— Я велю узнать, кто он такой, этот Уикем… И что связывает его с Роджером и Коулом.
Розы вокруг нас продолжали так же немыслимо благоухать; соловей продолжал петь свою романтическую песню; мы стояли все так же, в некотором отдалении друг от друга… Что-то сломалось, остыло в моей душе — так я чувствовала. Быть может, страх пересилил страсть? Превозмог любовь? А у него? Наверняка он обижен на мое упрямство. Оскорблен недоверием…
— Пора идти к вечернему чаю, — произнес Ральф с любезностью гостеприимного хозяина дома.
— О да, — ответила я. — Конечно.
Я видела, он не ждет… не хочет, чтобы я обняла его, и первая пошла к выходу из розария.
Молча мы вошли в дом.
Когда после чая я поднялась к себе в комнату, то первым делом увидела, что в коридоре перед моей дверью восседает слуга, человек огромного роста, который слегка улыбнулся мне.
Никки был уже в постели, однако еще не спал. Я поставила принесенную с собою свечу на столик и внимательно вгляделась в лицо сына, заметив следы обиды.
— Чарли и Тео назвали меня ребеночком за то, что я хочу спать в твоей комнате, — сказал он, предваряя расспросы.
— Не каждый день убивают мальчиков, — ответила я ему, как взрослому. — Нет ничего особенного в том, что человек думает о своей безопасности.
— Но они-то спят в детской, мама, — возразил Никки.
— Они там вдвоем, — довольно непоследовательно отреагировала я, на что он ответил, приподнявшись на постели:
— Они звали меня тоже… к себе… Тогда не будут дразнить ребеночком, верно?
— Никки, — сказала я, — ты хочешь спать в детской?
— Да, мама. Только не думай, что я не хочу быть с тобой.
Моего бедного сына раздирали противоречия. Я молчала, не зная, что сказать. Выходит, Ральф как в воду глядел, когда говорил, что такому большому мальчику уже зазорно спать в одной комнате с матерью.
— Что ж, — проговорила я, собравшись с духом, — если тебе веселее с мальчиками, я не против. Ступай наверх.
— А тебе ничего одной?
Я чуть было не рассмеялась, несмотря на серьезность ситуации.
— Не тревожься, мой милый. Я ведь привыкла.
Он начал выкарабкиваться из-под одеяла.
— Тогда я пойду. Да, мама?
— Я провожу тебя, дорогой.
Слуга, сидевший у дверей, пошел за нами на третий этаж, где я увидела другого рослого мужчину, охраняющего вход в спальню детей.
— Мы никого чужого не пропустим, — сказали они мне.
Я не зашла с Никки в детскую, так как понимала, что он этого не хочет, и медленно отправилась восвояси. Теперь уж я буду там совсем одна — с моими бесконечными мыслями, с моими страхами и сомнениями.
Да, Никки уже выходит из детского возраста, и что же будет дальше с ним, со мной? Раньше я как-то не заглядывала вперед, жила настоящим с его насущными заботами, но сейчас, в этом полутемном коридоре мне стало тревожно не только за сегодняшний день, но и за будущее.
Это чувство не исчезло и тогда, когда я улеглась в постель и задула свечу.
Может быть, следует, пока не поздно, ответить на предложение Сэма Уотсона и начать с ним новую жизнь? Потому что, как сказал Шекспир, — строки вдруг пришли мне на ум:
…Ведь это все равно, Что полюбить далекую звезду, Мечтать о сочетанье с ней.
Но та звезда настолько высоко…
Да, Шекспир, как всегда, прав: не нужно иллюзий, к чертям миражи…
Ральф обижен на меня, считает, что я не доверяю ему, но дело совсем не в этом, убеждала я себя. Просто я уверена, что обстоятельства, связанные с рождением Никки, не имеют никакого отношения ни к одному из нынешних обитателей Сэйвил-Касла, а значит, нет нужды ворошить прошлое.
И все же чувство вины перед Ральфом разрасталось у меня в душе, я уже готова была пойти к нему в комнату, извиниться, объяснить… Впрочем, вполне вероятно, его там нет, а натолкнуться на слугу… это было бы ужасно.
Я лежала с открытыми глазами, сон не шел, и я снова стала думать об обитателях замка, перебирала их душевные качества, известные мне, пыталась представить, как могут эти люди относиться к моему сыну.
Ральфа и Джинни, решила я сразу, не следует брать в расчет.
Роджер и так уже определен мной на роль главного подозреваемого.
А у кого еще могут быть основания видеть в Никки препятствие на своем пути?
Конечно, у Гарриет. Она его ненавидит, перво-наперво потому, что считает незаконным сыном Джорджа. Но достаточно ли этого, чтобы желать его смерти и содействовать ей? Если так, найти исполнителя совсем нетрудно. После недавней войны в стране полным-полно людей, готовых на любое преступление ради куска хлеба.
Ну а во-вторых, опять же деньги. Разумеется, двадцать тысяч фунтов могли быть завещаны кому угодно, помимо Никки, — тому же Роджеру, слугам или на благотворительные нужды. Но ведь отец Гарриет с присущей ему грубой простотой орал, что эти деньги принадлежат ему и должны к нему вернуться. И его дочь, безусловно, придерживается того же мнения.
Так что Гарриет тоже нельзя сбрасывать со счетов.
А ее отец?
Он и не скрывает своей враждебности к «незаконнорожденному», да еще получившему немалую сумму. Но опять же, может ли это чувство толкнуть старика на убийство? Если бы все, кто ненавидит, тут же убивали своих врагов, население земли заметно поубавилось бы и без всяких войн. Кроме того, в отличие от Роджера мистер Коул достаточно богат, а теперь еще пребывает в твердой уверенности, что у него непременно будет внук, который станет наследником титула и Девейн-Холла, — так зачем идти на убийство и дрожать потом от вечного страха разоблачения?
Правда, неплохо бы выяснить, какую роль во всем этом играет таинственный и малосимпатичный Уикем.
И, наконец, Джон Мелвилл, надежный помощник Ральфа, управляющий его домом.
Единственное слабое место Джона, если мне будет позволено так выразиться, — это то, что он в данных обстоятельствах является законным наследником Ральфа. Я вспомнила, как один раз он мимоходом дал мне понять, что Ральф больше никогда не женится, и, хотя я не думала, что Джон всерьез полагает, будто я могу оказаться избранницей его кузена, он все же упорно рассказывал мне, насколько тот любил свою жену и как страдал и страдает до сих пор, потеряв ее и ребенка.
Неужели, с сомнением думала я, Джона могло испугать явное расположение Ральфа к моему сыну, и он решился на страшное преступление — избавиться от Никки навсегда?
Но я сразу же отбросила эту мысль как совершенно нелепую.
Итак, единственным и наиболее вероятным человеком, способным задумать и осуществить с чьей-либо помощью то, что произошло, остается Роджер Мелвилл — вполне вероятно, будущий лорд Девейн.
Как ужасно!.. Как страшно!..
Что еще он предпримет и как его остановить?
Возможно, следует все-таки пренебречь советами Ральфа и немедленно увезти Никки из замка? Но тогда, без сомнения, где бы мы ни находились, мальчик будет еще более уязвим для негодяев, покушающихся на его жизнь…
Что же делать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79