Сунь Ин – весьма красивая женщина, не говоря уже о ее титуле и положении. Да, у Брэда пламенный роман с ней. И сейчас он в ее летней резиденции, в Тяньцзине.
– Я так и думала… Но теперь это не важно. Давайте-ка перейдем к нашим делам. Сегодня я в особенно игривом настроении. Снимите одежду.
Дыхание Майры участилось, когда Шон снял китель и рубашку. Трепетное пламя свечи отбрасывало блики на его мускулистую грудь и бицепсы. Она облизнула губы, когда он сбросил на пол остальную одежду. При виде его отвердевшего направленного на нее органа, подобного обелиску, воздвигнутому в честь страсти, у нее перехватило дыхание. Она протянула к нему руки и нежно привлекла его к себе.
– Сегодня, дорогой, я очень хочу доставить вам радость. Лягте на спину и расслабьтесь.
Она встала на колени возле него, а он, будто загипнотизированный ее красотой, смотрел на нее. Ее губы раскрылись и захватили его мужское естество.
– Господи! – застонал он, охваченный восторгом, когда ее веером рассыпавшиеся по плечам волосы окутали его бедра и живот. Она была похожа на верховную жрицу, приносящую дары богу Эросу. Тело его сотрясалось от спазм такой силы, каких он не испытывал никогда в жизни, и потом он остался лежать, обессиленный и почти опустошенный, как никогда прежде.
Майра подняла голову:
– Я угодила тебе, мой дорогой?
Все еще не оправившись от пережитого почти священного восторга, он закатил глаза так, что зрачков почти не стало видно. Да, их любовь была священна. Она любила его так же, как он ее. Он в этом уже не сомневался.
– А теперь я доставлю удовольствие тебе.
Он сел на постели и обнял ее за плечи, потом заставил лечь рядом. Он осыпал поцелуями ее лицо, шею, грудь, живот, бедра. Но когда его рот отыскал сладостную сердцевину ее женственности, она его остановила:
– Нет, мой дорогой, не сейчас.
Флинн был изумлен.
– Почему? – спросил он.
Она улыбнулась и провела рукой по его щеке.
– Иногда мужчина или женщина должны свободно и без задних мыслей отдаться друг другу только для того, чтобы доставить наслаждение, ради высокой радости давать радость, не требуя ничего взамен. Это чистый, лишенный себялюбия акт. Не могу описать удовлетворение, которое испытываю оттого, что доставила тебе радость. Понимаешь?
Он снова лег и обнял ее.
– Да, моя сладкая.
Они молча ласкали друг друга. Наконец он спросил ее:
– Когда должны вернуться слуги?
– Они отпущены до утра. Они останутся ночевать у друзей, живущих недалеко от храма, чтобы можно было посетить службу еще и на рассвете.
– А как насчет детей?
– Они проводят выходные в христианской миссии.
– Майра…
Его волнение передалось ей.
– Через две недели я отправляюсь в Индию. Сегодня я получу особое задание.
Она приникла к нему со всей страстью, на какую была способна.
– О мой дорогой, жизнь здесь без тебя станет невыносимой.
– Я не смогу жить без тебя, Майра, особенно после сегодняшней ночи. Ты должна оставить Брэда и уехать со мной в Индию.
Слезы затуманили ее глаза.
– Шон, о, Шон, если бы жизнь была такой простой! Если бы мы были жаворонками, парящими свободно, поднимаемые потоками воздуха! Но мы прикованы, привязаны к земле. Мы пускаем в нее корни. Теперь я понимаю, что моя любовь к тебе глубже, чем то чувство, которое я питала к Брэду. И все же он мой муж. Он отец моих детей. Клянусь, что так же, как я люблю тебя, я люблю тех, кто произошел от моей плоти и крови, и я готова пожертвовать всем, даже тобой, ради них. Они выросли из моего тела, из моего лона. Я вскормила их грудью. Нет, Шон, наша любовь кратка. Она как падающая звезда, как метеор, ослепительной вспышкой мелькнувший на темном небе и исчезнувший так же быстро, как появился.
– Да, думаю, ты все это высказала достаточно ясно и точно.
Он вздохнул, потом приподнялся на локте и пристально посмотрел ей в глаза.
– Только одно, дорогая: у меня почему-то такое чувство, что наступит день, когда мы с тобой будем вместе и останемся вместе навсегда. Я чувствую это нутром, каким-то инстинктом. Не могу сказать, как, где или когда, но нам суждено соединиться. Это неизбежно.
Она улыбнулась и обвила руками его шею.
– А до того, как наступит этот день, сделаем все возможное, чтобы использовать наилучшим образом то короткое время, которое нам еще осталось до того, как ты отправишься в Индию. Люби меня, мой дорогой, покажи, что обожаешь каждый дюйм моего тела, покажи это, как умеешь – руками, губами, глазами и вот этим.
Она обхватила рукой его обмякший орган и ласковым поглаживанием пробудила к жизни.
До рассвета их соитие повторялось четыре раза, каждый раз сменяясь передышками, когда они погружались в блаженный сон, не размыкая объятий. После того, как это произошло в последний раз, Майра предостерегла его:
– Пожалуй, тебе лучше уйти, пока темно, любовь моя, и тебя никто не увидит.
Флинн оделся и снова обнял ее – в последний раз.
– Ты знаешь, этот греческий миф говорит правду. Расставаясь с тобой, я оставляю частицу себя.
Ее ответная улыбка была невеселой.
– Должно быть, это было придумано лучшей из двух половин.
– Ты и есть лучшая половина нашего единства.
Она покачала головой:
– Нет, не согласна. Для меня лучшая половина ты… и я все еще не могу поверить в случившееся. Всего за несколько недель моя неприязнь к тебе претерпела немыслимую метаморфозу. Теперь я люблю тебя всем сердцем… Доброй ночи, мой возлюбленный.
Она спустилась вниз вместе с ним и выпустила его через парадную дверь. Остановилась в двери, глядя ему вслед, пока он не исчез в ночи. На востоке уже прорисовывалась тонкая волнистая серебристая линия – очертания горных цепей. Это было предвестием рассвета.
Майра крепко спала, когда Лотос вошла в ее спальню. Девушка приблизилась к кровати и мягко встряхнула ее.
– Мадам, там пришел гость. Вас хотят видеть. Это американский посланник.
Майра села на постели и руками пригладила волосы. Все еще не стряхнувшая с себя остатки сна, не вполне проснувшаяся, она протирала глаза и тряхнула головой, пытаясь избавиться от паутины, окутавшей ее мозг.
– Американский посланник, – сказала она сонным голосом. – Чего он, ради всего святого, хочет?
Внезапно разум и ясность мысли вернулись к ней, будто ей плеснули в лицо ледяной воды, а сердце сжалось.
– Подай мне пеньюар, Лотос.
Она торопливо провела щеткой по волосам, стараясь привести себя в порядок перед встречей с гостем. Он ходил по комнате взад и вперед, как лев по клетке, и, увидев его лицо, она поняла, что худшие ее опасения подтвердились. Никогда не видела она этого постоянно веселого и жизнерадостного человека таким серьезным.
– Миссис Тэйлор… – сказал он, подойдя к ней, – нет ли здесь места, где мы могли бы поговорить без помех и конфиденциально?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
– Я так и думала… Но теперь это не важно. Давайте-ка перейдем к нашим делам. Сегодня я в особенно игривом настроении. Снимите одежду.
Дыхание Майры участилось, когда Шон снял китель и рубашку. Трепетное пламя свечи отбрасывало блики на его мускулистую грудь и бицепсы. Она облизнула губы, когда он сбросил на пол остальную одежду. При виде его отвердевшего направленного на нее органа, подобного обелиску, воздвигнутому в честь страсти, у нее перехватило дыхание. Она протянула к нему руки и нежно привлекла его к себе.
– Сегодня, дорогой, я очень хочу доставить вам радость. Лягте на спину и расслабьтесь.
Она встала на колени возле него, а он, будто загипнотизированный ее красотой, смотрел на нее. Ее губы раскрылись и захватили его мужское естество.
– Господи! – застонал он, охваченный восторгом, когда ее веером рассыпавшиеся по плечам волосы окутали его бедра и живот. Она была похожа на верховную жрицу, приносящую дары богу Эросу. Тело его сотрясалось от спазм такой силы, каких он не испытывал никогда в жизни, и потом он остался лежать, обессиленный и почти опустошенный, как никогда прежде.
Майра подняла голову:
– Я угодила тебе, мой дорогой?
Все еще не оправившись от пережитого почти священного восторга, он закатил глаза так, что зрачков почти не стало видно. Да, их любовь была священна. Она любила его так же, как он ее. Он в этом уже не сомневался.
– А теперь я доставлю удовольствие тебе.
Он сел на постели и обнял ее за плечи, потом заставил лечь рядом. Он осыпал поцелуями ее лицо, шею, грудь, живот, бедра. Но когда его рот отыскал сладостную сердцевину ее женственности, она его остановила:
– Нет, мой дорогой, не сейчас.
Флинн был изумлен.
– Почему? – спросил он.
Она улыбнулась и провела рукой по его щеке.
– Иногда мужчина или женщина должны свободно и без задних мыслей отдаться друг другу только для того, чтобы доставить наслаждение, ради высокой радости давать радость, не требуя ничего взамен. Это чистый, лишенный себялюбия акт. Не могу описать удовлетворение, которое испытываю оттого, что доставила тебе радость. Понимаешь?
Он снова лег и обнял ее.
– Да, моя сладкая.
Они молча ласкали друг друга. Наконец он спросил ее:
– Когда должны вернуться слуги?
– Они отпущены до утра. Они останутся ночевать у друзей, живущих недалеко от храма, чтобы можно было посетить службу еще и на рассвете.
– А как насчет детей?
– Они проводят выходные в христианской миссии.
– Майра…
Его волнение передалось ей.
– Через две недели я отправляюсь в Индию. Сегодня я получу особое задание.
Она приникла к нему со всей страстью, на какую была способна.
– О мой дорогой, жизнь здесь без тебя станет невыносимой.
– Я не смогу жить без тебя, Майра, особенно после сегодняшней ночи. Ты должна оставить Брэда и уехать со мной в Индию.
Слезы затуманили ее глаза.
– Шон, о, Шон, если бы жизнь была такой простой! Если бы мы были жаворонками, парящими свободно, поднимаемые потоками воздуха! Но мы прикованы, привязаны к земле. Мы пускаем в нее корни. Теперь я понимаю, что моя любовь к тебе глубже, чем то чувство, которое я питала к Брэду. И все же он мой муж. Он отец моих детей. Клянусь, что так же, как я люблю тебя, я люблю тех, кто произошел от моей плоти и крови, и я готова пожертвовать всем, даже тобой, ради них. Они выросли из моего тела, из моего лона. Я вскормила их грудью. Нет, Шон, наша любовь кратка. Она как падающая звезда, как метеор, ослепительной вспышкой мелькнувший на темном небе и исчезнувший так же быстро, как появился.
– Да, думаю, ты все это высказала достаточно ясно и точно.
Он вздохнул, потом приподнялся на локте и пристально посмотрел ей в глаза.
– Только одно, дорогая: у меня почему-то такое чувство, что наступит день, когда мы с тобой будем вместе и останемся вместе навсегда. Я чувствую это нутром, каким-то инстинктом. Не могу сказать, как, где или когда, но нам суждено соединиться. Это неизбежно.
Она улыбнулась и обвила руками его шею.
– А до того, как наступит этот день, сделаем все возможное, чтобы использовать наилучшим образом то короткое время, которое нам еще осталось до того, как ты отправишься в Индию. Люби меня, мой дорогой, покажи, что обожаешь каждый дюйм моего тела, покажи это, как умеешь – руками, губами, глазами и вот этим.
Она обхватила рукой его обмякший орган и ласковым поглаживанием пробудила к жизни.
До рассвета их соитие повторялось четыре раза, каждый раз сменяясь передышками, когда они погружались в блаженный сон, не размыкая объятий. После того, как это произошло в последний раз, Майра предостерегла его:
– Пожалуй, тебе лучше уйти, пока темно, любовь моя, и тебя никто не увидит.
Флинн оделся и снова обнял ее – в последний раз.
– Ты знаешь, этот греческий миф говорит правду. Расставаясь с тобой, я оставляю частицу себя.
Ее ответная улыбка была невеселой.
– Должно быть, это было придумано лучшей из двух половин.
– Ты и есть лучшая половина нашего единства.
Она покачала головой:
– Нет, не согласна. Для меня лучшая половина ты… и я все еще не могу поверить в случившееся. Всего за несколько недель моя неприязнь к тебе претерпела немыслимую метаморфозу. Теперь я люблю тебя всем сердцем… Доброй ночи, мой возлюбленный.
Она спустилась вниз вместе с ним и выпустила его через парадную дверь. Остановилась в двери, глядя ему вслед, пока он не исчез в ночи. На востоке уже прорисовывалась тонкая волнистая серебристая линия – очертания горных цепей. Это было предвестием рассвета.
Майра крепко спала, когда Лотос вошла в ее спальню. Девушка приблизилась к кровати и мягко встряхнула ее.
– Мадам, там пришел гость. Вас хотят видеть. Это американский посланник.
Майра села на постели и руками пригладила волосы. Все еще не стряхнувшая с себя остатки сна, не вполне проснувшаяся, она протирала глаза и тряхнула головой, пытаясь избавиться от паутины, окутавшей ее мозг.
– Американский посланник, – сказала она сонным голосом. – Чего он, ради всего святого, хочет?
Внезапно разум и ясность мысли вернулись к ней, будто ей плеснули в лицо ледяной воды, а сердце сжалось.
– Подай мне пеньюар, Лотос.
Она торопливо провела щеткой по волосам, стараясь привести себя в порядок перед встречей с гостем. Он ходил по комнате взад и вперед, как лев по клетке, и, увидев его лицо, она поняла, что худшие ее опасения подтвердились. Никогда не видела она этого постоянно веселого и жизнерадостного человека таким серьезным.
– Миссис Тэйлор… – сказал он, подойдя к ней, – нет ли здесь места, где мы могли бы поговорить без помех и конфиденциально?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94