– Похоже, не до смерти.
И такие слова говорит она – мягкая, женственная, любящая, трепетная! Стремительно ускользающий образ рассеялся подобно туману над озером в теплый летний день.
– И это все, что ты можешь мне сказать, Меган? – спросил Лукас. Сдвинувшиеся к переносице брови и опустившиеся уголки рта сделали его насупившимся и хмурым. – Я ехал без остановки день и ночь, чтобы остаться с тобой. И ты говоришь мне такие слова?
– Совершенно верно, – подтвердила Меган.
Он отчаянна затряс головой, словно хотел ее прочистить.
– Я сказал, что люблю тебя. Ты что, не слышала?
– Слышала, – горделиво ответила она. – Просто теперь твое признание уже не имеет значения.
Лукас чуть слышно бормотал, себе под нос. Во что она его превратила? Из мужчины ее мечты он превратился в навоз, который она соскребала с башмаков, словно после прогулки по коровьему пастбищу. Как так случилось?
– Господи, да что стряслось? – вырвалось у него.
Но, увидев, как выпрямилась ее спина, Лукас понял, что дела его плохи.
– Я остаюсь в тюрьме, а ты уезжай. – Но он не уступал.
– Черт подери! Я никуда не уеду, пока ты не скажешь мне, что происходит.
– Ничего не происходит, Лукас. А теперь извини, я хочу еще поспать.
– Неделю назад ты говорила, что любишь меня. И молила, чтобы я не уезжал.
– Я никогда не молила, – возразила Меган.
Не обращая внимания на ее замечание, он продолжал:
– А сейчас ведешь себя так, будто я самый никчемный человек в мире и глаза бы твои на меня не глядели.
– Так и есть.
– Почему? Я люблю тебя, ведь я сказал тебе. Что ты еще от меня хочешь?
Она засмеялась, отрывисто, с надрывом.
– Ты в самом деле хочешь знать?
– Да! – Черт возьми, он действительно хотел понять, что происходит.
– Хорошо, я скажу тебе. Я хочу, чтобы для тебя не было никого и ничего важнее меня.
– Ты и есть самое важное в моей жизни, – сказал Лукас как само собой разумеющийся факт.
– Нет. Ты говоришь неправду. Иначе ты не уехал бы вновь за Сайласом Скоттом.
– Ты знаешь, почему я уехал, Меган.
– Да, знаю. И понимаю. Но одного я не понимаю, – здесь она сделала особое ударение, – как ты можешь меня любить и по-прежнему считать, что я виновна в похищении денег?
– Только и всего? – У него расширились глаза. – Из-за дурацких денег весь сыр-бор?
Меган возмущенно фыркнула. Досада прямо-таки сочилась из всех ее пор, когда она принялась мерить шагами небольшую комнату.
– Нет, Лукас. Не из-за денег. Дело в доверии. Ты не веришь тому, что тебе говорит другой человек, даже если логика подсказывает, что он может говорить правду. Ты провозглашаешь, что любишь меня, но наверняка мне не веришь. Как и не верил, когда я доказывала тебе, что не имею ничего общего с грабителями. Ты ни разу не выступил против Брандта, зная, что он собирается посадить меня в тюрьму.
– Когда Брандт нанимал меня выслеживать бандитов, он объяснил мне, что ты их главарь. Поэтому, застав тебя с ними, я был обязан тебя задержать. Пойми меня, Меган.
Ей стоило больших усилий не ударить его, ее всю трясло от напряжения. Она сделала глубокий вдох и предприняла новую попытку.
– Да, Лукас. Да. Ты выполнял свои обязательства перед Брандтом и «Юнион Пасифик». Но я говорю тебе о другом. Если бы ты любил меня, ты бы верил мне, когда я говорила, что я невиновна. И попытался бы помочь доказать мою невиновность. Однако ты бросил меня на растерзание волкам и отправился продолжать свои бесплодные поиски Сайласа Скотта.
– Но теперь я вернулся. И я люблю тебя, Меган.
– Скажи, Лукас, ты веришь, что я не имею никакого отношения к краже денег? – спросила она.
Легкая заминка сказала ей все. Он по-прежнему не был в ней до конца уверен, даже если хотел.
– Я думаю, сейчас тебе лучше уйти, – спокойно сказала Меган.
– Меган…
Она притронулась рукой к виску.
– Я устала, Лукас. Уходи немедленно.
Прошло несколько секунд, прежде чем до нее донесся шорох одеяла. Лукас выскользнул из камеры, и в коридоре послышались его удаляющиеся шаги. Меган легла на койку и подтянула до шеи корявое шерстяное одеяло. Сейчас она чувствовала себя еще несчастнее, чем несколько дней назад, когда впервые поняла, что действительно попадет в тюрьму.
Глава 25
Лукас так ничего и не понял. Ну почему она остается такой несговорчивой? Если ей что-то втемяшилось в голову, так уже ничем не вытравить. Он считал, что единственная вещь, которую желают слышать женщины, заключается в словах «я люблю тебя». Он произнес их, а его пнули, как щенка, сующегося со своими грязными лапами куда не надо.
Он перешел пыльную улицу и направился в отель «Уилкс». Молодой человек за конторкой в углу вестибюля выпрямил ссутуленную спину и покинул свое место.
– Чем могу быть полезен, сэр? – сказал он, шагнув вперед.
– Брандт Донован здесь остановился? – спросил Лукас и незаметно придвинул регистрационный журнал, чтобы самому бросить взгляд.
– Тот, кого прислала железная дорога? Да, конечно. Но я не думаю, что он ожидает посетителей в такой поздний час.
Лукас отыскал глазами номер комнаты возле имени Брандта.
– Меня он примет, – сказал он, переворачивая страницу, и поспешил к лестнице.
Когда он поднялся на второй этаж и забарабанил кулаком в дверь, в воздухе, словно черная туча, поплыла брань. Лукас ухмыльнулся и застучал еще громче.
– Чтоб тебе сгореть от пожара! – услышал он, прежде чем дверь наконец открылась.
Прижав к поясу скомканную простыню, Брандт покосился на стоявшего в коридоре Лукаса.
– Боже, ты? – проговорил он и хлопнул дверью у него перед носом.
Лукас повернул ручку и вошел следом за своим другом, который уже заползал обратно в постель.
– Какого лешего ты приперся? – пробормотал Брандт в подушку.
– Я нуждаюсь в небольшом одолжении.
– Я тоже. – Брандт пнул кулаком подушку и еще глубже зарылся лицом в наволочку. – Мне нужно, чтобы ты ушел и оставил меня одного. Я не выспался.
Лукас протянул руку и стащил с него простыни. Брандт не шевелился.
– А все потому, что ты провел ночь в салуне. Вот к чему приводит неумеренная холостяцкая жизнь.
– Так же как и тебя, хоть ты там и не был, – огрызнулся Брандт, перекатываясь на бок. – Отдай мне обратно чертову тряпку – мне холодно.
Лукас вернул ему простыню.
– Я только надеюсь, ты не потратил всю свою наличность на какую-нибудь сладкоречивую блондинку, – сказал он, зная пристрастие Брандта к белокурым женщинам. «Чем светлее волосы, тем легче юбки», – обычно провозглашал его друг.
Осознав наконец, что Лукас не собирается уходить, Донован с усилием поднялся. Подоткнул простыню вокруг бедер и, положив голову на спинку кровати, провел рукой по лицу.
– А почему тебя так беспокоит, сколько я потратил?
– Мне нужно немного взаймы. – Брандт застонал.
– Я больше не дам тебе денег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77