Она не предполагала, что их поцелуй хоть в чем-то будет отличаться от того, которым обменялись Туллия и Сэнтон, но Корбетт решил иначе. Когда она собралась отстраниться, он только крепче прижал ее к себе.
Для Лиллианы это было какой-то изощренной пыткой. Под натиском его сухих губ она утратила способность притворяться равнодушной. Ее сердце бешено стучало, а губы словно прилипли к его губам. Когда он нежно обвел кончиком языка уголок ее рта, она задохнулась и чуть-чуть отодвинулась от него. Она понимала, что сейчас румянец заливает ее лицо и что ее смущение очевидно для Корбетта, но к ее великому облегчению, он не стал выставлять напоказ свое торжество по случаю очередной победы над ней. Он только взглянул на нее странным ищущим взором, а затем обернулся к развеселившейся толпе.
Лиллиана не могла точно припомнить, что происходило в последующие минуты, перед возвращением в парадную залу. Они стояли там на верхней ступени лестницы, и, обвив одной рукой ее талию, он приветствовал народ Оррика другой, высоко поднятой рукой. Отец поцеловал ее, и они с Туллией обнялись. Оделия, конечно, одарила ее какой-то гримасой вместо улыбки, и то лишь потому, что все это происходило на глазах у отца. Но все прочие лица, слова, улыбки смешались в памяти Лиллианы.
Она вновь обрела способность что-то различать и сознавать только тогда, когда Корбетт потянул ее в сторону от входа, на небольшое возвышение; гости же устремились в залу. Лиллиана все еще опасалась встретиться с ним взглядом: она не хотела, чтобы ему открылись ее смятение и уязвимость. Но Корбетт был не из тех, кого легко сбить с толку. Пальцем он поднял ее подбородок, так чтобы лицо невесты обратилось к нему. Он смотрел прямо ей в глаза с необычно торжественным выражением, и Лиллиана в который раз подумала, как поразительно сильна его мужская привлекательность. Она была бы рада отвернуться, но тут он заговорил.
— Тебе придется сделать выбор, моя прекрасная Лилли. — Он взял в руку длинную волнистую прядь ее каштановых волос и задумчиво намотал кончик этой пряди себе на палец. От этого легкого прикосновения Лиллиана почувствовала себя так, словно кожа на ней загорелась, но она отчаянно старалась сохранить на лице выражение полного безразличия. Потом он грустно улыбнулся, словно понимая какая борьба сейчас идет у нее в душе: — Ты можешь и дальше противиться нашему браку. И мне. Или можешь теперь принять наконец другое решение: сдаться на милость победителя и занять подобающее тебе место рядом со мной — место моей жены.
Он размотал с пальца ее прядку и ласково погладил Лиллиану по щеке своей широкой ладонью.
— Я готов жить в мире и согласии, Лилли. Оррик-Касл станет моим домом. Мы будем здесь жить с тобой много лет как муж и жена. Подумай как следует, какое будущее тебя ожидает, потому что выбор остается за тобой. — Он помолчал, и взгляд у него стал более жестким. — Я могу превратить твою жизнь в рай или в ад. Но выбирать — тебе.
У нее не оказалось времени, чтобы обдумать ответ: их внезапно окружила толпа приятно возбужденных гостей, каждый из которых непременно желал похлопать по спине жениха или претендовал на положенный по обычаю поцелуй невесты — «на счастье».
Как видно, в Оррике наконец смирились с присутствием рыцарей Колчестера. Во всяком случае, Лиллиану крепко расцеловал почти каждый из них. У нее мелькнула мысль: как странно, что на свадьбе не было больше никого из Колчестеров, даже старший брат Корбетта, Хью, не появился. Но размышлять об этом было некогда.
Эля и вина было выпито достаточно, и гости всерьез вознамерились приступить к исполнению свадебных обычаев. В первый раз перед Лиллианой забрезжил слабый проблеск надежды: под сводами парадной залы Оррик-Касла загудело веселое застолье — со смехом и добродушными непристойностями, — и она почувствовала странное воодушевление.
Слишком долго Оррик-Касл был местом угрюмым и мрачным — здесь не хватало тепла, которое вносила в жизнь замка ее мать. Теперь очередь за ней самой. Но сможет ли она ужиться с этим человеком — своим врагом? Лиллиана огляделась, ища глазами мужа. Его было легко найти — высокий рост и надменная посадка головы делали его достаточно заметным.
Он разговаривал с ее отцом, слегка наклонившись, чтобы лучше слышать слова престарелого лорда. Лиллиана наблюдала за отцом; впервые за много дней она смогла взглянуть на него без гнева и горечи, застилавших порой ее зрение. Он возлагал на свершившийся брак свои самые сокровенные надежды; так, по его мнению, было лучше всего для его драгоценного Оррика. И именно по этой причине — и только по этой причине — он навязал ей союз с Корбеттом.
Теперь, видя одновременно их обоих, она внезапно осознала, как тяготят отца прожитые годы. Рядом с полным жизни Корбеттом отец казался лишь слабой тенью самого себя. Да, он был бодр и крепок, румян и широк в плечах. В тунике из тонкого бархата, в ореоле серебряной седины он выглядел настоящим могучим бароном.
Но он был стариком.
В отличие от него, Корбетт находился в самом расцвете сил; соединение молодости и опыта позволяло ему взять все лучшее от того и от другого. Он обладал силой, выносливостью и временем, чтобы сделать из Оррика то, что пожелает. Но Лиллиана не была уверена, что он обладает также и мудростью. Однако она все равно ничего не могла с этим поделать, напомнила она себе. Когда отца не станет, Корбетт будет править Орриком, и Лиллиана не сомневалась, что даже и сейчас он начнет — понемногу, шаг за шагом — забирать бразды правления в свои руки. Он не станет долгое время подчиняться власти кого-то другого.
Наблюдая за ним, она заметила, как к нему подошел его помощник, сэр Рокк; он отвел Корбетта немного в сторону и что-то ему прошептал. Почти сразу лицо Корбетта нахмурилось и потемнело. Он обменялся с Рокком несколькими словами, гнев Корбетта был очевиден. Потом он поднял паза и обвел залу взглядом, пока не встретился с глазами Лиллианы.
Даже находясь в другом конце переполненной залы, Лиллиана ощутила силу его взгляда, и ее передернуло. Он внушал ей страх. Она знала, какую ужасную власть над ней он приобрел. Даже сейчас при одном лишь воспоминании о бывшей между ними близости она не могла сдержать дрожь. Он словно околдовывал ее.
Долгие секунды их взгляды были прикованы друг к другу. Сможет ли она хоть когда-нибудь узнать и понять этого человека, чье кольцо теперь она носила? Лиллиана потерла тяжелое кольцо, не отрывая взгляда от мужа. Его лицо — красивое, несмотря на ужасный шрам на лбу — несколько смягчилось, и Лиллиана гадала, что за мысли посещали его, когда он наблюдал за нею. Но ее собственные размышления были прерваны: кто-то заслонил его от нее.
— Леди Лиллиана, — сэр Уильям низко склонился над ее рукой, но не поднес ее к губам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97