Пока он шел через холл, удалось избавиться лишь от галстука.
На Виржини были полотняные брюки, белая майка и теннисные туфли.
– Выходит, обязателен вечерний костюм? – спросила она, весело улыбаясь.
– Прошу прощения, я... Телефонные звонки задержали меня.
– Не принимайте всерьез, я пошутила.
– А я вот не умею шутить,– вздохнул он.
«Слишком серьезный», «лишенный фантазии» – такими эпитетами осыпала его Лора, хотя ему и неприятно было слышать это.
– Держите...
Она протянула ему плетеную корзинку, и он в свою очередь спросил:
– Это для пикника?
– Нет, это не едят. Во всяком случае, в Европе. Он приподнял крышку, заглянул внутрь и обомлел. В корзине сидел щенок.
– Вы как-то говорили об этом, вот я и решила, что таким образом отблагодарю вас за все, что вы сделали для меня, включая инцидент с Пьером в прошлый раз...
Виктор взял щенка в руки и поставил корзинку на пол.
– Это босерон,– уточнила Виржини.– Мальчик. И его зовут Лео.
– А он будет... он здорово вырастет?
– Если правильно кормить, то, как минимум, до сорока пяти килограммов. Эти собаки обожают детей, поэтому, я думаю, проблем с вашим сыном не будет.
Виктору было так неловко, что он не знал, что сказать. Он наклонился и поставил щенка на красные плитки пола.
– Я очень... тронут, в самом деле.
Ничего лучше этой банальности он не придумал. Почему бы не воскликнуть «Ах, какой чудный!», когда щенок и вправду был таким?
Виктор распрямился и поймал на себе необычный взгляд гостьи. Не зная, как поступить, он обхватил ее за талию, притянул к себе и поцеловал в щеку.
– Спасибо,– сказал он ей на ухо.
То мгновение, когда он держал ее в объятиях, должно было рассеять его хандру или хотя бы разбудить желание, которое он испытывал к ней последнее время, но он ощущал в себе какой-то холод и, смутившись, отпустил ее.
– Что-нибудь не так, Виктор?
В голосе Виржини звучало искреннее участие, и это доконало его окончательно.
– Ничего, извините меня. Пойдемте выпьем по бокалу шампанского. Ты с нами, Лео?
Он обернулся, чтобы убедиться, что щенок бежит за ними, и у него появилась уверенность, что он обязательно полюбит этот пушистый черный шарик.
– Да, да,– повторил Нильс,– отличная идея, Тома будет доволен.
Лора смутно надеялась, что в нем проснется ревность или беспокойство, но ничего подобного не произошло. Его даже не заинтриговало то, что она вызвала Виктора в Париж.
– Я так устал,– сказал он, усаживаясь на диване.
Монтаж фильма его утомил, он жаловался, что никогда не сможет приноровиться к требованиям телевидения: полтора часа, и ни минутой больше, да еще перерыв посреди фильма на рекламу. Можно ли говорить после этого о произведении искусства?
– Я тоже устала,– сухо бросила она.
Как они дошли до такого? Почему они не говорят друг другу слова любви, глядя глаза в глаза и держась за руки? Месяц расставания не только не оживил их страсть, а совсем наоборот – между ними пролегла полоса отчуждения. Лора ежедневно убеждалась в этом и впала в такой страх, что всерьез задалась вопросом, не была ли ее добыча лишь тенью? То обстоятельство, что она жила в Париже, уже не вдохновляло ее, поскольку она осталась без гроша. Зачем ей все эти искушения на каждом углу, если она не может воспользоваться ими? Что за насмешка, ведь в Сарлате у нее было сколько угодно денег, но не было ни одного магазина, где бы их потратить! Виктор любил ее безоглядно, он защищал ее, а она задыхалась от тоски, мечтая о чувственной хрупкости Нильса. А сейчас она открывала те трудности, которые несет с собой жизнь с таким уязвимым, терзаемым, чудовищным эгоистом! Ведь именно она, Лора, заботилась о нем, а не наоборот. Что же касается необычности, которую она приписывала ему, то это качество проявлялось главным образом в его безответственности избалованного ребенка.
– Ты знаешь, какой-то странный тип хочет обязательно встретиться со мной. Кто-то там, у нас, хочет сделать капиталовложение в кино...
У нас. Сарлат, Перигор, священное место, которое не захотел покинуть Виктор, а теперь еще и Нильс называет его «у нас»?
– Впрочем, верится с трудом. По-моему, эта идея какая-то сумасбродная, но мой агент завтра должен рассказать мне в подробностях.
Почему он всегда говорит о себе и совершенно не интересуется ею? Его фильм, его агент, его психиатр, его проблемы... Даже если речь идет о Викторе, это же его брат!
Лора обогнула низкий столик и остановилась перед диваном, где Нильс растянулся уже во весь рост.
Она собиралась поговорить с ним о неприятном, но он протянул к ней руку.
– Иди ко мне, дорогая. Правда, что-то ты выглядишь неважно...
Да, комплиментом это не назовешь, но, по крайней мере, он хотя бы взглянул на нее.
– Иди ко мне,– повторил он еще тише.
Когда у Нильса был вид этакого растерянного ребенка, она чувствовала, что тает. Ее халат был почти расстегнут, и ей захотелось немедленно прикоснуться к его гладкой коже. Несмотря на все сомнения, в ней оставалась единственная уверенность: она неизменно хотела заниматься с ним любовью.
Виктор мерил шагами комнату, как тигр в клетке, и вдруг остановился у окна. Парк был полностью погружен в плотный мрак ночи. Он обернулся, чтобы взглянуть на Лео. Щенок безмятежно спал у кровати, подложив под голову хвост. Слишком маленький, чтобы охранять, слишком беззащитный, чтобы запереть его одного в кухне...
Было около двух часов ночи; Виктору давно уже следовало спать, однако заснуть не получалось. Виржини уехала около полуночи. Она была необыкновенно хороша с ним и показала себя с лучшей стороны! Он даже почувствовал себя ущемленным, что случалось с ним очень редко в обществе женщин. Исключая, конечно, собственную жену. И именно Лоре он обязан своим нелепым поведением сегодня вечером. Если бы не ее звонок, он бы обязательно воспользовался тем, что Виржини изменила к нему свое отношение. До сих пор она вела себя с ним достаточно холодно, придерживаясь чисто дружеских отношений, но сегодня вдруг посмотрела на него другими глазами и, видимо, тоже ожидала чего-то другого. Однако он был не в состоянии дать ей это. Второй раз, когда он обнял ее на прощание, Виржини намеренно задержалась в его объятиях, а он не попытался абсолютно ничего предпринять, по той простой причине, что абсолютно ничего не чувствовал. Может быть, из-за Лоры он станет импотентом? О Боже! Неужели он упустил этот шанс, из-за того, что воспоминание о бывшей жене так его разволновало?
С каких это пор ты целуешь красивых женщин в щеку?
Он подошел к щенку и погладил его. Виржини, должно быть, тискала Лео, потому что от него исходил запах ее духов.
Какое же милое создание этот щенок! Через несколько месяцев с ним, пожалуй, будет поспокойнее. Несмотря на то что он пригласил мастера и сменил все замки, он все равно чувствовал себя неуютно после того инцидента на чердаке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
На Виржини были полотняные брюки, белая майка и теннисные туфли.
– Выходит, обязателен вечерний костюм? – спросила она, весело улыбаясь.
– Прошу прощения, я... Телефонные звонки задержали меня.
– Не принимайте всерьез, я пошутила.
– А я вот не умею шутить,– вздохнул он.
«Слишком серьезный», «лишенный фантазии» – такими эпитетами осыпала его Лора, хотя ему и неприятно было слышать это.
– Держите...
Она протянула ему плетеную корзинку, и он в свою очередь спросил:
– Это для пикника?
– Нет, это не едят. Во всяком случае, в Европе. Он приподнял крышку, заглянул внутрь и обомлел. В корзине сидел щенок.
– Вы как-то говорили об этом, вот я и решила, что таким образом отблагодарю вас за все, что вы сделали для меня, включая инцидент с Пьером в прошлый раз...
Виктор взял щенка в руки и поставил корзинку на пол.
– Это босерон,– уточнила Виржини.– Мальчик. И его зовут Лео.
– А он будет... он здорово вырастет?
– Если правильно кормить, то, как минимум, до сорока пяти килограммов. Эти собаки обожают детей, поэтому, я думаю, проблем с вашим сыном не будет.
Виктору было так неловко, что он не знал, что сказать. Он наклонился и поставил щенка на красные плитки пола.
– Я очень... тронут, в самом деле.
Ничего лучше этой банальности он не придумал. Почему бы не воскликнуть «Ах, какой чудный!», когда щенок и вправду был таким?
Виктор распрямился и поймал на себе необычный взгляд гостьи. Не зная, как поступить, он обхватил ее за талию, притянул к себе и поцеловал в щеку.
– Спасибо,– сказал он ей на ухо.
То мгновение, когда он держал ее в объятиях, должно было рассеять его хандру или хотя бы разбудить желание, которое он испытывал к ней последнее время, но он ощущал в себе какой-то холод и, смутившись, отпустил ее.
– Что-нибудь не так, Виктор?
В голосе Виржини звучало искреннее участие, и это доконало его окончательно.
– Ничего, извините меня. Пойдемте выпьем по бокалу шампанского. Ты с нами, Лео?
Он обернулся, чтобы убедиться, что щенок бежит за ними, и у него появилась уверенность, что он обязательно полюбит этот пушистый черный шарик.
– Да, да,– повторил Нильс,– отличная идея, Тома будет доволен.
Лора смутно надеялась, что в нем проснется ревность или беспокойство, но ничего подобного не произошло. Его даже не заинтриговало то, что она вызвала Виктора в Париж.
– Я так устал,– сказал он, усаживаясь на диване.
Монтаж фильма его утомил, он жаловался, что никогда не сможет приноровиться к требованиям телевидения: полтора часа, и ни минутой больше, да еще перерыв посреди фильма на рекламу. Можно ли говорить после этого о произведении искусства?
– Я тоже устала,– сухо бросила она.
Как они дошли до такого? Почему они не говорят друг другу слова любви, глядя глаза в глаза и держась за руки? Месяц расставания не только не оживил их страсть, а совсем наоборот – между ними пролегла полоса отчуждения. Лора ежедневно убеждалась в этом и впала в такой страх, что всерьез задалась вопросом, не была ли ее добыча лишь тенью? То обстоятельство, что она жила в Париже, уже не вдохновляло ее, поскольку она осталась без гроша. Зачем ей все эти искушения на каждом углу, если она не может воспользоваться ими? Что за насмешка, ведь в Сарлате у нее было сколько угодно денег, но не было ни одного магазина, где бы их потратить! Виктор любил ее безоглядно, он защищал ее, а она задыхалась от тоски, мечтая о чувственной хрупкости Нильса. А сейчас она открывала те трудности, которые несет с собой жизнь с таким уязвимым, терзаемым, чудовищным эгоистом! Ведь именно она, Лора, заботилась о нем, а не наоборот. Что же касается необычности, которую она приписывала ему, то это качество проявлялось главным образом в его безответственности избалованного ребенка.
– Ты знаешь, какой-то странный тип хочет обязательно встретиться со мной. Кто-то там, у нас, хочет сделать капиталовложение в кино...
У нас. Сарлат, Перигор, священное место, которое не захотел покинуть Виктор, а теперь еще и Нильс называет его «у нас»?
– Впрочем, верится с трудом. По-моему, эта идея какая-то сумасбродная, но мой агент завтра должен рассказать мне в подробностях.
Почему он всегда говорит о себе и совершенно не интересуется ею? Его фильм, его агент, его психиатр, его проблемы... Даже если речь идет о Викторе, это же его брат!
Лора обогнула низкий столик и остановилась перед диваном, где Нильс растянулся уже во весь рост.
Она собиралась поговорить с ним о неприятном, но он протянул к ней руку.
– Иди ко мне, дорогая. Правда, что-то ты выглядишь неважно...
Да, комплиментом это не назовешь, но, по крайней мере, он хотя бы взглянул на нее.
– Иди ко мне,– повторил он еще тише.
Когда у Нильса был вид этакого растерянного ребенка, она чувствовала, что тает. Ее халат был почти расстегнут, и ей захотелось немедленно прикоснуться к его гладкой коже. Несмотря на все сомнения, в ней оставалась единственная уверенность: она неизменно хотела заниматься с ним любовью.
Виктор мерил шагами комнату, как тигр в клетке, и вдруг остановился у окна. Парк был полностью погружен в плотный мрак ночи. Он обернулся, чтобы взглянуть на Лео. Щенок безмятежно спал у кровати, подложив под голову хвост. Слишком маленький, чтобы охранять, слишком беззащитный, чтобы запереть его одного в кухне...
Было около двух часов ночи; Виктору давно уже следовало спать, однако заснуть не получалось. Виржини уехала около полуночи. Она была необыкновенно хороша с ним и показала себя с лучшей стороны! Он даже почувствовал себя ущемленным, что случалось с ним очень редко в обществе женщин. Исключая, конечно, собственную жену. И именно Лоре он обязан своим нелепым поведением сегодня вечером. Если бы не ее звонок, он бы обязательно воспользовался тем, что Виржини изменила к нему свое отношение. До сих пор она вела себя с ним достаточно холодно, придерживаясь чисто дружеских отношений, но сегодня вдруг посмотрела на него другими глазами и, видимо, тоже ожидала чего-то другого. Однако он был не в состоянии дать ей это. Второй раз, когда он обнял ее на прощание, Виржини намеренно задержалась в его объятиях, а он не попытался абсолютно ничего предпринять, по той простой причине, что абсолютно ничего не чувствовал. Может быть, из-за Лоры он станет импотентом? О Боже! Неужели он упустил этот шанс, из-за того, что воспоминание о бывшей жене так его разволновало?
С каких это пор ты целуешь красивых женщин в щеку?
Он подошел к щенку и погладил его. Виржини, должно быть, тискала Лео, потому что от него исходил запах ее духов.
Какое же милое создание этот щенок! Через несколько месяцев с ним, пожалуй, будет поспокойнее. Несмотря на то что он пригласил мастера и сменил все замки, он все равно чувствовал себя неуютно после того инцидента на чердаке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67