— Когда ты видел ее в последний раз?
— Вчера днем.
Ответ заставил меня насторожиться. Благодаря многолетнему опыту я привык мыслить в определенных направлениях, и предположение о том, что к делу причастна женщина, было в их числе. Итак, за несколько часов до гибели Дрого к нему в палатку приходила некая особа…
Заячья печенка упала в руку старика.
— Они ушли вместе?
— Нет. — Его внимание было полностью поглощено куском мяса, лежащим у него на ладони. Взор его затуманился, однако, заметив мой взгляд, старик поспешно добавил: — Она ушла на полчаса раньше, чем он.
— Было ли при нем оружие?
— Нет. Ни меча, ни доспехов.
Скорее всего, Симеон начищал меч своего покойного господина.
— Его компаньоны находились в это время в палатке?
Старик пожал плечами:
— Не думаю. Куино и Одард вернулись в палатку ближе к вечеру. Насколько я мог понять, они работали возле моста. А провансальца Рено я вчера вообще не видел.
— Спасибо, — сказал я. — Если вспомнишь еще что-нибудь важное, например про людей, которые приходили к Дрого, ты всегда сможешь отыскать меня в лагере византийцев.
Старик никак не отреагировал на мои слова — наверное, он скорее согласился бы разыскивать меня во дворце багдадского халифа, чем в лагере, полном греков. Он не сводил глаз с пропитанной заячьей кровью тряпицы, которую я все еще держал в руках.
— Тебе она нужна?
Я взглянул на него с удивлением.
— Хочешь — возьми ее себе…
Не успели прозвучать эти слова, как старик вырвал тряпицу из моих рук и принялся высасывать из нее кровь, при этом лицо его приобрело блаженное выражение. Мы оставили его пировать в одиночестве.
Решив более не мешкать, мы поспешили к нашему лагерю, где и поныне находилось тело Дрого. Я хотел осмотреть труп при свете дня, прежде чем отдавать его норманнам для захоронения. Мы шли быстрым шагом, не обращая внимания на провожавшие нас взгляды, исполненные неприкрытой ненависти и злобы.
— Ты думаешь, что в деле замешана женщина, — констатировал Сигурд.
— Такая возможность не исключена, — уклончиво ответил я, не желая торопиться с выводами. — Покидая палатку, рыцарь не взял с собой даже меча, стало быть, он шел на встречу с хорошо знакомым человеком, которому привык доверять.
— И общению с которым оружие только помешало бы, — подхватил Сигурд.
— Может быть.
— Готов поклясться, что ни одна женщина не способна нанести удар, который убил норманна. Шея была перерублена почти до конца! Даже такому великану, как Боэмунд, понадобилось бы собрать все свои силы.
— Человек, охваченный страстью, способен и не на такое, — возразил я.
Сигурд запрокинул голову и громко захохотал, не обращая внимания на варваров. Они наверняка решили, что он смеется над ними.
— Вот это да! Знаменитому открывателю тайн Деметрию Аскиату достаточно переговорить с двумя мужчинами и мальчишкой, чтобы понять все! Дрого и женщина в белом состояли в любовной связи. Она зашла к нему в палатку и назначила ему свидание в той самой ложбинке. Он явился туда безоружным и был атакован соперником — вероятнее всего, с молчаливого согласия своей любовницы. Нам осталось разыскать женщину и означенного соперника, и тогда норманны, провансальцы и греки вновь станут друзьями! Ведь ты именно так думаешь?
— Предположение вполне правдоподобное, не хуже других, — запальчиво ответил я. — Но ты, конечно же, предпочитаешь более простые решения.
— Разумеется. Зачем изобретать каких-то ревнивых любовников? На самом деле его мог убить кто угодно. Посмотри на этих обезумевших от голода и нищеты людей. Скажи, ты бы отважился покинуть лагерь в одиночку, да еще и без оружия?
— Ни за что!
— Дрого не первый и даже не сотый воин, убитый из-за денег, которые он с собой носил. Франки и турки, христиане и исмаилиты — любой из них способен сейчас убить ради еды.
Я вздохнул.
— И тем не менее ради блага всего воинства Боэмунд велел мне разыскать убийцу.
Судя по выражению лица Сигурда, последнее обстоятельство представлялось ему достаточным основанием для того, чтобы вообще не заниматься поисками.
Мы прошли наш лагерь насквозь и стали подниматься на гору, высившуюся над Антиохийской равниной. Слева от нас простирались до самого горизонта гладкие, словно мрамор, поля; справа, на скалистом уступе напротив ворот Святого Павла, высилась башня Мальрегард. Норманны построили ее в самом начале осады, и за зиму, терзаемая злыми ветрами, она успела заметно обветшать, почернеть и покоситься. Башня походила на выискивающего добычу сокола, готового в любое мгновение броситься на свою жертву, и неизменно производила на меня мрачное впечатление.
К северо-западу от башни, за склоном, на котором некогда росли миртовые деревья, давно срубленные на дрова, находилась небольшая пещера. Прежде в ней любили прятаться турки. После того как нам удалось выкурить их оттуда, Сигурд решил использовать пещеру как оружейный склад. Предполагалось, что это будет временное укрытие для защиты от дождя, пока город не падет. Однако с течением времени там появились светильники и скамейки, а вход в пещеру был закрыт сколоченной наспех деревянной дверью. Подойдя к утесу, мы увидели возле этой самой двери сидевшего на валуне вооруженного варяга, задумчиво ковырявшего ножом землю.
— Свейн! Надеюсь, никто не пытался побеспокоить нашего норманна?
Услышав голос командира, варяг вскочил на ноги.
— Только какая-то женщина. Она сказала, что ее прислал ты. — Под грозным взглядом Сигурда варяг смешался и тихо добавил: — Она там, внутри.
Сигурд снял с головы шлем и, пригнувшись, вошел в пещеру. Немного пригнуться пришлось даже мне. Я прошел мимо покрасневшего стража и оказался в сыром и холодном подземелье. Пещера являла собой что-то вроде короткого — длиною всего в тридцать шагов — туннеля с низкими сводами. Мы осторожно пробирались вперед, стараясь не споткнуться о щиты и связки стрел, наваленные грудами на полу.
Средняя часть туннеля тонула во тьме. В дальнем же конце горела лампада, и в ее свете я ясно различил лежащее на скамье тело убитого норманна, оставленное нами накануне. Одеяло, в которое был завернут труп, лежало на земле. Стоявшая над телом Дрого хрупкая женщина с голыми руками прикладывала к его шее кусок ткани.
Услышав наши шаги, она обернулась.
— Деметрий! А я испугалась, что сюда пожаловали норманны, забирать тело.
Ее нисколько не смущало, что рядом лежит разлагающийся труп. Впрочем, она была врачом и наверняка видела подобные ужасы множество раз. Одета она была по своему обыкновению просто: в медово-желтое платье, стянутое на талии шелковым пояском, и охряную паллу, которая соскользнула на плечи, открывая длинные темные волосы. Как и у всех нас, за зиму лицо ее заметно осунулось, но от этого не стало менее прекрасным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89