Но настоящая причина, по которой он покидал свою крепость на Олдерни, заключалась в том, что он не мог и далее оставаться один в тех стенах, где все напоминало об Элизе.
Хэбертон, без сомнения, не заставит себя долго ждать. От Элизы и Оливера он скоро узнает, где его сын, а Киприан не намерен дать этому человеку так легко сорваться с крючка. Впрочем, игра в кошки-мышки с ублюдком отцом уже не доставляла ему никакого удовольствия. Обри наслаждался всем происходящим и радовался жизни, а Элиза ушла.
Киприан бросил проверять окуляр секстанта и бессмысленно уставился в пустоту. Сейчас она, должно быть, уже вернулась в лоно семьи и встретилась с женихом. Как-то он отнесся ко всей этой ситуации? Действительно ли этот ее Майкл такой уж напыщенный осел? Отказался он от нее или принял с распростертыми объятиями?
Пальцы Киприана стиснули латунную подставку прибора. Ни один из этих вариантов ему не нравился, и если бы он не был так зол на себя, то посмеялся бы над собственной непоследовательностью. Она сбежала от него при первой возможности, но его гнев на нее и на всех, кто помогал ей, не продержался и дня. Она внутренне покинула его; он сам оттолкнул ее.
Тем не менее одна мысль о ее свадьбе с этим Майклом Джонстоном доводила Киприана до безумия. Он хотел, чтобы она вернулась, но знал, что это невозможно.
— Когда отплываем, капитан?
Киприан повернул голову на звонкий голос Обри. Мальчик щеголял в рваных штанах и свитере не по росту, простые чулки и грубые башмаки красовались на его худых ногах. Его темные вихры давно не знали стрижки, но кто сказал, что матросу обязательно быть подстриженным?
— Со следующим приливом, — коротко ответил Киприан.
— Вы оставите сообщение для Оливера, чтобы он знал, где нас найти?
Киприан криво усмехнулся:
— Не беспокойся, ему все скажут.
Обри пристально посмотрел на него:
— Вы ведь больше не сердитесь на Олли? Мы все виноваты, вы же знаете. И я, и Ксавье, и Ана тоже.
— Я знаю, кто виноват. — Усмешка исчезла с лица Киприана.
— Если бы Элиза не…
— Я не хочу говорить о твоей кузине, — обрезал мальчика Киприан. Обри чуть попятился, но взгляд его по-прежнему был устремлен на капитана.
— Она могла бы выйти за вас, а не за Майкла.
Киприан не ответил, но мальчишка не унимался:
— Вы ей предлагали?
— Занимайся своим делом. Если у тебя мало работы, могу добавить.
При этой угрозе Обри моментально испарился. Но его вопрос остался висеть в воздухе, подавляя Киприана своей сложностью.
Да, можно сказать, он предлагал ей. Но в самой оскорбительной форме, какую только можно было представить. О чем он думал? Почему так обидел ее?
Почему вообще он сделал с Элизой то, что сделал?
Он не хотел доискиваться причин своего поведения. Не хотел вообще думать о ней. Но, по-видимому, совершенно не способен был думать о чем-нибудь другом. Элиза полностью завладела его мыслями, во сне и наяву. Он не мог войти в собственную спальню, не представив ее в своей постели. Не мог смотреть ни на свою большую ванну, ни на дверь крошечной каюты на «Хамелеоне», так близко от двери его собственной каюты. Тяжелее всего было видеть Ксавье и Ану, ибо их взаимное счастье заставляло его еще острее чувствовать пустоту в своей душе.
Дерьмо собачье! Киприан отложил секстант и провел рукой по волосам. Он сам оттолкнул Элизу, хотя больше всего на свете боялся потерять ее. Если бы он только знал тогда, какое одиночество воцарится в его душе. Какой мрак!
Но откуда ему было знать, что она до такой степени запустила свои коготки в его сердце? И почему? Почему эта невероятная женщина так заворожила его? Если бы он ответил на этот вопрос, может быть, ему удалось бы избавиться от того совершенно неприлично плаксивого настроения, в котором он находится все последнее время.
Киприан снова схватился за секстант и уставился на него, вспоминая. Как-то раз она швырнула в него этим секстантом. Он напугал ее тогда, но не настолько, чтобы она не смогла дать волю своей ярости.
Какой отважной маленькой дурочкой она была! Но ее отвага произвела на него впечатление, так же как ее стойкость и нежность — и страсть, скрывавшаяся под внешней скромностью.
Он никак не ожидал найти подобные качества в такой женщине, как она, — богатой, благовоспитанной, не имеющей представления о темных сторонах жизни. Может быть, именно поэтому он так хотел ее. Он-то был не слишком важной персоной — ублюдок, пробивший себе дорогу от ничтожного юнги до грозного капитана. У него были три корабля, просторный уютный дом. Не так уж мало, если посмотреть хорошенько, но чтобы мужчина вроде него заполучил такую женщину, как Элиза…
Заполучить ее означало придать смысл и ценность всему остальному, доказать всему миру, чего он стоит, всему миру, включая его отца.
Киприан тут же усмехнулся своей непоследовательности. Ему нет нужды доказывать Ллойду Хэбертону, чего он стоит. Наследник этого человека — в его руках; только это имеет значение. Что же касается Элизы…
Что касается Элизы, какой толк в том, чтобы без конца раздумывать, почему ему так нестерпимо хочется, чтобы она вернулась в его жизнь. Она ушла и не вернется. Он сам своей жестокостью разбил ей сердце, и сожалеть о чем-либо было поздно.
22
«Зализа расхаживала по библиотеке, трогала корешки томов, стоящих на полках, но на самим деле книги ее нисколько не интересовали. Перри сидел за огромным письменным столом, на котором громоздились книги и бумаги и стояла массивная чернильница, и делал вид, что корпит над заданием учителя, но каждые пять минут вскидывал глаза и изучал свою сестру гораздо внимательнее, чем свои книги.
— Раньше ты никогда так не ходила, — отметил он.
Элиза остановилась и села в кресло, обтянутое кожей винного цвета, тщательно расправляя юбки. Перри был прав, конечно. Она никогда не ходила туда-сюда, предпочитая тихонько сидеть на одном месте: читать, вышивать или играть в разные настольные игры с кем-нибудь из братьев.
Но теперь она изменилась. Тело ее было здорово — может быть, с ней уже давно все было в порядке, а она только сейчас это поняла. Теперь страдало ее сердце, разорванное надвое, разбитое.
Не успев как следует сесть, она тут же снова встала:
— Если я тебя отвлекаю, мне лучше уйти.
— Нет-нет, не уходи. Я по горло сыт Платоном. — Перри вскочил из-за стола и подошел к сестре. — Лучше я поболтаю с тобой.
Элиза вздохнула:
— У меня сегодня что-то нет настроения болтать.
— А ты действительно изменилась.
— Я порвала с Майклом.
Перри только плечами пожал:
— С тех пор как ты уехала, Мэри Лина Блевинс охотилась на него так, словно он лисица, а она — первоклассная гончая. Она быстро исцелит его разбитое сердце!
— Мэри Лина? О, она совсем не в его вкусе, — рассеянно ответила Элиза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Хэбертон, без сомнения, не заставит себя долго ждать. От Элизы и Оливера он скоро узнает, где его сын, а Киприан не намерен дать этому человеку так легко сорваться с крючка. Впрочем, игра в кошки-мышки с ублюдком отцом уже не доставляла ему никакого удовольствия. Обри наслаждался всем происходящим и радовался жизни, а Элиза ушла.
Киприан бросил проверять окуляр секстанта и бессмысленно уставился в пустоту. Сейчас она, должно быть, уже вернулась в лоно семьи и встретилась с женихом. Как-то он отнесся ко всей этой ситуации? Действительно ли этот ее Майкл такой уж напыщенный осел? Отказался он от нее или принял с распростертыми объятиями?
Пальцы Киприана стиснули латунную подставку прибора. Ни один из этих вариантов ему не нравился, и если бы он не был так зол на себя, то посмеялся бы над собственной непоследовательностью. Она сбежала от него при первой возможности, но его гнев на нее и на всех, кто помогал ей, не продержался и дня. Она внутренне покинула его; он сам оттолкнул ее.
Тем не менее одна мысль о ее свадьбе с этим Майклом Джонстоном доводила Киприана до безумия. Он хотел, чтобы она вернулась, но знал, что это невозможно.
— Когда отплываем, капитан?
Киприан повернул голову на звонкий голос Обри. Мальчик щеголял в рваных штанах и свитере не по росту, простые чулки и грубые башмаки красовались на его худых ногах. Его темные вихры давно не знали стрижки, но кто сказал, что матросу обязательно быть подстриженным?
— Со следующим приливом, — коротко ответил Киприан.
— Вы оставите сообщение для Оливера, чтобы он знал, где нас найти?
Киприан криво усмехнулся:
— Не беспокойся, ему все скажут.
Обри пристально посмотрел на него:
— Вы ведь больше не сердитесь на Олли? Мы все виноваты, вы же знаете. И я, и Ксавье, и Ана тоже.
— Я знаю, кто виноват. — Усмешка исчезла с лица Киприана.
— Если бы Элиза не…
— Я не хочу говорить о твоей кузине, — обрезал мальчика Киприан. Обри чуть попятился, но взгляд его по-прежнему был устремлен на капитана.
— Она могла бы выйти за вас, а не за Майкла.
Киприан не ответил, но мальчишка не унимался:
— Вы ей предлагали?
— Занимайся своим делом. Если у тебя мало работы, могу добавить.
При этой угрозе Обри моментально испарился. Но его вопрос остался висеть в воздухе, подавляя Киприана своей сложностью.
Да, можно сказать, он предлагал ей. Но в самой оскорбительной форме, какую только можно было представить. О чем он думал? Почему так обидел ее?
Почему вообще он сделал с Элизой то, что сделал?
Он не хотел доискиваться причин своего поведения. Не хотел вообще думать о ней. Но, по-видимому, совершенно не способен был думать о чем-нибудь другом. Элиза полностью завладела его мыслями, во сне и наяву. Он не мог войти в собственную спальню, не представив ее в своей постели. Не мог смотреть ни на свою большую ванну, ни на дверь крошечной каюты на «Хамелеоне», так близко от двери его собственной каюты. Тяжелее всего было видеть Ксавье и Ану, ибо их взаимное счастье заставляло его еще острее чувствовать пустоту в своей душе.
Дерьмо собачье! Киприан отложил секстант и провел рукой по волосам. Он сам оттолкнул Элизу, хотя больше всего на свете боялся потерять ее. Если бы он только знал тогда, какое одиночество воцарится в его душе. Какой мрак!
Но откуда ему было знать, что она до такой степени запустила свои коготки в его сердце? И почему? Почему эта невероятная женщина так заворожила его? Если бы он ответил на этот вопрос, может быть, ему удалось бы избавиться от того совершенно неприлично плаксивого настроения, в котором он находится все последнее время.
Киприан снова схватился за секстант и уставился на него, вспоминая. Как-то раз она швырнула в него этим секстантом. Он напугал ее тогда, но не настолько, чтобы она не смогла дать волю своей ярости.
Какой отважной маленькой дурочкой она была! Но ее отвага произвела на него впечатление, так же как ее стойкость и нежность — и страсть, скрывавшаяся под внешней скромностью.
Он никак не ожидал найти подобные качества в такой женщине, как она, — богатой, благовоспитанной, не имеющей представления о темных сторонах жизни. Может быть, именно поэтому он так хотел ее. Он-то был не слишком важной персоной — ублюдок, пробивший себе дорогу от ничтожного юнги до грозного капитана. У него были три корабля, просторный уютный дом. Не так уж мало, если посмотреть хорошенько, но чтобы мужчина вроде него заполучил такую женщину, как Элиза…
Заполучить ее означало придать смысл и ценность всему остальному, доказать всему миру, чего он стоит, всему миру, включая его отца.
Киприан тут же усмехнулся своей непоследовательности. Ему нет нужды доказывать Ллойду Хэбертону, чего он стоит. Наследник этого человека — в его руках; только это имеет значение. Что же касается Элизы…
Что касается Элизы, какой толк в том, чтобы без конца раздумывать, почему ему так нестерпимо хочется, чтобы она вернулась в его жизнь. Она ушла и не вернется. Он сам своей жестокостью разбил ей сердце, и сожалеть о чем-либо было поздно.
22
«Зализа расхаживала по библиотеке, трогала корешки томов, стоящих на полках, но на самим деле книги ее нисколько не интересовали. Перри сидел за огромным письменным столом, на котором громоздились книги и бумаги и стояла массивная чернильница, и делал вид, что корпит над заданием учителя, но каждые пять минут вскидывал глаза и изучал свою сестру гораздо внимательнее, чем свои книги.
— Раньше ты никогда так не ходила, — отметил он.
Элиза остановилась и села в кресло, обтянутое кожей винного цвета, тщательно расправляя юбки. Перри был прав, конечно. Она никогда не ходила туда-сюда, предпочитая тихонько сидеть на одном месте: читать, вышивать или играть в разные настольные игры с кем-нибудь из братьев.
Но теперь она изменилась. Тело ее было здорово — может быть, с ней уже давно все было в порядке, а она только сейчас это поняла. Теперь страдало ее сердце, разорванное надвое, разбитое.
Не успев как следует сесть, она тут же снова встала:
— Если я тебя отвлекаю, мне лучше уйти.
— Нет-нет, не уходи. Я по горло сыт Платоном. — Перри вскочил из-за стола и подошел к сестре. — Лучше я поболтаю с тобой.
Элиза вздохнула:
— У меня сегодня что-то нет настроения болтать.
— А ты действительно изменилась.
— Я порвала с Майклом.
Перри только плечами пожал:
— С тех пор как ты уехала, Мэри Лина Блевинс охотилась на него так, словно он лисица, а она — первоклассная гончая. Она быстро исцелит его разбитое сердце!
— Мэри Лина? О, она совсем не в его вкусе, — рассеянно ответила Элиза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94