Времени на страхи не оставалось. Ей нужно было спать, есть и ехать — и каким-то образом найти логово Тролля, где было спрятано ожерелье Ниссы. Она не позволяла страху остановить или замедлить ее продвижения, потому что отцу не на кого положиться, кроме нее, и она не хотела подвести его.
И если на пути Уиллоу попался какой-то смазливый, наглый, тупой забияка, одержимый идеей жениться на принцессе, то она обязательно оставит его далеко позади.
На ее губах заиграла улыбка, когда солнце высоко над головой пробилось сквозь облака и кобылица ускорила шаг. Уиллоу была очень довольна тем, как она прошлым вечером обставила Блейна из Кендрика. Представив себе его ярость, когда он вернулся в комнату и обнаружил, что ее нет, она улыбнулась.
Но, вспомнив безжалостную решимость, неоднократно подмеченную в его глазах, она внезапно почувствовала холодок, надеясь, что он не догонит ее. Более того, она будет очень рада, если больше никогда не увидит и не вспомнит Волка из Кендрика.
Проблема заключалась в том, что она продолжала думать о нем, вспоминая сильную хватку его рук, блеск этих черных как уголь глаз — и то, как он с тревогой смотрел на нее, думая, что она потеряла сознание. Это доказывало, что этот мужчина все же мог испытывать какое-то сострадание — хотя не очень большое, решила она. Блейк хотел жениться на какой-то принцессе только для того, чтобы выиграть состязание. Он не верил в любовь, а возможно, также и в дружбу, верность, честность или ответственность. Или в любую другую, добродетель, какую она могла припомнить.
Он был мужчиной как раз такого типа, от которого ее всегда предостерегал отец, — и полной противоположностью Адриану.
Она успокоилась, думая об Адриане. Знакомая боль в сердце заставила вздохнуть, но тут она неожиданно достигла развилки на дороге и поняла, что не может выбрать между двумя тропинками.
Прямо перед ней деревья росли еще гуще. В воздухе висел зловещий тяжелый запах, похожий на запах гниющих цветов. Направо уходил более открытый путь, где пустили побеги зеленые кусты, а на ветке дерева сидела маленькая певчая птичка. Тропинка тянулась до крутого вала, затем исчезала.
Какая же дорога к логову Тролля более безопасна?
От запаха гниющих цветов, который, казалось, исходил от первой тропинки, она сморщила нос и предпочла второй путь.
— Сюда, Мунбим — и пусть это будет правильный выбор, — прошептала она лошади, пришпорив ее и послав вперед быстрым шагом.
В этом месте что-то казалось ей знакомым. И вдруг Уиллоу вспомнила. Она была здесь раньше — во сне.
Именно во сне она видела эти ряды зеленых кустов и… да, этот вал. Птичка устремилась вперед, и это она тоже вспомнила.
Иди за птицей. Голос отца, каким она слышала его во сне. Так часто бывало со снами, которые он посылал, — образы, подробности приходили к человеку, видевшему сон, позже, по мере продвижения по указанному во сне пути.
С учащенным пульсом она последовала за яркими крыльями птички.
Но в тот момент, когда она пришпорила лошадь вдогонку, она почувствовала, как вокруг ее плеч быстро, как змея, обвилась веревка и скользнула вниз, стягиваясь на руках. Уиллоу вскрикнула, когда веревка вонзилась в тело и приковала бесполезные теперь руки к бокам.
Затем раздались звуки продирающихся сквозь кустарник лошадей, и она внезапно оказалась окруженной тремя вооруженными всадниками отвратительного вида.
— Что это? Мальчишка едет один по Гиблому лесу? — Самый низкий из трех, толстый разбойник, черная борода которого была такая же нечесаная, как и его сальная грива до плеч, подъехал прямо к ней и раскатисто расхохотался, разглядывая ее беспомощную позу.
Второй — тощий, с рыжеватыми волосами, который держал другой конец стянувшей ее веревки, — заговорил из седла своего мускулистого серого коня:
— Ты, парень, либо тупой, либо совсем безмозглый. Ты разве не знаешь, что из этого леса никто не выходит живым?
— Вот и ты не выйдешь, — сказал третий с издевкой таким низким и хриплым голосом, что она едва поняла его слова. Но все же она разобрала их достаточно хорошо, и кровь застыла у нее в жилах, потому что слова эти были так же неприятны, как и его худое лицо грызуна и жестокие глаза.
— Я… не хотела сделать ничего дурного, сэр. — Уиллоу облизала губы, стараясь сдержать слезы боли, которую причиняла врезавшаяся в тело веревка. — Я только… проезжал мимо. Если вы меня отпустите…
— Отпустим? Ха! С какой стати мы должны отпустить тебя? — Фыркнул худощавый, который держал веревку, но вдруг Чернонобородый прищурил свои карие, как навоз глаза, и стал рассматривать ее внимательнее.
— Так, так, в этом мальчишке есть что-то странное, — пробормотал он, когда его безжалостный взгляд перешел с бледного лица Уиллоу на ее туго стянутое веревкой туловище. Тут она поняла, что веревка выделила рельеф ее груди, контур которой проступил под накидкой. У нее заколотилось сердце, когда Чернобородый со свирепой улыбкой схватил лошадь под уздцы.
— Сними-ка веревку, Лайам. Похоже, мы поймали больше, чем ожидали.
— Что ты имеешь в виду? — Грызун тоже подъехал поближе, чтобы лучше рассмотреть ее, но как только он сделал это, Чернобородый сорвал с головы девушки шапку, и ее яркие прекрасные волосы упали на грязно-коричневую накидку.
— Девчонка? — Лайам слез с коня, по-прежнему держа веревку. Он свистнул и пошел вперед. Не предупреждая, дернул за веревку, и Уиллоу беспомощно свалилась с лошади.
Тяжело дыша, она оказалась вдруг в центре группы. Лайам развязал веревку.
— Давай-ка снимем эту накидку да посмотрим, насколько ты хороша, леди, — приказал Чернобородый, но когда он потянулся к ней, Уиллоу заговорила жестким уверенным тоном:
— Если прикоснешься ко мне, умрешь.
Тот на мгновение остолбенел, разинув рот. Затем откинул темные сальные волосы.
— И что ты хочешь этим сказать?
Уиллоу вздохнула. Она заставила себя посмотреть в эти жестокие лица, переводя взгляд с одного на другое. Девушка не знала, кто они, но знала, что это за люди. Их рваная одежда, откормленные лошади и грубые манеры сказали ей все, что нужно. Разбойники. Жестокие люди, которые жили, как звери, убивая и грабя шайками, не признавая никакого закона, кроме своего собственного.
— Я нахожусь здесь по заданию Лиши-колдуньи, — сказала она спокойно, как могла. — Если вы причините мне вред или задержите, она отомстит вам.
Она замерла, пока они таращили на нее глаза. Мужчины медленно обменялись взглядами.
Чернобородый первый встряхнул головой.
— Думаю, ты врешь, леди. Чем докажешь?
— Вы получите все необходимые доказательства, когда Лиша обратит вас в камень, — ответила она веско и сурово посмотрела на него. — Вы и так уже задержали меня. Если вам дороги ваши жизни…
— Слушайте, давайте отвезем ее к Идрику, пусть он разбирается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
И если на пути Уиллоу попался какой-то смазливый, наглый, тупой забияка, одержимый идеей жениться на принцессе, то она обязательно оставит его далеко позади.
На ее губах заиграла улыбка, когда солнце высоко над головой пробилось сквозь облака и кобылица ускорила шаг. Уиллоу была очень довольна тем, как она прошлым вечером обставила Блейна из Кендрика. Представив себе его ярость, когда он вернулся в комнату и обнаружил, что ее нет, она улыбнулась.
Но, вспомнив безжалостную решимость, неоднократно подмеченную в его глазах, она внезапно почувствовала холодок, надеясь, что он не догонит ее. Более того, она будет очень рада, если больше никогда не увидит и не вспомнит Волка из Кендрика.
Проблема заключалась в том, что она продолжала думать о нем, вспоминая сильную хватку его рук, блеск этих черных как уголь глаз — и то, как он с тревогой смотрел на нее, думая, что она потеряла сознание. Это доказывало, что этот мужчина все же мог испытывать какое-то сострадание — хотя не очень большое, решила она. Блейк хотел жениться на какой-то принцессе только для того, чтобы выиграть состязание. Он не верил в любовь, а возможно, также и в дружбу, верность, честность или ответственность. Или в любую другую, добродетель, какую она могла припомнить.
Он был мужчиной как раз такого типа, от которого ее всегда предостерегал отец, — и полной противоположностью Адриану.
Она успокоилась, думая об Адриане. Знакомая боль в сердце заставила вздохнуть, но тут она неожиданно достигла развилки на дороге и поняла, что не может выбрать между двумя тропинками.
Прямо перед ней деревья росли еще гуще. В воздухе висел зловещий тяжелый запах, похожий на запах гниющих цветов. Направо уходил более открытый путь, где пустили побеги зеленые кусты, а на ветке дерева сидела маленькая певчая птичка. Тропинка тянулась до крутого вала, затем исчезала.
Какая же дорога к логову Тролля более безопасна?
От запаха гниющих цветов, который, казалось, исходил от первой тропинки, она сморщила нос и предпочла второй путь.
— Сюда, Мунбим — и пусть это будет правильный выбор, — прошептала она лошади, пришпорив ее и послав вперед быстрым шагом.
В этом месте что-то казалось ей знакомым. И вдруг Уиллоу вспомнила. Она была здесь раньше — во сне.
Именно во сне она видела эти ряды зеленых кустов и… да, этот вал. Птичка устремилась вперед, и это она тоже вспомнила.
Иди за птицей. Голос отца, каким она слышала его во сне. Так часто бывало со снами, которые он посылал, — образы, подробности приходили к человеку, видевшему сон, позже, по мере продвижения по указанному во сне пути.
С учащенным пульсом она последовала за яркими крыльями птички.
Но в тот момент, когда она пришпорила лошадь вдогонку, она почувствовала, как вокруг ее плеч быстро, как змея, обвилась веревка и скользнула вниз, стягиваясь на руках. Уиллоу вскрикнула, когда веревка вонзилась в тело и приковала бесполезные теперь руки к бокам.
Затем раздались звуки продирающихся сквозь кустарник лошадей, и она внезапно оказалась окруженной тремя вооруженными всадниками отвратительного вида.
— Что это? Мальчишка едет один по Гиблому лесу? — Самый низкий из трех, толстый разбойник, черная борода которого была такая же нечесаная, как и его сальная грива до плеч, подъехал прямо к ней и раскатисто расхохотался, разглядывая ее беспомощную позу.
Второй — тощий, с рыжеватыми волосами, который держал другой конец стянувшей ее веревки, — заговорил из седла своего мускулистого серого коня:
— Ты, парень, либо тупой, либо совсем безмозглый. Ты разве не знаешь, что из этого леса никто не выходит живым?
— Вот и ты не выйдешь, — сказал третий с издевкой таким низким и хриплым голосом, что она едва поняла его слова. Но все же она разобрала их достаточно хорошо, и кровь застыла у нее в жилах, потому что слова эти были так же неприятны, как и его худое лицо грызуна и жестокие глаза.
— Я… не хотела сделать ничего дурного, сэр. — Уиллоу облизала губы, стараясь сдержать слезы боли, которую причиняла врезавшаяся в тело веревка. — Я только… проезжал мимо. Если вы меня отпустите…
— Отпустим? Ха! С какой стати мы должны отпустить тебя? — Фыркнул худощавый, который держал веревку, но вдруг Чернонобородый прищурил свои карие, как навоз глаза, и стал рассматривать ее внимательнее.
— Так, так, в этом мальчишке есть что-то странное, — пробормотал он, когда его безжалостный взгляд перешел с бледного лица Уиллоу на ее туго стянутое веревкой туловище. Тут она поняла, что веревка выделила рельеф ее груди, контур которой проступил под накидкой. У нее заколотилось сердце, когда Чернобородый со свирепой улыбкой схватил лошадь под уздцы.
— Сними-ка веревку, Лайам. Похоже, мы поймали больше, чем ожидали.
— Что ты имеешь в виду? — Грызун тоже подъехал поближе, чтобы лучше рассмотреть ее, но как только он сделал это, Чернобородый сорвал с головы девушки шапку, и ее яркие прекрасные волосы упали на грязно-коричневую накидку.
— Девчонка? — Лайам слез с коня, по-прежнему держа веревку. Он свистнул и пошел вперед. Не предупреждая, дернул за веревку, и Уиллоу беспомощно свалилась с лошади.
Тяжело дыша, она оказалась вдруг в центре группы. Лайам развязал веревку.
— Давай-ка снимем эту накидку да посмотрим, насколько ты хороша, леди, — приказал Чернобородый, но когда он потянулся к ней, Уиллоу заговорила жестким уверенным тоном:
— Если прикоснешься ко мне, умрешь.
Тот на мгновение остолбенел, разинув рот. Затем откинул темные сальные волосы.
— И что ты хочешь этим сказать?
Уиллоу вздохнула. Она заставила себя посмотреть в эти жестокие лица, переводя взгляд с одного на другое. Девушка не знала, кто они, но знала, что это за люди. Их рваная одежда, откормленные лошади и грубые манеры сказали ей все, что нужно. Разбойники. Жестокие люди, которые жили, как звери, убивая и грабя шайками, не признавая никакого закона, кроме своего собственного.
— Я нахожусь здесь по заданию Лиши-колдуньи, — сказала она спокойно, как могла. — Если вы причините мне вред или задержите, она отомстит вам.
Она замерла, пока они таращили на нее глаза. Мужчины медленно обменялись взглядами.
Чернобородый первый встряхнул головой.
— Думаю, ты врешь, леди. Чем докажешь?
— Вы получите все необходимые доказательства, когда Лиша обратит вас в камень, — ответила она веско и сурово посмотрела на него. — Вы и так уже задержали меня. Если вам дороги ваши жизни…
— Слушайте, давайте отвезем ее к Идрику, пусть он разбирается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22