Внизу.
Она хочет чаю? Он ушам своим не мог поверить.
– Чай?
Она кивнула:
– Осмелюсь сказать, нам обоим не помешает подкрепиться.
Временами он задавался вопросом: а настоящая ли она? Ему вдруг пришло в голову, что четыре месяца тому назад в нее вселился какой-то злой дух, задумавший превратить его жизнь в ад. Может, однажды летом он забыл оставить в пещерах Торки булавку, и теперь пикси преследуют его, чтобы отомстить?
– Если у вас есть виски и сифон, я, возможно, приму ваше приглашение. Бог свидетель, я бы выпил спиртного. Иначе нет. Я еду домой.
Если у него остались мозги, он поехал бы в бордель.
– У миссис Моррис наверняка найдется бутылка виски.
Гарри внимательно посмотрел на нее, и беспутная натура взяла верх. Он может быть очень настойчивым, если захочет. Поразмыслив, он решил, что у него имеется неплохой шанс подняться наверх, в ее квартиру, и заняться любовью в ее постели.
– Тогда с удовольствием, – сказал он, проходя за ней в дом.
Известная своим неуемным любопытством миссис Моррис слонялась в гостиной и не замедлила выразить несказанную радость при встрече с бывшим работодателем Эммы, щедро приправленную беспокойством по поводу неожиданного визита английского пэра. Эмме следовало предупредить ее заранее. Хотя ей, конечно же, не привыкать к благородной компании – к примеру, тетушка Эммы была ее дорогой подругой и очень уважаемой леди, женой третьего сына баронета. Чашечку чаю? Конечно, Эмма, пожалуйста, если только его сиятельство не предпочитает виски? О нет, с жаром уверяла она его сиятельство, ей не составит никакого труда приготовить чай с бутербродами. Всем известно, что джентльмены должны поддерживать силы. Она, конечно же, сама обо всем позаботится, проворковала миссис Моррис и вихрем унеслась проверять, есть ли на кухне еда, достойная виконта.
Эмма присела на кошмарный диван и начала стягивать перчатки.
– Бедная миссис Моррис! Чай с бутербродами, надо же. Да еще в столь поздний час! Уже семь вечера.
– Я голоден. – Гарри сел рядом и поцеловал ее в уголок губ. – Очень голоден.
– От вас одни беспокойства, – критически заметила Эмма, но при этом затаила дыхание, возродив в Гарри надежду.
– Это одна из привилегий пэра. Мне полагается доставлять беспокойство. – Он склонился, чтобы поцеловать ее в губы.
Эмма отодвинулась.
– Вы вроде бы хотели выпить.
Он положил руку на резную деревянную спинку.
– Я передумал. Если ваша хозяйка будет лично следить за поварихой, то задержится в кухне, и мы дольше пробудем наедине.
Эмма с тревогой оглянулась на дверь:
– Мы не одни. Сюда в любой момент могут войти. Кроме меня, здесь живут и другие люди.
– Давайте рискнем. – На этот раз ему удалось отвоевать краткий поцелуй. – Будьте безрассудны.
– Я никогда не рискую.
– Да, – печально вздохнул он. – Я знаю.
Гарри внимательно посмотрел на ее профиль, на деликатную линию щечки. В комнате сгущались сумерки, но он сидел так близко, что видел золотистые кончики ее ресниц, крохотный шрам в виде звездочки на щеке, маленькую круглую родинку у ушка. Он поцеловал ее.
– Гарри, – прошептала она, поднимая плечико и отталкивая его подбородок, но он счел этот жест не слишком настойчивым.
– Я буду следить за дверью, – пообещал он, касаясь губами щеки. – Полагаю, закрыть эту чертову штуку никак нельзя?
– Боже, нет!
В ее голосе послышалось столько неприкрытого ужаса, что он непременно рассмеялся бы, не будь ситуация такой скверной.
– Раз я не могу закрыть дверь и поцеловать вас так, как мне хотелось бы, придется завести разговор, – пробормотал он.
Она оперлась было на спинку, но, почувствовав его руку, вновь подалась вперед.
– Эмма, расслабьтесь, – сказал он, убирая руку с дивана. – Откиньтесь назад и закройте глаза.
Она послушалась.
– Итак, – произнес он, – о чем станем беседовать? О погоде? О здоровье королевы? О том, как вы сводите меня с ума?
– Почему вы остановились? – едва слышно проговорила она.
Он повернулся к ней, но она не смотрела на него. Она смотрела в потолок. Гарри склонился поближе и сказал ей на ушко:
– У меня имеется идиотское убеждение, что не следует лишать девственницу невинности на моем рабочем столе.
Краска бросилась ей в лицо, но она так и не посмотрела на него.
– Я не сумела бы остановить вас. У меня не хватило бы сил.
– Боже, Эмма! – отшатнулся он. – Я никогда не стал бы принуждать вас силой!
– Я не это имела в виду. Я подумала, что должна остановить вас, один раз, когда вы… хм-м… – Она кашлянула. – Но не смогла произнести этого. – В ее голосе послышались нотки удивления. – Не смогла произнести этих слов, и все тут.
– Потому что вам было хорошо?
Последовала долгая пауза.
– Да.
Он провел костяшками пальцев по ее щечке. Она была мягкой, словно бархат.
– Существует масса способов доставить вам удовольствие, – принялся нашептывать он, размышляя вслух, чувствуя, как страсть вновь закипает в нем. – Последнее время это стало моим любимым времяпрепровождением – думать о том, как я занялся бы с вами любовью, Эмма.
Она вжалась в спинку дивана, словно хотела, чтобы подушка проглотила ее.
Будучи неисправимым оптимистом, Гарри принял это за приглашение. В конце концов, она могла встать и уйти, но не сделала этого.
– Как я сначала вынимаю гребни из ваших волос и локоны скользят между моих пальцев. Длинные, прекрасные рыжие локоны. Как я расстегиваю вашу блузку и спускаю ее с ваших плеч. Как снимаю с вас юбку. – У него пересохло в горле, и он остановился на мгновение. – Вот видите? Я представляю себе все это шаг за шагом.
С ее губ сорвался возглас удивления. Похоже, откровение о том, что он питает фантазии на ее счет, обескуражило Эмму.
– Следом идут корсет и нижняя юбка, – продолжил он. – Кстати… судя по мимолетному дразнящему взгляду, которого я удостоился чуть раньше, я вынужден сказать, что вы носите слишком простое белье, Эмма. Мне бы хотелось увидеть вас в абсурдных шелковых вещичках с перламутровыми пуговками. Эгоизм, конечно. Я питаю слабость к перламутровым пуговичкам, потому что они легко расстегиваются. Потом я сниму с вас корсе!…
– Прекратите говорить о моем белье! – прошептала Эмма, румянец со щек начал распространяться дальше, вниз по шее. – Это не… – она облизнула губы, – это непристойно.
– Непристойно? – Он рассмеялся. – Эмма, снимая с женщины одежду, мужчина забывает о пристойности. И она тоже, если он все делает правильно. Кроме того, мы же просто разговариваем, ведем светскую беседу. – Он уткнулся носом в ее ушко. – Поддерживаем контакт, если можно так выразиться.
Она закашлялась.
– И я все время буду вас целовать. Ваши губы, шею, обнаженные плечи…
– Довольно! – простонала Эмма, но так тихо, что он едва расслышал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Она хочет чаю? Он ушам своим не мог поверить.
– Чай?
Она кивнула:
– Осмелюсь сказать, нам обоим не помешает подкрепиться.
Временами он задавался вопросом: а настоящая ли она? Ему вдруг пришло в голову, что четыре месяца тому назад в нее вселился какой-то злой дух, задумавший превратить его жизнь в ад. Может, однажды летом он забыл оставить в пещерах Торки булавку, и теперь пикси преследуют его, чтобы отомстить?
– Если у вас есть виски и сифон, я, возможно, приму ваше приглашение. Бог свидетель, я бы выпил спиртного. Иначе нет. Я еду домой.
Если у него остались мозги, он поехал бы в бордель.
– У миссис Моррис наверняка найдется бутылка виски.
Гарри внимательно посмотрел на нее, и беспутная натура взяла верх. Он может быть очень настойчивым, если захочет. Поразмыслив, он решил, что у него имеется неплохой шанс подняться наверх, в ее квартиру, и заняться любовью в ее постели.
– Тогда с удовольствием, – сказал он, проходя за ней в дом.
Известная своим неуемным любопытством миссис Моррис слонялась в гостиной и не замедлила выразить несказанную радость при встрече с бывшим работодателем Эммы, щедро приправленную беспокойством по поводу неожиданного визита английского пэра. Эмме следовало предупредить ее заранее. Хотя ей, конечно же, не привыкать к благородной компании – к примеру, тетушка Эммы была ее дорогой подругой и очень уважаемой леди, женой третьего сына баронета. Чашечку чаю? Конечно, Эмма, пожалуйста, если только его сиятельство не предпочитает виски? О нет, с жаром уверяла она его сиятельство, ей не составит никакого труда приготовить чай с бутербродами. Всем известно, что джентльмены должны поддерживать силы. Она, конечно же, сама обо всем позаботится, проворковала миссис Моррис и вихрем унеслась проверять, есть ли на кухне еда, достойная виконта.
Эмма присела на кошмарный диван и начала стягивать перчатки.
– Бедная миссис Моррис! Чай с бутербродами, надо же. Да еще в столь поздний час! Уже семь вечера.
– Я голоден. – Гарри сел рядом и поцеловал ее в уголок губ. – Очень голоден.
– От вас одни беспокойства, – критически заметила Эмма, но при этом затаила дыхание, возродив в Гарри надежду.
– Это одна из привилегий пэра. Мне полагается доставлять беспокойство. – Он склонился, чтобы поцеловать ее в губы.
Эмма отодвинулась.
– Вы вроде бы хотели выпить.
Он положил руку на резную деревянную спинку.
– Я передумал. Если ваша хозяйка будет лично следить за поварихой, то задержится в кухне, и мы дольше пробудем наедине.
Эмма с тревогой оглянулась на дверь:
– Мы не одни. Сюда в любой момент могут войти. Кроме меня, здесь живут и другие люди.
– Давайте рискнем. – На этот раз ему удалось отвоевать краткий поцелуй. – Будьте безрассудны.
– Я никогда не рискую.
– Да, – печально вздохнул он. – Я знаю.
Гарри внимательно посмотрел на ее профиль, на деликатную линию щечки. В комнате сгущались сумерки, но он сидел так близко, что видел золотистые кончики ее ресниц, крохотный шрам в виде звездочки на щеке, маленькую круглую родинку у ушка. Он поцеловал ее.
– Гарри, – прошептала она, поднимая плечико и отталкивая его подбородок, но он счел этот жест не слишком настойчивым.
– Я буду следить за дверью, – пообещал он, касаясь губами щеки. – Полагаю, закрыть эту чертову штуку никак нельзя?
– Боже, нет!
В ее голосе послышалось столько неприкрытого ужаса, что он непременно рассмеялся бы, не будь ситуация такой скверной.
– Раз я не могу закрыть дверь и поцеловать вас так, как мне хотелось бы, придется завести разговор, – пробормотал он.
Она оперлась было на спинку, но, почувствовав его руку, вновь подалась вперед.
– Эмма, расслабьтесь, – сказал он, убирая руку с дивана. – Откиньтесь назад и закройте глаза.
Она послушалась.
– Итак, – произнес он, – о чем станем беседовать? О погоде? О здоровье королевы? О том, как вы сводите меня с ума?
– Почему вы остановились? – едва слышно проговорила она.
Он повернулся к ней, но она не смотрела на него. Она смотрела в потолок. Гарри склонился поближе и сказал ей на ушко:
– У меня имеется идиотское убеждение, что не следует лишать девственницу невинности на моем рабочем столе.
Краска бросилась ей в лицо, но она так и не посмотрела на него.
– Я не сумела бы остановить вас. У меня не хватило бы сил.
– Боже, Эмма! – отшатнулся он. – Я никогда не стал бы принуждать вас силой!
– Я не это имела в виду. Я подумала, что должна остановить вас, один раз, когда вы… хм-м… – Она кашлянула. – Но не смогла произнести этого. – В ее голосе послышались нотки удивления. – Не смогла произнести этих слов, и все тут.
– Потому что вам было хорошо?
Последовала долгая пауза.
– Да.
Он провел костяшками пальцев по ее щечке. Она была мягкой, словно бархат.
– Существует масса способов доставить вам удовольствие, – принялся нашептывать он, размышляя вслух, чувствуя, как страсть вновь закипает в нем. – Последнее время это стало моим любимым времяпрепровождением – думать о том, как я занялся бы с вами любовью, Эмма.
Она вжалась в спинку дивана, словно хотела, чтобы подушка проглотила ее.
Будучи неисправимым оптимистом, Гарри принял это за приглашение. В конце концов, она могла встать и уйти, но не сделала этого.
– Как я сначала вынимаю гребни из ваших волос и локоны скользят между моих пальцев. Длинные, прекрасные рыжие локоны. Как я расстегиваю вашу блузку и спускаю ее с ваших плеч. Как снимаю с вас юбку. – У него пересохло в горле, и он остановился на мгновение. – Вот видите? Я представляю себе все это шаг за шагом.
С ее губ сорвался возглас удивления. Похоже, откровение о том, что он питает фантазии на ее счет, обескуражило Эмму.
– Следом идут корсет и нижняя юбка, – продолжил он. – Кстати… судя по мимолетному дразнящему взгляду, которого я удостоился чуть раньше, я вынужден сказать, что вы носите слишком простое белье, Эмма. Мне бы хотелось увидеть вас в абсурдных шелковых вещичках с перламутровыми пуговками. Эгоизм, конечно. Я питаю слабость к перламутровым пуговичкам, потому что они легко расстегиваются. Потом я сниму с вас корсе!…
– Прекратите говорить о моем белье! – прошептала Эмма, румянец со щек начал распространяться дальше, вниз по шее. – Это не… – она облизнула губы, – это непристойно.
– Непристойно? – Он рассмеялся. – Эмма, снимая с женщины одежду, мужчина забывает о пристойности. И она тоже, если он все делает правильно. Кроме того, мы же просто разговариваем, ведем светскую беседу. – Он уткнулся носом в ее ушко. – Поддерживаем контакт, если можно так выразиться.
Она закашлялась.
– И я все время буду вас целовать. Ваши губы, шею, обнаженные плечи…
– Довольно! – простонала Эмма, но так тихо, что он едва расслышал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70