– Фиа, на твоем месте любой бы...
– Нет! – вырвалось у нее. Она заговорила громче и настойчивее, освободившись из его рук. – На моем месте никто бы этого не сделал, так поступила только я, дочь Карра.
Томас снова шагнул к ней, она отпрянула назад. Сейчас она дрожала всем телом, словно олень, попавший в загон. Глаза у нее стали огромными, она ничего не видела.
– Пожалуйста, увези меня назад.
– Назад в усадьбу? Да, конечно, – с облегчением согласился Томас. Если бы он только мог...
– Нет, назад в Лондон.
– Через несколько дней...
– Пожалуйста, сейчас, сегодня, я прошу тебя. Я не вынесу здесь больше ни минуты.
– Дай мне два дня, – умолял Томас.
Она посмотрела на него, словно сердце ее разрывалось, и крепко обняла себя руками.
– Умоляю тебя, Томас. Верни меня в Лондон. Ты же обещал, когда похищал меня из дома, что вернешь меня, не причинив мне вреда.
Ее слова ранили его в самое сердце.
– Фиа... – Он протянул руку, она словно не заметила ее.
– Если ты не вернешь меня сейчас же, ты нарушишь обещание, которое дал мне. – Голос Фиа дрожал. – Томас, мы достаточно знаем друг о друге. Я знаю, что ты джентльмен и данное слово для тебя свято.
Он был готов нарушить свое слово тысячу раз, если бы был уверен, что таким способом сможет оставить ее при себе или вернуть время на полчаса назад. Но он не мог причинить ей боль, держа при себе против воли.
Томас повернулся. Пропасть, которую он чувствовал под ногами, исчезла. Теперь мысленным взором он видел только одну огромную темную пустыню, мрачную и холодную. Он пошел прочь.
– Мы уезжаем сегодня вечером, – сказал он.
Глава 24
Тусклый свет, падающий из открытой парадной двери богатого дома, едва освещал мокрые камни мостовой там, где двое явно кого-то поджидали. Вскоре из дверей дома вышел джентльмен и присоединился к ожидающим.
– В клубе Танбриджа нет, – сообщил Джонстон, останавливаясь рядом с Томасом Донном. – И я сомневаюсь, что он здесь появится. Уже почти три часа утра, Томас.
Томас молча кивнул и пошел прочь. Джонстон и Робби торопливо подстроились под его шаг.
– Это чистое сумасшествие, – произнес Робби. – Тан-бридж где-то залег и затаился, говорю тебе. Его не видели, с тех пор как ты и... С тех пор как ты вернулся две недели назад.
Томас остановился. Его лицо, почерневшее за последние дни, сейчас почти сливалось с чернотой ночи, и только глаза страшно сверкали. Джонстон непроизвольно попятился.
Сейчас Томас походил на зловещего вестника судьбы. Казалось, только одержимость поддерживает жизнь в его теле.
Одержимость эта имела только одну цель: защитить, закрыть собой леди Фиа Макфарлен от общественного порицания. С подачи Танбриджа общество осуждало ее поведение уже давно. И сейчас о ней ходили грязные, отвратительные слухи.
– Я уверен, Танбридж в городе, – сказал Томас. – Не думаю, что он распространяет эти грязные слухи издалека. Кто-то его здесь прикрывает, я обязательно узнаю кто. А потом найду и самого Танбриджа. – Голос Томаса звучал страшно тихо, будто вкрадчиво, но друзья его покрылись мурашками.
– Но, Томас, – начал увещевать его Джонстон, – даже если тебе удастся разыскать Танбриджа и он замолчит навсегда, мы оба с тобой прекрасно понимаем, будет уже поздно.
– Нет, – отрезал Томас, – не поздно. Особенно если удастся убедить Фиа... леди Фиа, чтобы она отказалась от своего необдуманного заявления, будто она бежала со мной по собственной воле.
Джонстон понял тщетность своих попыток.
– Я старался убедить ее, но она и видеть меня не хочет. По правде говоря, она вообще никого сейчас не принимает. Живет отшельницей, что, наоборот, только подогревает слухи. В свете поверили в ее историю. В ее историю, а не в твою, Томас. – Томас длинно выругался, но Джонстон упрямо продолжал: – Видишь ли, при ее репутации ее история выглядит гораздо более правдоподобно, чем твоя. Томас, в свете твердо верят, что она бежала с тобой сама, по своей воле. – Джонстон перевел взгляд на Робби, словно ища у того поддержки.
– Томас, ты должен признать, – подхватил Робби, – что женщина, которую похитили, вряд ли будет защищать своего похитителя.
– Мне плевать на это! Случилось то, что случилось. Я вызову на дуэль любого, кто станет это отрицать.
– Мы знаем, Томас, – вставил Робби. – Скольких ты уже вызывал на дуэль, с тех пор как вернулся? Пятерых? Шестерых? А дуэлей сколько у тебя было?
– Одна.
– Тебе повезло, что противники принесли извинения еще до того, как вы успели друг друга покалечить. Да, кстати, если ты забыл, дуэли запрещены законом. – Видя, что его слова не производят на Томаса абсолютно никакого впечатления, Робби в отчаянии проговорил: – Томас, ты играешь с огнем. Скоро кто-нибудь, более искусный во владении оружием, повторит то, что говорят все, и ты умрешь, умрешь понапрасну, только добавишь еще один слух к тем, что ходят о Фиа. Томас, своим поведением ты не помогаешь ей.
При этих словах Томас резко повернулся, его накидка всколыхнулась. Обменявшись взглядами, Джонстон и Робби поспешили следом и догнали его, когда он переходил улицу.
– Куда мы идем? – спросил Джонстон. Он едва узнавал Томаса, так сильно тот переменился. Лицо его застыло, словно было отлито из бронзы, и напоминало лицо воина-мученика в катакомбах Святого Петра. Голос Томаса стал резким.
– Мы идем в Гайд-парк, – объявил он. – Завтра ближе к утру у меня там встреча с неким капитаном Пьерпонтом. Мне вдруг захотелось увидеть это место на рассвете.
От дурного предчувствия у Джонстона по спине поползли мурашки, а внутри похолодело.
– Боже правый, Томас! Да ведь Пьерпонт один из самых метких стрелков!
– Я тоже стреляю неплохо.
– Это чистое самоубийство, – Робби покачал головой, – но, может быть, Томас этого и жаждет?
– Не похоже. Он слишком мужественный, чтобы искать собственную смерть, – ответил Джонстон. – Разумеется, я буду его секундантом.
Томас снова остановился. Гнев и злость, которые переполняли его последнее время, вдруг исчезли. Он выглядел совершенно опустошенным, как человек, который истратил больше, чем в состоянии заплатить.
– Я никогда не просил ни одного из вас об этой услуге и сейчас не стану. Робби, иди домой да прихвати с собой Джонстона. Я не хочу...
Томас почувствовал, как кто-то схватил его за плечо и развернул.
– О Боже, только не это, – пробормотал Джонстон.
Пип Лейтон отошел на некоторое расстояние от Томаса. На боку у него висела шпага, эфес которой он крепко сжимал в руке. Он бросал на Томаса гневные взгляды.
– Будьте осторожны, юноша, – предупредил Томас. – Так и погибнуть недолго.
Вместо ответа Пип приблизился к Томасу и изо всей силы ударил его по щеке.
– Это вам за то, что вы с ней сделали, негодяй!
На лице Томаса в месте удара появилось красное пятно, но он смотрел на юношу неподвижным взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73