— спросил он.
— Нет. Я так не думаю, — честно ответила она. — Я просто пыталась убедить вас, что знаю, что мне нечего бояться вас и что произошедший… эпизод является чистой случайностью и вы не допустите… — Господи, она сейчас расплачется! Она закусила губу и заморгала, как летучая мышь, ослепленная лучом света. И куда девались ее проклятые очки? Наверное, они соскользнули, когда они… Но она без них чувствует себя голой! А! Вот они. Валяются на полу. Она подняла очки и водрузила их на нос. И сразу почувствовала себя лучше. Более защищенной.
Почему он смотрит на нее так сердито?
— Ну так вот, — напряженно продолжала она, — я думаю, что секс похож на наркотик. — Он что-то прорычал, но она не обратила внимания. — Ведь наркоману было бы трудно устоять, если бы представился любой шанс удовлетворить свое порочное пристрастие. Особенно после долгого воздержания.
— Любой шанс? Даже если это вы? — сухо спросил он. Она побледнела, но продолжала упрямо гнуть свою линию:
— Ну конечно. Даже если это я.
Он наклонился вперед. И она едва удержалась, чтобы не отпрянуть назад. Он был в ярости. За последние полчаса она сделала так много открытий. Во-первых, она увидела, как он рассердился, причем не один раз, а дважды, теперь она видит, что он просто рассвирепел.
Он стоял в ярде от нее, сжимая и разжимая кулаки.
— Но вы несете какой-то бред сумасшедшего!
Она судорожно глотнула воздух. Он схватил ее за предплечья, приподнял над полом и прижал к себе.
— Я потерял голову, потому что хочу тебя. Тебя, Эвелину Каммингс-Уайт. Я хочу заняться с тобой любовью, хочу почувствовать тебя под собой, каждый нежный, гибкий дюйм твоего тела. Я хочу почувствовать твое голое тело своей рукой, своими губами, своей плотью. Хочу испробовать тебя на вкус, хочу овладеть тобой!
Не следовало ему говорить ей такие слова! Потому что ее охватило не только смятение, но и страстное желание. Она ему поверила. Ее изумление превратилось вдруг в восхитительное ощущение собственной силы. Он хочет ее. Настолько, что потерял голову.
Впервые в жизни Эвелина почувствовала себя восхитительно женственной — женщиной до мозга костей. И впервые в жизни она не стала критически оценивать свою реакцию, а просто подчинилась ей. Она решительно подняла руки и прижалась к его груди, ощущая ладонями удары его сердца. Она, именно она заставила его сердце биться так гулко.
Очень довольная собой, она заглянула ему в глаза из-под густых ресниц.
— Правда? — спросила она.
— Что — правда?
— Правда, что ты хочешь меня?
Он опустил руки и отступил на шаг.
— Ты насмехаешься надо мной, Эви? — задал он осторожный вопрос.
— Нет, — сразу же ответила она. — Я пытаюсь соблазнить тебя. Хочу, чтобы ты поцеловал меня. И проделал все Другие вещи.
— Черта с два ты хочешь! — сердито вырвалось у него. Он стоял, не двигаясь с места, в позе борца, ожидающего нанесения первого удара.
Ее взгляд переместился с его лица вниз, скользнул по торсу и остановился на брюках, под застежкой которых виднелось внушительное утолщение. Она вдруг поняла, что ее ждет. Он… увеличился в размере. Джастин проследил направление ее взгляда.
— Да, — наконец произнес он. — Я хочу тебя. Это уже очевидно.
— Совершенно очевидно. — Она понимала, что должна бы ужасно смутиться, что должна бы упасть в обморок от стыда, и где-то в глубине души была и смущена, и сконфужена. И если бы он вдруг сейчас снисходительно усмехнулся, она непременно провалилась бы сквозь пол.
Но он не усмехнулся. Судя по всему, он потрясен не меньше, чем она. Даже его саркастическое замечание произнесено дрожащим голосом.
— В таком случае, — нерешительно произнесла она, не отводя взгляда от его лица, — нельзя ли нам снова проделать все то же самое?
— Нет.
— Ну пожалуйста!
— О Господи! — взмолился он.
— Значит, что ты по-прежнему говоришь «нет»?
Он проиграл.
Он крепко обнял ее, впился губами, словно изголодавшийся, в ее губы; его язык вторгся глубоко в ее рот, позволяя ему наслаждаться ее вкусом. Он издал какое-то горловое рычание, как будто демонстрируя тем самым, что Рубикон перейден и настоятельная половая потребность одержала верх над остатками угрызений совести.
На сей раз ей оказалось недостаточно просто пассивно принимать проявления его страсти. Теперь она, глупая девчонка, была намерена участвовать в процессе. На свою погибель. Или на его. Она отвечала на его страстные поцелуи, приоткрыв рот, прикасаясь языком к его языку и проводя собственное исследование.
— Эвелина, — отрываясь от нее и с трудом переводя дыхание, произнес он. — Эви. Ты не знаешь. Ты не понимаешь…
— Да. То есть нет. Я не знаю, — произнесла она как в полусне. — Ты меня хочешь? Так покажи мне как. Прошу тебя.
— Да. О да.
Она рванула застежку его сорочки, расстегнула пару пуговиц, а остальные, оторвавшись, запрыгали по каменному полу. Ее рука скользнула под сорочку. Он замер при ее прикосновении, прервал поцелуй, хотя и не отпустил ее губы, и закрыл глаза, смакуя пьянящее ощущение.
— Джастин, — прошептала она, не отрываясь от его губ. Он прижался лбом к ее лбу. Она сломала его грамотно выстроенную оборону. Она разоружила его. Прикоснувшись пальчиками к его сердцу, она начисто смела его тщательно охранявшуюся долгие годы независимость. И он вдруг до смерти испугался.
Потому что ради нее он готов был на все.
Осознав свое поведение, он резко поднял голову и рывком поставил ее на ноги. Он не мог больше оставаться с ней. И не мог пуститься в объяснение причин, потому что не успел бы произнести первое предложение, как снова схватил бы ее в объятия. А если бы начал целовать, то его Уже ничто не остановило бы.
— Прикажи мне остановиться, — попросил он.
— Я не хочу, чтобы ты останавливался.
Он издал какой-то сдавленный звук и поднял глаза к небу.
— Хочешь.
Подтверждая полную уверенность в своих словах, она сразу же покачала головой. Колючая, смешная, трогательная, умненькая, она была абсолютно неопытной, потому что безапелляционно заявила, что не намерена останавливать его. Так что ему теперь приходилось рассчитывать исключительно на самоконтроль.
— Проклятие! — рявкнул он и, оттолкнув ее, бросился вверх по лестнице, преодолевая по две ступеньки сразу. Наверху он схватился за дверную ручку и толкнул дверь. Дверь не открывалась.
Он потряс дверь. Никакого результата. Он приналег на дверь плечом. Безуспешно.
— Пропади все пропадом! — взревел он.
— Джастин?
Оглянувшись через плечо, он увидел, что она с фонарем в руке уже поднялась до половины лестницы. Он стукнул в дверь лбом.
— Джастин! С тобой все в порядке?
— Да! То есть нет! Оставайся на месте. Мы здесь заперты.
— Но может быть, я могла бы…
— Нет!
— Послушай, все получается совсем неправильно, — каким-то странным тоном вымолвила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
— Нет. Я так не думаю, — честно ответила она. — Я просто пыталась убедить вас, что знаю, что мне нечего бояться вас и что произошедший… эпизод является чистой случайностью и вы не допустите… — Господи, она сейчас расплачется! Она закусила губу и заморгала, как летучая мышь, ослепленная лучом света. И куда девались ее проклятые очки? Наверное, они соскользнули, когда они… Но она без них чувствует себя голой! А! Вот они. Валяются на полу. Она подняла очки и водрузила их на нос. И сразу почувствовала себя лучше. Более защищенной.
Почему он смотрит на нее так сердито?
— Ну так вот, — напряженно продолжала она, — я думаю, что секс похож на наркотик. — Он что-то прорычал, но она не обратила внимания. — Ведь наркоману было бы трудно устоять, если бы представился любой шанс удовлетворить свое порочное пристрастие. Особенно после долгого воздержания.
— Любой шанс? Даже если это вы? — сухо спросил он. Она побледнела, но продолжала упрямо гнуть свою линию:
— Ну конечно. Даже если это я.
Он наклонился вперед. И она едва удержалась, чтобы не отпрянуть назад. Он был в ярости. За последние полчаса она сделала так много открытий. Во-первых, она увидела, как он рассердился, причем не один раз, а дважды, теперь она видит, что он просто рассвирепел.
Он стоял в ярде от нее, сжимая и разжимая кулаки.
— Но вы несете какой-то бред сумасшедшего!
Она судорожно глотнула воздух. Он схватил ее за предплечья, приподнял над полом и прижал к себе.
— Я потерял голову, потому что хочу тебя. Тебя, Эвелину Каммингс-Уайт. Я хочу заняться с тобой любовью, хочу почувствовать тебя под собой, каждый нежный, гибкий дюйм твоего тела. Я хочу почувствовать твое голое тело своей рукой, своими губами, своей плотью. Хочу испробовать тебя на вкус, хочу овладеть тобой!
Не следовало ему говорить ей такие слова! Потому что ее охватило не только смятение, но и страстное желание. Она ему поверила. Ее изумление превратилось вдруг в восхитительное ощущение собственной силы. Он хочет ее. Настолько, что потерял голову.
Впервые в жизни Эвелина почувствовала себя восхитительно женственной — женщиной до мозга костей. И впервые в жизни она не стала критически оценивать свою реакцию, а просто подчинилась ей. Она решительно подняла руки и прижалась к его груди, ощущая ладонями удары его сердца. Она, именно она заставила его сердце биться так гулко.
Очень довольная собой, она заглянула ему в глаза из-под густых ресниц.
— Правда? — спросила она.
— Что — правда?
— Правда, что ты хочешь меня?
Он опустил руки и отступил на шаг.
— Ты насмехаешься надо мной, Эви? — задал он осторожный вопрос.
— Нет, — сразу же ответила она. — Я пытаюсь соблазнить тебя. Хочу, чтобы ты поцеловал меня. И проделал все Другие вещи.
— Черта с два ты хочешь! — сердито вырвалось у него. Он стоял, не двигаясь с места, в позе борца, ожидающего нанесения первого удара.
Ее взгляд переместился с его лица вниз, скользнул по торсу и остановился на брюках, под застежкой которых виднелось внушительное утолщение. Она вдруг поняла, что ее ждет. Он… увеличился в размере. Джастин проследил направление ее взгляда.
— Да, — наконец произнес он. — Я хочу тебя. Это уже очевидно.
— Совершенно очевидно. — Она понимала, что должна бы ужасно смутиться, что должна бы упасть в обморок от стыда, и где-то в глубине души была и смущена, и сконфужена. И если бы он вдруг сейчас снисходительно усмехнулся, она непременно провалилась бы сквозь пол.
Но он не усмехнулся. Судя по всему, он потрясен не меньше, чем она. Даже его саркастическое замечание произнесено дрожащим голосом.
— В таком случае, — нерешительно произнесла она, не отводя взгляда от его лица, — нельзя ли нам снова проделать все то же самое?
— Нет.
— Ну пожалуйста!
— О Господи! — взмолился он.
— Значит, что ты по-прежнему говоришь «нет»?
Он проиграл.
Он крепко обнял ее, впился губами, словно изголодавшийся, в ее губы; его язык вторгся глубоко в ее рот, позволяя ему наслаждаться ее вкусом. Он издал какое-то горловое рычание, как будто демонстрируя тем самым, что Рубикон перейден и настоятельная половая потребность одержала верх над остатками угрызений совести.
На сей раз ей оказалось недостаточно просто пассивно принимать проявления его страсти. Теперь она, глупая девчонка, была намерена участвовать в процессе. На свою погибель. Или на его. Она отвечала на его страстные поцелуи, приоткрыв рот, прикасаясь языком к его языку и проводя собственное исследование.
— Эвелина, — отрываясь от нее и с трудом переводя дыхание, произнес он. — Эви. Ты не знаешь. Ты не понимаешь…
— Да. То есть нет. Я не знаю, — произнесла она как в полусне. — Ты меня хочешь? Так покажи мне как. Прошу тебя.
— Да. О да.
Она рванула застежку его сорочки, расстегнула пару пуговиц, а остальные, оторвавшись, запрыгали по каменному полу. Ее рука скользнула под сорочку. Он замер при ее прикосновении, прервал поцелуй, хотя и не отпустил ее губы, и закрыл глаза, смакуя пьянящее ощущение.
— Джастин, — прошептала она, не отрываясь от его губ. Он прижался лбом к ее лбу. Она сломала его грамотно выстроенную оборону. Она разоружила его. Прикоснувшись пальчиками к его сердцу, она начисто смела его тщательно охранявшуюся долгие годы независимость. И он вдруг до смерти испугался.
Потому что ради нее он готов был на все.
Осознав свое поведение, он резко поднял голову и рывком поставил ее на ноги. Он не мог больше оставаться с ней. И не мог пуститься в объяснение причин, потому что не успел бы произнести первое предложение, как снова схватил бы ее в объятия. А если бы начал целовать, то его Уже ничто не остановило бы.
— Прикажи мне остановиться, — попросил он.
— Я не хочу, чтобы ты останавливался.
Он издал какой-то сдавленный звук и поднял глаза к небу.
— Хочешь.
Подтверждая полную уверенность в своих словах, она сразу же покачала головой. Колючая, смешная, трогательная, умненькая, она была абсолютно неопытной, потому что безапелляционно заявила, что не намерена останавливать его. Так что ему теперь приходилось рассчитывать исключительно на самоконтроль.
— Проклятие! — рявкнул он и, оттолкнув ее, бросился вверх по лестнице, преодолевая по две ступеньки сразу. Наверху он схватился за дверную ручку и толкнул дверь. Дверь не открывалась.
Он потряс дверь. Никакого результата. Он приналег на дверь плечом. Безуспешно.
— Пропади все пропадом! — взревел он.
— Джастин?
Оглянувшись через плечо, он увидел, что она с фонарем в руке уже поднялась до половины лестницы. Он стукнул в дверь лбом.
— Джастин! С тобой все в порядке?
— Да! То есть нет! Оставайся на месте. Мы здесь заперты.
— Но может быть, я могла бы…
— Нет!
— Послушай, все получается совсем неправильно, — каким-то странным тоном вымолвила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69