И Анна тоже дрожащими пальцами дотронулась до щеки Джоша: ей просто необходимо было убедиться, что это действительно он, живой, настоящий, рядом с ней.
– Джош. Ох, Джош, слава Богу… – задыхаясь, вымолвила она.
Они снова сплелись в объятии. Чувство, охватившее обоих, было слаще поцелуя, прочнее клятвы. Вот она – правда, которую нельзя ни спрятать, ни отрицать. Анна и Джош прильнули друг к другу так, словно слились в единое целое.
А затем Джош медленно разомкнул кольцо рук, помог Анне подняться и, бережно поддерживая, гладил и успокаивал до тех пор, пока ее дыхание не выровнялось. Никогда в жизни Анна не чувствовала себя в такой безопасности, как сейчас.
Джош чуть отступил назад. Взгляд его выражал необычайную озабоченность.
– Ну а теперь скажи, Анна, что ты здесь делаешь в темноте, совершенно одна? – прошептал он.
Вокруг них горели и шипели деревянные обломки, в воздухе стоял едкий запах дыма. В отдалении слышались крики и топот копыт, это Чанс и его люди спешили к месту катастрофы. Там, где еще недавно находилась буровая вышка, сейчас не было ничего, кроме нескольких деревянных опор, охваченных пламенем.
Анна посмотрела вокруг непонимающим взглядом. С губ ее сорвался звук, похожий на рыдание.
– Моя вышка! – Она вцепилась в руку Джоша. – Боже мой, что здесь произошло? Она… взорвалась. Как такое могло случиться?
Свет пламени выхватил из мрака угрюмое лицо Джоша. Он медленно отступил назад:
– Успокойся.
А затем он направился к месту взрыва, внимательно осматривая землю, как будто искал что-то. Анна так и стояла, не в силах сделать ни шага, пока Джош не вернулся. На его открытой ладони лежали кусок бикфордова шнура и нечто похожее на капсюль.
– Динамит, – коротко бросил он.
Анне показалось, что ее окатил ледяной душ ужаса, она взяла с ладони Джоша страшные находки. На мгновение у нее закружилась голова, а онемевшие губы едва смогли вымолвить:
– Ты хочешь сказать… что кто-то сделал это специально?
Джош промолчал.
Встревоженные голоса Чанса и его людей слышались уже совсем близко. Одна фраза прозвучала в ночном воздухе очень четко:
– Проклятие, я так и знал! Знал, что случится что-нибудь такое…
Иногда все начинается с наемных бандитов…
Анна вздрогнула и уставилась на лежавшие на ее ладони свидетельства преступления. В душу ей закралось подозрение, оно ползло медленно, противно, неумолимо… Она посмотрела на Джоша и осторожно поинтересовалась:
– А ты что тут делаешь?
Сначала Джош опешил, а потом его взгляд постепенно наполнился презрением и отвращением. Анна подумала, что не видела в своей жизни ничего ужаснее, чем эта перемена.
Лицо Джоша окаменело, голос его холодил, как лед:
– Взрываю твои проклятые нефтяные вышки, разумеется.
А затем повернулся и ушел.
Глава 16
В давние времена, о которых уже мало кто помнил, ранчо “Три холма” являлось центром общественной жизни и эталоном гостеприимства в этих краях. Начало этому положила Элизабет Филдинг, которая привезла с собой в этот отдаленный уголок картины, музыку и льняные скатерти. В те времена людям было не лень ехать за сотни миль на приемы, проходившие на ранчо. Леди укладывали свои бальные платья в седельные сумки и, повесив на седло ружье, отправлялись на праздник, иногда длившийся по нескольку недель.
После войны ежегодное барбекю на ранчо “Три холма” стало традиционным. Обстановка была домашней, здесь уживались политика, хорошая еда и дружеская атмосфера, что так нравилось техасцам. Тут же устраивались скачки, соревнования в умении бросать лассо, выступали ораторы, и вообще люди чертовски здорово проводили время. Так что все старались не пропустить этот праздник у Филдингов.
Разумеется, кое-что изменилось с тех пор. Теперь существовало такое понятие, как светский сезон, который начинался весной и заканчивался осенью. Конечно, будучи общительными людьми, техасцы устраивали вечеринки круглый год, однако существовал неписаный закон, согласно которому сезон по-настоящему открывался только тогда, когда владелица “Трех холмов”, Анна, устраивала майский бал-маскарад. И как бы ни хотела хозяйка продлить сезон, он непременно заканчивался в сентябре большим приемом в саду. Никто не пропускал открытие и закрытие сезона.
Приемы Анны отличались утонченностью, изысканностью бесед, непременным наличием музыкантов, аристократической атмосферой, официальностью нарядов и отсутствием крепких напитков. Мужчины ворчали, что наступили времена, когда нельзя как следует повеселиться на вечеринке: им мешали тесные воротнички. Женщины же, наоборот, приветствовали вторжение цивилизации и культуры. Культура. Ее появление ознаменовала Элизабет Филдинг и ее фортепиано, а затем все кончилось: настали времена розового пунша и тощих сандвичей, которыми нельзя накормить даже колибри.
Сегодня в саду Анны Эджком собралось более сотни гостей. В специально отгороженном уголке струнный квартет, приглашенный из Форт-Уорта, исполнял камерную музыку. Длинный стол был накрыт белыми скатертями и уставлен серебряными блюдами с пшеничными лепешками, сандвичами с маринованными огурцами, пирожными, засахаренным миндалем и сдобным печеньем. А в центре стола располагался фонтан, из которого пенистые струи пунша стекали в серебряную чашу.
Сад был окрашен цветами уходящего лета: ярко-желтые и белые хризантемы, клумбы пурпурных астр, отливающие бронзой ноготки. Леди в длинных шелковых и атласных платьях, в шляпках, украшенных цветами, соперничали с очарованием самой природы; джентльмены в сюртуках, с накрахмаленными воротничками, словно нахохленные голуби, с важным видом шествовали за своими голубками.
Однако чувствовалось сегодня нечто новое в обычном течении приемов Анны Эджком. Какое-то скрытое напряжение, некое возбуждение, которое так любят техасцы, будто витало в воздухе, будоража собрание самых выдающихся людей округа. На лицах гостей одновременно читалось сочувствие и страстное желание узнать подробности.
– Анна, дорогая, вы прекрасно выглядите, просто замечательно, и это после такого потрясения, которое вы перенесли…
– Только подумать: где-то рядом бродят преступники, а вы устраиваете прием в саду как ни чем не бывало!
– Мисс Анна, вы очаровательны!
– Да, леди Хартли не только удивительно храбрая женщина, она еще необычайно элегантна…
В ответ на все это Анна кивала, улыбалась, приветствовала гостей со всем изяществом и учтивостью, какими, несомненно, обладала представительница рода Хартли в шестом поколении. Изредка она смеялась и произносила небольшие тирады типа: “Боже мой, это не такая уж трагедия! На самом деле старая вышка уже вышла из строя, и я должна поблагодарить преступника – он избавил меня от расходов на снос!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
– Джош. Ох, Джош, слава Богу… – задыхаясь, вымолвила она.
Они снова сплелись в объятии. Чувство, охватившее обоих, было слаще поцелуя, прочнее клятвы. Вот она – правда, которую нельзя ни спрятать, ни отрицать. Анна и Джош прильнули друг к другу так, словно слились в единое целое.
А затем Джош медленно разомкнул кольцо рук, помог Анне подняться и, бережно поддерживая, гладил и успокаивал до тех пор, пока ее дыхание не выровнялось. Никогда в жизни Анна не чувствовала себя в такой безопасности, как сейчас.
Джош чуть отступил назад. Взгляд его выражал необычайную озабоченность.
– Ну а теперь скажи, Анна, что ты здесь делаешь в темноте, совершенно одна? – прошептал он.
Вокруг них горели и шипели деревянные обломки, в воздухе стоял едкий запах дыма. В отдалении слышались крики и топот копыт, это Чанс и его люди спешили к месту катастрофы. Там, где еще недавно находилась буровая вышка, сейчас не было ничего, кроме нескольких деревянных опор, охваченных пламенем.
Анна посмотрела вокруг непонимающим взглядом. С губ ее сорвался звук, похожий на рыдание.
– Моя вышка! – Она вцепилась в руку Джоша. – Боже мой, что здесь произошло? Она… взорвалась. Как такое могло случиться?
Свет пламени выхватил из мрака угрюмое лицо Джоша. Он медленно отступил назад:
– Успокойся.
А затем он направился к месту взрыва, внимательно осматривая землю, как будто искал что-то. Анна так и стояла, не в силах сделать ни шага, пока Джош не вернулся. На его открытой ладони лежали кусок бикфордова шнура и нечто похожее на капсюль.
– Динамит, – коротко бросил он.
Анне показалось, что ее окатил ледяной душ ужаса, она взяла с ладони Джоша страшные находки. На мгновение у нее закружилась голова, а онемевшие губы едва смогли вымолвить:
– Ты хочешь сказать… что кто-то сделал это специально?
Джош промолчал.
Встревоженные голоса Чанса и его людей слышались уже совсем близко. Одна фраза прозвучала в ночном воздухе очень четко:
– Проклятие, я так и знал! Знал, что случится что-нибудь такое…
Иногда все начинается с наемных бандитов…
Анна вздрогнула и уставилась на лежавшие на ее ладони свидетельства преступления. В душу ей закралось подозрение, оно ползло медленно, противно, неумолимо… Она посмотрела на Джоша и осторожно поинтересовалась:
– А ты что тут делаешь?
Сначала Джош опешил, а потом его взгляд постепенно наполнился презрением и отвращением. Анна подумала, что не видела в своей жизни ничего ужаснее, чем эта перемена.
Лицо Джоша окаменело, голос его холодил, как лед:
– Взрываю твои проклятые нефтяные вышки, разумеется.
А затем повернулся и ушел.
Глава 16
В давние времена, о которых уже мало кто помнил, ранчо “Три холма” являлось центром общественной жизни и эталоном гостеприимства в этих краях. Начало этому положила Элизабет Филдинг, которая привезла с собой в этот отдаленный уголок картины, музыку и льняные скатерти. В те времена людям было не лень ехать за сотни миль на приемы, проходившие на ранчо. Леди укладывали свои бальные платья в седельные сумки и, повесив на седло ружье, отправлялись на праздник, иногда длившийся по нескольку недель.
После войны ежегодное барбекю на ранчо “Три холма” стало традиционным. Обстановка была домашней, здесь уживались политика, хорошая еда и дружеская атмосфера, что так нравилось техасцам. Тут же устраивались скачки, соревнования в умении бросать лассо, выступали ораторы, и вообще люди чертовски здорово проводили время. Так что все старались не пропустить этот праздник у Филдингов.
Разумеется, кое-что изменилось с тех пор. Теперь существовало такое понятие, как светский сезон, который начинался весной и заканчивался осенью. Конечно, будучи общительными людьми, техасцы устраивали вечеринки круглый год, однако существовал неписаный закон, согласно которому сезон по-настоящему открывался только тогда, когда владелица “Трех холмов”, Анна, устраивала майский бал-маскарад. И как бы ни хотела хозяйка продлить сезон, он непременно заканчивался в сентябре большим приемом в саду. Никто не пропускал открытие и закрытие сезона.
Приемы Анны отличались утонченностью, изысканностью бесед, непременным наличием музыкантов, аристократической атмосферой, официальностью нарядов и отсутствием крепких напитков. Мужчины ворчали, что наступили времена, когда нельзя как следует повеселиться на вечеринке: им мешали тесные воротнички. Женщины же, наоборот, приветствовали вторжение цивилизации и культуры. Культура. Ее появление ознаменовала Элизабет Филдинг и ее фортепиано, а затем все кончилось: настали времена розового пунша и тощих сандвичей, которыми нельзя накормить даже колибри.
Сегодня в саду Анны Эджком собралось более сотни гостей. В специально отгороженном уголке струнный квартет, приглашенный из Форт-Уорта, исполнял камерную музыку. Длинный стол был накрыт белыми скатертями и уставлен серебряными блюдами с пшеничными лепешками, сандвичами с маринованными огурцами, пирожными, засахаренным миндалем и сдобным печеньем. А в центре стола располагался фонтан, из которого пенистые струи пунша стекали в серебряную чашу.
Сад был окрашен цветами уходящего лета: ярко-желтые и белые хризантемы, клумбы пурпурных астр, отливающие бронзой ноготки. Леди в длинных шелковых и атласных платьях, в шляпках, украшенных цветами, соперничали с очарованием самой природы; джентльмены в сюртуках, с накрахмаленными воротничками, словно нахохленные голуби, с важным видом шествовали за своими голубками.
Однако чувствовалось сегодня нечто новое в обычном течении приемов Анны Эджком. Какое-то скрытое напряжение, некое возбуждение, которое так любят техасцы, будто витало в воздухе, будоража собрание самых выдающихся людей округа. На лицах гостей одновременно читалось сочувствие и страстное желание узнать подробности.
– Анна, дорогая, вы прекрасно выглядите, просто замечательно, и это после такого потрясения, которое вы перенесли…
– Только подумать: где-то рядом бродят преступники, а вы устраиваете прием в саду как ни чем не бывало!
– Мисс Анна, вы очаровательны!
– Да, леди Хартли не только удивительно храбрая женщина, она еще необычайно элегантна…
В ответ на все это Анна кивала, улыбалась, приветствовала гостей со всем изяществом и учтивостью, какими, несомненно, обладала представительница рода Хартли в шестом поколении. Изредка она смеялась и произносила небольшие тирады типа: “Боже мой, это не такая уж трагедия! На самом деле старая вышка уже вышла из строя, и я должна поблагодарить преступника – он избавил меня от расходов на снос!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79