, ибо в противном случае был бы трижды обязан смертью, мы в расчете, сеньор генерал! Мне нельзя брать под защиту дочку вашего превосходительства, потому что завтра мне придется доказывать свою невиновность перед судьями, которые, быть может, безжалостно вынесут мне смертный приговор, и я не смогу смягчить их, если на моем попечении останется самое дорогое, что было в жизни у порочного тирана. Прощай, Лопе де Агирре, будь ты проклят!
(Не спеша идет к двери. Антон Льамосо выхватывает кинжал и собирается убить Педрариаса де Альместо.)
ЛОПЕ ДЕ АГИРРЕ. Не надо, Антон Льамосо, пусть идет. Я дарую ему жизнь в четвертый раз.
ПЕДРАРИАС ДЕ АЛЬМЕСТО (выходя). Да здравствует король! Да здравствует славный Филипп II, мой король и сеньор! ЛОПЕ ДЕ АГИРРЕ. Вот и остались мы одни, Антон Льамосо, ждать смерти. Не забывай, ты еще можешь уйти от виселицы, надо только выбежать в эту дверь с криком: Смерть жестокому тирану Лопе де Агирре! (Пауза.) Ступай и ты в лагерь короля, Антон Льамосо, приказываю тебе!
АНТОН ЛЬАМОСО. Я не пойду, генерал Лопе де Агирре, брат Лопе де Агирре. Я был тебе другом при жизни, и никто не помешает мне быть тебе другом в смертный час. Я умру рядом с тобой, Лопе де Агирре, я буду с тобою до той минуты, когда топоры короля изрубят нас на куски.
ЛОПЕ ДЕ АГИРРЕ. А когда нас изрубят на куски, наши души вместе отправятся в преисподнюю, сын мой. Но, скажу тебе, адское пламя не должно нас слишком страшить, мы будем там вместе с Александром Македонским, с Цезарем, с Помпеем, с мудрецами Греции, а это для нас большая честь и великая слава. И теперь, перед смертью, я сетую только на бога за то, что он оставил меня, как сетовал сын его на кресте. Ты, Антон Льамосо, как никто другой, знаешь, что с материнским молоком впитал я католическую веру, что я кротко и смиренно жил с любовью христовой в сердце и чтил все заповеди, кроме одной — запрещающей убивать, ибо разве можно воевать, не убивая, а мне сам господь велел быть воином и с копьем в руке доказать, чего я стою. Я убеждал моих солдат делать на земле то, что им велит сердце, и не бояться ада, ибо, рассуждая здраво, я думал, что одной веры в бога довольно, чтобы попасть на небо. Я верил в безграничную справедливость господню, которая заставит его быть с нами в нашей борьбе против короля Филиппа и его правителей, являющих собой образцы неправедности и порока. Теперь же я понимаю, Пресвятая Дева — покровительница Арансасу, что Предвечный принял сторону испанского короля и с небес шлет мне погибель. Пожелай того божья воля, надменные и сильные мира сего были бы сражены, а слабые и униженные победили. Когда же я в конце концов с трудом понял, что он сего не желает, то приготовился вручить дьяволу свою душу и тело, свои руки и ноги, все свои члены. И не страшит меня, пока я жив, что душа моя сгорит в адском пламени. Не стать ворону чернее собственных крыльев, и мне не избавиться от проклятья, но есть у меня одно утешение — слава об ужасах, мною сотворенных, навсегда останется в людской памяти. (Говорит тише.) Спасайся, сын мой, переходи к королю. (Снова громко.) Капитан Антон Аьамосо, это мой приказ!
АНТОН ЛЬАМОСО. В первый раз я не повинуюсь приказу вашего превосходительства, генерал Агирре. (Говорит тише.) Я принял решение умереть рядом с тобою, Лопе де Агирре, и, бог свидетель, пришла пора выполнить его.
(Из— за стены доносятся выстрелы и крики.)
ЛОПЕ ДЕ АГИРРЕ. Раз выпало мне потерпеть поражение и умереть на земле Венесуэлы, а, видно, так оно сейчас и будет, то хочу сказать, что не верю я ни в учение Иисуса Христа, ни Магомета, ни Мартина Лютера, не верю в языческих богов, а верю только в одно, что человек рождается на земле затем лишь, чтобы родиться и умереть, и нет у него ни будущего, ни прошлого.
(Снова слышатся выстрелы.)
Я не боюсь короля, не боюсь смерти и ада. И только от одного содрогаюсь я в страхе и ужасе — от мысли, что станет с моей дочкой Эльвирой. Словно молот, бьются в мозгу слова Экклезиаста: «Дочь заставляет отца бодрствовать, ибо заботы о ней лишают его сна из страха, что будет запятнана ее непорочность». Скоро я умру, скоро мы умрем, друг мой Антон Льамосо, и не найдется шпаги, не найдется руки, которая бы защитила ее, когда толпою ворвутся сюда бесчестные негодяи, чтобы изнасильничать дочь жестокого тирана. (Почти со слезами.) Изнасильничать мою дочку, Антон Льамосо. (Берет себя в руки, поднимает с полу аркебуз, идет к двери слева, приоткрывает ее и кричит громовым голосом.) Эльвира! (Пауза.) Эльвира!
(Выходит дочка Эльвира, за ней — две ее прислужницы, Мария де Арриола и Хуана Торралъба, все три выходят на середину коридора. Лопе де Агирре поджигает шнур аркебуза.)
ЛОПЕ ДЕ АГИРРЕ. Дочка, возьми распятие и поручи себя богу, сейчас я убью тебя.
ХУАНА ТОРРАЛЬБА (обезумев). Не делайте этого, сеньор, ради господа умоляю, не делайте. Дочка Эльвира невинна и чиста, точно белая лилия. Не убивайте ее, сеньор, дьявол попутал вас, толкает на злое дело.
ЛОПЕ ДЕ АГИРРЕ. У дьявола, из его лап, хочу я смертью вырвать мою дочку, Хуана Торральба. В эту дверь войдут палачи короля Филиппа, войдут, сгорая от желания обесчестить ее, как всегда бесчестили дочерей побежденных мятежников. Одежду на ней раздерут в лоскутья, у нас на глазах надругаются над ее девичьим телом, и станет она шлюхой у моих врагов, дочка Лопе де Агирре — шлюха! моя дочка Эльвира — подстилка солдатни! (Пауза.) Вручи себя господу, дочка, сейчас я тебя убью.
МАРИЯ ДЕ АРРИОЛА. Сжальтесь, сеньор! Не бойтесь за ее честь, мы позаботимся о дочке Эльвире. Она уйдет в монастырь и посвятит себя господу нашему Иисусу Христу. Сжальтесь, сеньор!
(Лопе де Агирре наводит аркебуз на дочку Эльвиру, Хуана Торральба бежит, хочет своим телом заслонить дочку Эльвиру, хватается за аркебуз, пытается отнять его у Лопе де Агирре, Лопе де Агирре выпускает из рук аркебуз и вынимает из-за пояса кинжал.)
ЛОПЕ ДЕ АГИРРЕ. Отойдите, проклятые, если не хотите, чтобы я начал с вас! Оставьте меня, бегите, как сбежали все мараньонцы, а не послушаетесь — я пролью вашу кровь.
(С кинжалом в руке подступает к женщинам. Мария де Арриола и Хуана Торральба в ужасе выбегают через дверь на улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
ПЕДРАРИАС ДЕ АЛЬМЕСТО. Нет, я не сделаю этого, генерал Лопе де Агирре, я не сделаю этого, и бог меня поймет. Ваше превосходительство трижды даровало мне жизнь, без всякого сомнения, для того, чтобы трижды не предать меня собственноручно смерти. Трижды я обязан вам жизнью, ибо в противном случае был бы трижды обязан смертью, мы в расчете, сеньор генерал! Мне нельзя брать под защиту дочку вашего превосходительства, потому что завтра мне придется доказывать свою невиновность перед судьями, которые, быть может, безжалостно вынесут мне смертный приговор, и я не смогу смягчить их, если на моем попечении останется самое дорогое, что было в жизни у порочного тирана. Прощай, Лопе де Агирре, будь ты проклят!
(Не спеша идет к двери. Антон Льамосо выхватывает кинжал и собирается убить Педрариаса де Альместо.)
ЛОПЕ ДЕ АГИРРЕ. Не надо, Антон Льамосо, пусть идет. Я дарую ему жизнь в четвертый раз.
ПЕДРАРИАС ДЕ АЛЬМЕСТО (выходя). Да здравствует король! Да здравствует славный Филипп II, мой король и сеньор! ЛОПЕ ДЕ АГИРРЕ. Вот и остались мы одни, Антон Льамосо, ждать смерти. Не забывай, ты еще можешь уйти от виселицы, надо только выбежать в эту дверь с криком: Смерть жестокому тирану Лопе де Агирре! (Пауза.) Ступай и ты в лагерь короля, Антон Льамосо, приказываю тебе!
АНТОН ЛЬАМОСО. Я не пойду, генерал Лопе де Агирре, брат Лопе де Агирре. Я был тебе другом при жизни, и никто не помешает мне быть тебе другом в смертный час. Я умру рядом с тобой, Лопе де Агирре, я буду с тобою до той минуты, когда топоры короля изрубят нас на куски.
ЛОПЕ ДЕ АГИРРЕ. А когда нас изрубят на куски, наши души вместе отправятся в преисподнюю, сын мой. Но, скажу тебе, адское пламя не должно нас слишком страшить, мы будем там вместе с Александром Македонским, с Цезарем, с Помпеем, с мудрецами Греции, а это для нас большая честь и великая слава. И теперь, перед смертью, я сетую только на бога за то, что он оставил меня, как сетовал сын его на кресте. Ты, Антон Льамосо, как никто другой, знаешь, что с материнским молоком впитал я католическую веру, что я кротко и смиренно жил с любовью христовой в сердце и чтил все заповеди, кроме одной — запрещающей убивать, ибо разве можно воевать, не убивая, а мне сам господь велел быть воином и с копьем в руке доказать, чего я стою. Я убеждал моих солдат делать на земле то, что им велит сердце, и не бояться ада, ибо, рассуждая здраво, я думал, что одной веры в бога довольно, чтобы попасть на небо. Я верил в безграничную справедливость господню, которая заставит его быть с нами в нашей борьбе против короля Филиппа и его правителей, являющих собой образцы неправедности и порока. Теперь же я понимаю, Пресвятая Дева — покровительница Арансасу, что Предвечный принял сторону испанского короля и с небес шлет мне погибель. Пожелай того божья воля, надменные и сильные мира сего были бы сражены, а слабые и униженные победили. Когда же я в конце концов с трудом понял, что он сего не желает, то приготовился вручить дьяволу свою душу и тело, свои руки и ноги, все свои члены. И не страшит меня, пока я жив, что душа моя сгорит в адском пламени. Не стать ворону чернее собственных крыльев, и мне не избавиться от проклятья, но есть у меня одно утешение — слава об ужасах, мною сотворенных, навсегда останется в людской памяти. (Говорит тише.) Спасайся, сын мой, переходи к королю. (Снова громко.) Капитан Антон Аьамосо, это мой приказ!
АНТОН ЛЬАМОСО. В первый раз я не повинуюсь приказу вашего превосходительства, генерал Агирре. (Говорит тише.) Я принял решение умереть рядом с тобою, Лопе де Агирре, и, бог свидетель, пришла пора выполнить его.
(Из— за стены доносятся выстрелы и крики.)
ЛОПЕ ДЕ АГИРРЕ. Раз выпало мне потерпеть поражение и умереть на земле Венесуэлы, а, видно, так оно сейчас и будет, то хочу сказать, что не верю я ни в учение Иисуса Христа, ни Магомета, ни Мартина Лютера, не верю в языческих богов, а верю только в одно, что человек рождается на земле затем лишь, чтобы родиться и умереть, и нет у него ни будущего, ни прошлого.
(Снова слышатся выстрелы.)
Я не боюсь короля, не боюсь смерти и ада. И только от одного содрогаюсь я в страхе и ужасе — от мысли, что станет с моей дочкой Эльвирой. Словно молот, бьются в мозгу слова Экклезиаста: «Дочь заставляет отца бодрствовать, ибо заботы о ней лишают его сна из страха, что будет запятнана ее непорочность». Скоро я умру, скоро мы умрем, друг мой Антон Льамосо, и не найдется шпаги, не найдется руки, которая бы защитила ее, когда толпою ворвутся сюда бесчестные негодяи, чтобы изнасильничать дочь жестокого тирана. (Почти со слезами.) Изнасильничать мою дочку, Антон Льамосо. (Берет себя в руки, поднимает с полу аркебуз, идет к двери слева, приоткрывает ее и кричит громовым голосом.) Эльвира! (Пауза.) Эльвира!
(Выходит дочка Эльвира, за ней — две ее прислужницы, Мария де Арриола и Хуана Торралъба, все три выходят на середину коридора. Лопе де Агирре поджигает шнур аркебуза.)
ЛОПЕ ДЕ АГИРРЕ. Дочка, возьми распятие и поручи себя богу, сейчас я убью тебя.
ХУАНА ТОРРАЛЬБА (обезумев). Не делайте этого, сеньор, ради господа умоляю, не делайте. Дочка Эльвира невинна и чиста, точно белая лилия. Не убивайте ее, сеньор, дьявол попутал вас, толкает на злое дело.
ЛОПЕ ДЕ АГИРРЕ. У дьявола, из его лап, хочу я смертью вырвать мою дочку, Хуана Торральба. В эту дверь войдут палачи короля Филиппа, войдут, сгорая от желания обесчестить ее, как всегда бесчестили дочерей побежденных мятежников. Одежду на ней раздерут в лоскутья, у нас на глазах надругаются над ее девичьим телом, и станет она шлюхой у моих врагов, дочка Лопе де Агирре — шлюха! моя дочка Эльвира — подстилка солдатни! (Пауза.) Вручи себя господу, дочка, сейчас я тебя убью.
МАРИЯ ДЕ АРРИОЛА. Сжальтесь, сеньор! Не бойтесь за ее честь, мы позаботимся о дочке Эльвире. Она уйдет в монастырь и посвятит себя господу нашему Иисусу Христу. Сжальтесь, сеньор!
(Лопе де Агирре наводит аркебуз на дочку Эльвиру, Хуана Торральба бежит, хочет своим телом заслонить дочку Эльвиру, хватается за аркебуз, пытается отнять его у Лопе де Агирре, Лопе де Агирре выпускает из рук аркебуз и вынимает из-за пояса кинжал.)
ЛОПЕ ДЕ АГИРРЕ. Отойдите, проклятые, если не хотите, чтобы я начал с вас! Оставьте меня, бегите, как сбежали все мараньонцы, а не послушаетесь — я пролью вашу кровь.
(С кинжалом в руке подступает к женщинам. Мария де Арриола и Хуана Торральба в ужасе выбегают через дверь на улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75