Заставь их замереть, чтобы позировать, — и красота этой сцены развеется без следа.
Тем временем герцог скрылся за деревьями, и Сара вернулась к своему эскизу. Прошло что-то около четверти часа. Художница старательно пыталась подобрать точное сочетание красок, чтобы передать цвет неба, когда за спиной у нее раздался перестук копыт.
Она не стала оборачиваться. Может, он не заметит ее и проедет мимо? Или просто не захочет вступать в разговор. Это было бы лучше всего — пусть себе едет и не мешает ей работать!
Однако конь остановился где-то совсем рядом, и знакомый голос промолвил:
— Тише, тише, малыш!
«Какая жалость! — подумала Сара, мрачно уставившись на незаконченный этюд. — Он все же не проехал мимо!»
— Доброе утро, мисс Паттерсон, — поздоровался герцог.
— Доброе утро, ваша светлость, — неохотно отвечала Сара.
— Ради Бога, не отвлекайтесь от своей работы! — сказал он. — Я вовсе не хочу вам мешать!
Сару не нужно было уговаривать. Больше всего ей хотелось закончить эскиз до того, как солнце взойдет совсем высоко и освещение изменится.
Она молча кивнула и снова взялась за кисти.
Прошло почти полтора часа. Солнце уже сияло вовсю. Сара со вздохом отложила кисть и вытерла руки о платье.
— Теперь я понимаю, почему вам так нравится Рейсдал, — раздался за спиной голос герцога.
Сара так и подскочила на месте. Она уже совсем забыла, что находится здесь не одна.
Девушка обернулась и увидела, что он стоит совсем близко, сжимая в руке поводья и внимательно разглядывая ее набросок.
— Да, — ответила она. — В семнадцатом веке голландцы изображали природу в точности такой, какой видели. И мне всегда казалось, что английские пейзажисты слишком привержены всяким условностям, и оттого их картины выглядят не совсем реально.
Герцог кивнул, по-прежнему глядя на полотно. Но ничего не сказал.
— Это всего лишь набросок, — почему-то уточнила Сара. — Настоящую картину я буду писать дома, в мастерской…
Он снова кивнул. И продолжал разглядывать ее работу.
— Вам нравится пейзажная живопись? — вежливо поинтересовалась Сара, стараясь завести светский разговор. — В наши дни это не очень-то модно.
— Где вы научились так владеть кистью? — спросил он, В его голосе не было и тени насмешки.
— В Бате у меня был превосходный учитель. Джон Блейк. Он много лет работал преподавателем в Королевской Академии художеств и в совершенстве владел техникой письма маслом. Кое-что из своих знаний он сумел передать мне.
— Разве мужчинам позволено преподавать в закрытых женских школах?
— Он не работал в школе. В Бате у него есть студия, и я брала у него частные уроки. — Она повела плечом и добавила:
— Мне явно не хватало того, что могла бы преподать наша учительница в школе.
Герцог внимательно посмотрел ей в лицо и снова перевел взгляд на набросок.
— Сколько вам лет, мисс Паттерсон?
— Восемнадцать, — едва скрывая удивление, отвечала она.
— Если уже в восемнадцать лет вы так владеете кистью, вас ждет блестящее будущее, — заметил он с легкой улыбкой.
— Спасибо. — Она даже покраснела от этой неожиданной похвалы. — Вы очень добры ко мне. — Девушка поколебалась и продолжила:
— Мой дедушка считает, что я трачу слишком много времени на… мазню
— так он это называет.
— Это вовсе не мазня, — возразил герцог, все еще любуясь полотном. — Вы — настоящая художница. А художнице полагается писать.
Никто, кроме Джона Блейка, не говорил Саре ничего подобного!
— У меня есть две картины Клода, которые наверняка должны вам понравиться, — сказал Чевиот и посмотрел на Сару. — Вы непременно должны навестить меня в Лондоне, чтобы взглянуть на них.
— С удовольствием! — искренне откликнулась она.
Тем временем жеребец успел выщипать всю траву у себя под ногами и нетерпеливо дернул за поводья, напоминая всаднику о себе.
— Пожалуй, мне лучше вернуть этого молодца на конюшню, — заметил герцог. — Он заслужил свой завтрак!
— Надеюсь, что мы еще встретимся в Хартфорд-Корте, ваша светлость! — улыбнулась Сара.
— Непременно, — заверил он, легко вскочив в седло. Повернул коня к дому — и был таков.
Сара долго смотрела ему вслед, прежде чем очнулась от задумчивости. Ее сердце пело от радости.
Он назвал ее художницей!
Для человека, столь ревностно приверженного своему делу, эта похвала была настоящей манной небесной! Ведь ее дед никогда не скрывал, что считает живопись пустой забавой.
«Сара, еще ни один человек не сделал денег на этих твоих картинах», — поучал он внучку. И никто и ничто не могло поколебать его убежденность в своей правоте.
Да что там дед — даже Невилл Харви, которого она всегда считала своим самым близким другом, не понимал ее увлечения живописью. Он подшучивал над ней и говорил, что ее картины довольно «миленькие», однако Сара понимала, что он не способен оценить ее старания передать на полотне красоту окружающего мира.
Невилл во всем походил на ее деда. Он тоже терпеть не мог сельскую глушь и прекрасно чувствовал себя только в городе. Делом его жизни была коммерция — и в ней он разбирался досконально. А какой там свет падает с небес, его не волновало совершенно.
Как хорошо, что она все-таки приехала в Хартфорд-Корт и познакомилась с герцогом Чевиотом! Только бы он не забыл о своем приглашении навестить его в Лондоне!
***
Герцог вовсе не старался подольститься к Саре, когда назвал ее художницей. Честно говоря, он был немало удивлен мастерством ее работы.
Это заставило его по-новому взглянуть на Сару, и девушка, несомненно, выиграла в его глазах. Теперь Чевиот начинал думать, что перед ним цельная личность, и готов был проникнуться к ней уважением.
В наброске, сделанном ею нынче утром, он заметил нечто необычное. И дело было вовсе не в мастерской технике исполнения — скорее, в том чувстве, в настроении, которым был проникнут небольшой эскиз. В том восхищении удивительной игрой света на бледном утреннем небосклоне, что владело автором рисунка.
И тем удивительнее было для герцога то, что столь тонко чувствующая художественная натура могла появиться на свет в семье Уильяма Паттерсона.
Кажется, тетка упоминала мимоходом, что ее мать была родом из Уэльса. Может, в этом все дело — валлийцы, как и другие кельтские племена, всегда отличались обостренным чувством прекрасного.
Он уже отвел жеребца на конюшню и собирался вернуться в дом, когда вдруг сообразил, что не заметил при Саре слуги. Значит, она сама притащила на холм и мольберт, и остальные вещи!
Герцог нахмурился. Не мешало бы вернуться и помочь ей доставить все это домой. Он готов был прийти на помощь вовсе не потому, что это могло добавить ему обаяния в глазах будущей невесты. Как настоящий джентльмен, Энтони просто не мог себе позволить равнодушно смотреть, как девушка будет таскать такую тяжесть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Тем временем герцог скрылся за деревьями, и Сара вернулась к своему эскизу. Прошло что-то около четверти часа. Художница старательно пыталась подобрать точное сочетание красок, чтобы передать цвет неба, когда за спиной у нее раздался перестук копыт.
Она не стала оборачиваться. Может, он не заметит ее и проедет мимо? Или просто не захочет вступать в разговор. Это было бы лучше всего — пусть себе едет и не мешает ей работать!
Однако конь остановился где-то совсем рядом, и знакомый голос промолвил:
— Тише, тише, малыш!
«Какая жалость! — подумала Сара, мрачно уставившись на незаконченный этюд. — Он все же не проехал мимо!»
— Доброе утро, мисс Паттерсон, — поздоровался герцог.
— Доброе утро, ваша светлость, — неохотно отвечала Сара.
— Ради Бога, не отвлекайтесь от своей работы! — сказал он. — Я вовсе не хочу вам мешать!
Сару не нужно было уговаривать. Больше всего ей хотелось закончить эскиз до того, как солнце взойдет совсем высоко и освещение изменится.
Она молча кивнула и снова взялась за кисти.
Прошло почти полтора часа. Солнце уже сияло вовсю. Сара со вздохом отложила кисть и вытерла руки о платье.
— Теперь я понимаю, почему вам так нравится Рейсдал, — раздался за спиной голос герцога.
Сара так и подскочила на месте. Она уже совсем забыла, что находится здесь не одна.
Девушка обернулась и увидела, что он стоит совсем близко, сжимая в руке поводья и внимательно разглядывая ее набросок.
— Да, — ответила она. — В семнадцатом веке голландцы изображали природу в точности такой, какой видели. И мне всегда казалось, что английские пейзажисты слишком привержены всяким условностям, и оттого их картины выглядят не совсем реально.
Герцог кивнул, по-прежнему глядя на полотно. Но ничего не сказал.
— Это всего лишь набросок, — почему-то уточнила Сара. — Настоящую картину я буду писать дома, в мастерской…
Он снова кивнул. И продолжал разглядывать ее работу.
— Вам нравится пейзажная живопись? — вежливо поинтересовалась Сара, стараясь завести светский разговор. — В наши дни это не очень-то модно.
— Где вы научились так владеть кистью? — спросил он, В его голосе не было и тени насмешки.
— В Бате у меня был превосходный учитель. Джон Блейк. Он много лет работал преподавателем в Королевской Академии художеств и в совершенстве владел техникой письма маслом. Кое-что из своих знаний он сумел передать мне.
— Разве мужчинам позволено преподавать в закрытых женских школах?
— Он не работал в школе. В Бате у него есть студия, и я брала у него частные уроки. — Она повела плечом и добавила:
— Мне явно не хватало того, что могла бы преподать наша учительница в школе.
Герцог внимательно посмотрел ей в лицо и снова перевел взгляд на набросок.
— Сколько вам лет, мисс Паттерсон?
— Восемнадцать, — едва скрывая удивление, отвечала она.
— Если уже в восемнадцать лет вы так владеете кистью, вас ждет блестящее будущее, — заметил он с легкой улыбкой.
— Спасибо. — Она даже покраснела от этой неожиданной похвалы. — Вы очень добры ко мне. — Девушка поколебалась и продолжила:
— Мой дедушка считает, что я трачу слишком много времени на… мазню
— так он это называет.
— Это вовсе не мазня, — возразил герцог, все еще любуясь полотном. — Вы — настоящая художница. А художнице полагается писать.
Никто, кроме Джона Блейка, не говорил Саре ничего подобного!
— У меня есть две картины Клода, которые наверняка должны вам понравиться, — сказал Чевиот и посмотрел на Сару. — Вы непременно должны навестить меня в Лондоне, чтобы взглянуть на них.
— С удовольствием! — искренне откликнулась она.
Тем временем жеребец успел выщипать всю траву у себя под ногами и нетерпеливо дернул за поводья, напоминая всаднику о себе.
— Пожалуй, мне лучше вернуть этого молодца на конюшню, — заметил герцог. — Он заслужил свой завтрак!
— Надеюсь, что мы еще встретимся в Хартфорд-Корте, ваша светлость! — улыбнулась Сара.
— Непременно, — заверил он, легко вскочив в седло. Повернул коня к дому — и был таков.
Сара долго смотрела ему вслед, прежде чем очнулась от задумчивости. Ее сердце пело от радости.
Он назвал ее художницей!
Для человека, столь ревностно приверженного своему делу, эта похвала была настоящей манной небесной! Ведь ее дед никогда не скрывал, что считает живопись пустой забавой.
«Сара, еще ни один человек не сделал денег на этих твоих картинах», — поучал он внучку. И никто и ничто не могло поколебать его убежденность в своей правоте.
Да что там дед — даже Невилл Харви, которого она всегда считала своим самым близким другом, не понимал ее увлечения живописью. Он подшучивал над ней и говорил, что ее картины довольно «миленькие», однако Сара понимала, что он не способен оценить ее старания передать на полотне красоту окружающего мира.
Невилл во всем походил на ее деда. Он тоже терпеть не мог сельскую глушь и прекрасно чувствовал себя только в городе. Делом его жизни была коммерция — и в ней он разбирался досконально. А какой там свет падает с небес, его не волновало совершенно.
Как хорошо, что она все-таки приехала в Хартфорд-Корт и познакомилась с герцогом Чевиотом! Только бы он не забыл о своем приглашении навестить его в Лондоне!
***
Герцог вовсе не старался подольститься к Саре, когда назвал ее художницей. Честно говоря, он был немало удивлен мастерством ее работы.
Это заставило его по-новому взглянуть на Сару, и девушка, несомненно, выиграла в его глазах. Теперь Чевиот начинал думать, что перед ним цельная личность, и готов был проникнуться к ней уважением.
В наброске, сделанном ею нынче утром, он заметил нечто необычное. И дело было вовсе не в мастерской технике исполнения — скорее, в том чувстве, в настроении, которым был проникнут небольшой эскиз. В том восхищении удивительной игрой света на бледном утреннем небосклоне, что владело автором рисунка.
И тем удивительнее было для герцога то, что столь тонко чувствующая художественная натура могла появиться на свет в семье Уильяма Паттерсона.
Кажется, тетка упоминала мимоходом, что ее мать была родом из Уэльса. Может, в этом все дело — валлийцы, как и другие кельтские племена, всегда отличались обостренным чувством прекрасного.
Он уже отвел жеребца на конюшню и собирался вернуться в дом, когда вдруг сообразил, что не заметил при Саре слуги. Значит, она сама притащила на холм и мольберт, и остальные вещи!
Герцог нахмурился. Не мешало бы вернуться и помочь ей доставить все это домой. Он готов был прийти на помощь вовсе не потому, что это могло добавить ему обаяния в глазах будущей невесты. Как настоящий джентльмен, Энтони просто не мог себе позволить равнодушно смотреть, как девушка будет таскать такую тяжесть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70