– Ножки! – Она показала на нос, забавно сморщила его и вдруг чихнула.
– Нет, это носик.
– Ножки! – Она чихнула еще оглушительнее.
– Носик.
– Ножки, – сказала Аннабель и как бы в подтверждение дважды хихикнула и чихнула.
Он расхохотался. Аннабель снова хихикнула и. засмеялась с ним за компанию. Хэнк посмотрел на ее ножки еще раз и сказал:
– Ну и правильно, незачем знать, что такое ножки, пока у тебя свои не вырастут.
Она встала прямо у него на коленях. Теперь ее личико было в нескольких сантиметрах от его. Подняла ручку и начала тыкать липким пальцем ему в глаз.
Он схватил ее за запястье.
– Так не надо делать.
– Глазки.
– Да-да, это мои глаза.
Аннабель провела грязной ладошкой ему по голове.
– Волоски.
– Да, волосы.
Малышка схватила еще банан, раздавила его и попыталась запихнуть ему в рот.
– Демо! Демо! Демо!
– Ребенок, Смитти права, не очень-то это хорощее слово.
Аннабель надула щеки и с силой выплюнула банан ему прямо в лицо. Хэнк утерся и спокойно произнес:
– Ладно, ребенок. Ешь, поговорим в другой раз.
Он очистил очередной банан, но малышка опять надула губы и бросила его в песок.
– Не хочешь больше?
– Не-а.
– Я тебя не виню. Они всем нам смертельно надоели.
Он оглянулся вокруг, но больше ничего съестного не обнаружил. Хэнк потер подбородок в раздумье, поставил Аннабель, встал сам и протянул ей руку. Ее ручка была скользкой от мятых бананов, и Хэнк вытер ее полой рубашки, потом взял девочку под мышки и подбросил в воздух.
Малышка засмеялась от радости и захлопала в ладошки:
– Еще! Еще!
Хэнк хотел снова подкинуть ее, но в этот момент увидел козу, трусившую по песку к ленточной пальме, росшей неподалеку. Коза остановилась и стала жевать какие-то водоросли. Хэнк понаблюдал за ней, потом посмотрел на Аннабель.
– Ребенок, хочешь немного молока? Молоко ведь не варят, и Смитти его не сожжет, хотя она сможет, если постарается.
Коза посмотрела ему в глаза и заблеяла. Хэнк наблюдал. Животное вроде было спокойно, оно опустило голову и мирно жевало.
Хэнк огляделся и усадил девочку на камень.
– Сиди здесь. Понятно?
Аннабель улыбнулась и помахала ручкой. Хэнк пожал плечами.
– Черт побери, что это, если не «да»?
Он пересек поляну и взял одну из кастрюль Смитти, затем стал медленно подбираться к козе. Когда ему оставалось около метра, коза подняла голову, и они уставились друг на друга. Животное моргнуло и вернулось к своему занятию. «Неплохо пока получается», – подумал Хэнк и подвинулся еще на шаг, медленно подставив приготовленную емкость под вымя. Очень осторожно опустился на колени, положил на них руки и замер. Коза мерно жевала, не давая себе труда следить за его манипуляциями. Он взялся за сосок, но коза передвинулась и встала к нему задом. Хэнк чертыхнулся.
– Демо! – немедленно отозвалась Аннабель.
Хэнк оглянулся и нахмурился. Малышка сидела на камне и наблюдала за ним с самым серьезным видом. «Вечно Смитти делает вид, как будто нет ничего труднее, чем смотреть за ребенком. Ох, эти бабы. Из всего устроят историю».
Он повернулся к козе, и тут она лягнула его что было сил. Хэнку показалось, что весь воздух покинул его легкие, он согнулся от боли, ибо она угодила в самое нежное место. Он потряс головой, и коза перестала расплываться у него перед глазами, но было уже поздно, она отошла слишком далеко, чтобы он мог ее схватить. Хэнк глубоко вздохнул и попытался достать ее в прыжке.
Проклятое животное носилось почти так же быстро, как и Смитти. Он, пытаясь поймать его, бегал по поляне, не разбирая дороги, перепрыгивая для скорости через кусты и траву, деревья и камни. Еще целых пять минут гонялся он за чертовой козой, которая предвосхищала любой его маневр.
Ребенок на камне сопровождал смехом и хлопками каждый его бросок и повторял все ругательства, которые слетали у него с языка. Он обежал скалу в честной погоне, кинулся последний раз к козе, но та отпрянула назад, и он промахнулся.
Хэнк лежал лицом вниз на песке, пытаясь восстановить дыхание. Ему потребовалось на это несколько минут. Черт побери, он стареет. Он поднял голову и увидел, что коза скрывается в джунглях.
Ребенок хлопал в ладоши и кричал «ура».
– Думаешь, это смешно?
Аннабель улыбалась.
– Да, действительно, я признаю: швах, а не карты. Хэнк поднялся на колени, еще раз глубоко вздохнул, встал и пошел к кастрюльке, которую он приготовил, чтобы собрать удой.
– Эх-эх!
– Тише, Аннабель, тише! Я знаю, что ты там. – Он наклонился и взялся за ручку кастрюли.
– Демо!
Хэнк удивился и, не разгибаясь, обернулся:
– Что ты сказала?
И коза пригвоздила его на этот раз сзади.
Маргарет отошла от пляжа довольно далеко в джунгли и словно попала в другой мир. Листья папоротника и высокие стебли травы мешали идти по узкой тропинке, которая вскоре повернула туда, где лес был еще более густым и темным, а воздух тяжелым и таким влажным, что звуки в нем тонули. Щебетали птицы, трещали и жужжали насекомые. С нижних веток деревьев свисали лианы и целые бороды мха. Как позабытые гости, прятались в лесу от тропического солнца обрывки тумана. Роса дрожала на глянцевитых листьях. По мере того как она заходила в глубь леса, становилось все темнее. Ее плотнее окутывал таинственный полог буйной тропической растительности. Маргарет казалось, что не она входит в лес, а ее заглатывает темно-зеленая ночь.
Неподвижный воздух. Застывший мир. Никакого движения, никакого дуновения, только джунгли.
Она пошла медленнее, и вдруг как будто гигантские руки раздвинули перед ней занавес. Внезапно перед Маргарет открылся райский уголок. Всюду были цветы. Орхидеи всех цветов радуги, насыщенные фуксии горели на ковре из мха и лишайников. Это был цветной мир, мир красок. Здесь, в центре поляны, на давным-давно упавшем дереве сидела Лидия. Она сидела спиной, и плечи ее вздрагивали.
Маргарет замерла, не решаясь пошевелиться.
Лидия плакала, закрыв лицо руками. Она была слишком юной, чтобы справиться со всеми навалившимися на нее несчастьями. К сожалению, Маргарет было прекрасно известно это чувство заброшенности и неприкаянности. Она помнила, как ей было страшно и одиноко, несмотря на то что с ней был отец и дяди. Она помнила, что рыдала, как Лидия, отдаваясь плачу целиком, не в силах ни утолить эту боль, ни заполнить пустоту, которую оставляют после себя дорогие, ушедшие из жизни люди.
Инстинктивно она протянула руку к девочке, но остановилась. Она была растеряна. Как объяснить Лидии, что время и возраст все-таки приглушат нестерпимые страдания, боль утраты. Сейчас это невозможно сделать. Девочка только что потеряла родных, и ее боль слишком велика. Вдруг сзади Маргарет раздались громкий шум и треск, как будто кто-то бежал сквозь джунгли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81