— Да-да, а зачала под крышей моего, — спокойно добавила Аделаис. — Меня ничуть не удивляет, что никто не удосужился хорошенько посчитать, я ведь времени зря не теряла. Но знай — когда я привезла сюда свою дочь, чтобы отдать в жены твоему отцу, в ее чреве уже был плод.
К тому моменту все присутствующие повскакали со своих мест — все, кроме до смерти перепуганной Эммы, которая, вобрав голову в плечи, спряталась за пяльцами и, если бы осмелилась, заткнула бы уши, лишь бы не слышать, как над ней бушуют, сталкиваются, словно смерчи, возмущенные, гневные возгласы. Сам Сенред только тяжело дышал, зато Перронет, распалившись, кричал, что все это ложь и наветы и не иначе как почтенная леди выжила из ума, и тут уж юный Росселин не упустил случая: он совсем потерял голову и то с бранью наскакивал на соперника, то радостно смеялся, то растерянно хлопал глазами, кидаясь от него к Аделаис, умоляя ее, требуя еще раз сказать, что все это правда, не сон. Наконец Одемар грохнул кулаком по столу и властно возвысил голос, призывая всех к порядку. В продолжение этой сцены Аделаис стояла прямо и неподвижно, будто каменный истукан, и страсти, бушевавшие вокруг, разбивались о нее как о скалу.
И тогда надолго воцарилась мертвая тишина. Ни возгласа, ни звука, кажется все даже дышать перестали, только неотрывно смотрели на нее, будто решили, что если очень долго и не мигая глядеть ей в глаза, то в них можно будет в конце концов прочесть ответ на вопрос: сказала она правду или солгала.
— Мадам, вы полностью отдаете себе отчет в том, что говорите? — спросил Одемар негромко и очень отчетливо.
— Еще как отдаю, сын мой! Да, я понимаю, что я сделала, и знаю, что поступила дурно. Я сама говорю это! Но сделанного не воротишь, — этого не дано ни мне, ни вам. Да, я обманула лорда Эдрика, да, я принудила свою дочь, да, я подкинула незаконнорожденного в этот дом. А можно сказать и по-другому: я приняла меры, чтобы спасти честное имя и состояние моей дочери и обеспечить ей достойное положение — не это ли же Сенред так жаждет сделать для своей сестры? И разве Эдрик когда-нибудь пожалел о принятом решении? Разве ребенок, которого он считал своим, не был ему отрадой? Был! Все эти годы я свято хранила тайну, хорошо это или плохо, и намеревалась хранить и впредь, но ныне господь судил иначе, и я о том не жалею.
— В таком разе, — сказал Сенред, судорожно вздохнув, — Эдгита должна была быть в курсе. Она вошла к нам в дом вместе с Бертрадой и ежели ты сейчас — с таким опозданием! — говоришь правду, она не могла не знать.
— Она знала, — подтвердила Аделаис. — И я сожалею, что не вняла ее мольбам и не согласилась поведать правду раньше; и еще горше я сожалею о том, что сейчас она не может стать рядом со мной и подтвердить мои слова. Но за нее это может сделать кое-кто другой. Брат Кадфаэль прибыл к нам из обители в Фарвелле, где сейчас находится Элисенда вместе со своей матерью. И по странной игре случая, — добавила она, — не только с матерью, но и со своим отцом тоже. Теперь от правды не спрячешься. И вот, вопреки собственному желанию, я возвещаю вам эту правду.
— Не кажется ли вам мадам, что вы довольно-таки долго скрывали ее? — сурово заметил Одемар.
— Да, это так, и добродетели в том нет, чтобы сказать слово правды, когда все уже вышло наружу и утаить ничего нельзя.
После недолгой паузы, прервав гробовое молчание, Сенред медленно спросил:
— Ты говоришь, он сейчас там — ее отец? С ними обеими вместе? В Фарвелле?
— Чтобы услышать об этом из первых уст, — сказала она, — лучше спросить брата Кадфаэля.
— Я видел их там, всех троих, — подтвердил Кадфаэль. — Это чистая правда.
— Да кто же он? — требовательно спросил Одемар. — Кто ее отец?
Тогда снова заговорила Аделаис, возвращаясь к делам давно минувшим, и в продолжение всего рассказа она ни разу не опустила и не отвела глаз.
— Он служил письмоводителем в моем доме. Тогда он был еще очень молод, только на год старше моей дочери, и происходил он из благородной семьи. Он просил меня отдать дочь ему в жены. Я отказала. Они… попытались вырвать у меня благословение иным способом. Нет, пожалуй, я несправедлива к ним обоим: возможно, в их поступке не было расчета и они решились на него в порыве отчаяния, — ведь она была влюблена в него без памяти, как и он в нее. Я выгнала его со службы, а ее без промедления увезла сюда и отдала в жены лорду Эдрику — тот уже год вздыхал по ней и только ждал моего согласия. Позже я солгала ее возлюбленному, что она умерла. Это была черная ложь: я сказала ему, что Бертрада и ее нерожденный младенец оба погибли, когда мы пытались избавить ее от плода. До сих пор он жил, не ведая, что у него есть дочь.
— Но как могло получиться, — все еще не понимал Сенред, — что он вдруг отыскал ее, и где — в монастыре? Все это дичь какая-то! Как так — ни с того, ни с сего, взял и нашел? Нет, не верю!
— Придется поверить, — сказала она, — от правды не спрячешься, и изменить ее не дано ни мне ни тебе. Он нашел ее, потому что на то была воля господня. Какое еще объяснение тебе нужно?
Сенред, убитый, растерянный, кинулся к Кадфаэлю:
— Святой брат, ты был гостем в моем доме, скажи мне по совести все, что ты знаешь об этой давней истории. Сколько воды утекло с тех пор! Неужели все это правда? И как же случилось, что они в конце концов встретились, да еще все трое сразу?
— Да, это правда, — сказал Кадфаэль. — И то, что они встретились — тоже. Думаю, теперь они успели уже и поговорить. А нашел он их потому, что, считая свою возлюбленную давно покинувшей сей мир и ощутив на себе самом несколько месяцев назад прикосновение смерти, однако счастливо избегнув этой печальной участи, он обратился мыслями к тому, что было дорого ему в нашем бренном мире и порешил, коли нельзя более свою возлюбленную увидеть среди живых, совершить паломничество на ее могилу и помолиться за упокой ее души. И вот, не обнаружив против ожиданий ее гробницы в Гэльсе, он направился в ваш, милорд Одемар, манор Элфорд, где преданы земле тела усопших из вашего славного рода. Ну, а прошлым вечером, уже на пути к дому, мы, по воле провидения, попросили пристанища в Фарвеллской обители. Ваша сестра сейчас там: наставляет юных послушниц, учит их уму-разуму. Монастырь-то заложен совсем недавно. Там же, в этой обители, укрылась от бурь и треволнений Элисенда. Так все они оказались под одной крышей.
Чуть помолчав, Одемар тихо повторил за ним:
— … прошлым вечером мы попросили пристанища в Фарвеллской обители… Ты сказал достаточно, чтобы догадаться, но уж давай, договаривай, назови его имя.
— Он уже много лет как принял постриг. Он брат той же обители святых Петра и Павла в Шрусбери, которой принадлежу и я сам. Вы видели его милорд: это тот брат, что был со мной в Элфорде, преодолев на костылях весь долгий путь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56