Глаза уже немного привыкли к темноте, но я все равно почти ничего не видела. Откуда-то сверху проникали слабые полоски света, но мрачные тени начинались уже на высоте плеч, и даже лица Гейли, всего в нескольких дюймах от моего, я почти не различала. Она засмеялась, но голос ее дрожал.
— Думаю, несколько мышей и другие паразиты. И запах, который и хорька собьет с ног.
— Запах я заметила. Но где мы, во имя Господа?
— В яме для воров. Отойди назад!
Над головой что-то заскрежетало, и внезапно возник столп света.
Я прижалась к стене как раз вовремя, чтобы уклониться от потока грязи, который обрушился на нас из маленького отверстия в потолке этой тюрьмы. Следом что-то шлепнулось.
Гейли наклонилась и подняла это. Отверстие осталось открытым, так что я разглядела, что она держит в руках небольшой хлебец, черствый и перемазанный грязью. Гейли предусмотрительно обтерла его подолом.
— Обед, — сказала она. — Есть хочешь?
Отверстие наверху так и не закрыли, но в нем никто не показывался, так что, к счастью, случайные прохожие не бросали в нас всякой дрянью. В яму попадал моросящий дождик и дул пронизывающий ветер. Было холодно, сыро и невыразимо тяжело на сердце. Вполне подходящее место, подумала я, для тех злоумышленников, кому и предназначалась эта яма. Для воров, бродяг, богохульников, прелюбодеев и… ведьм.
Мы с Гейли прижались друг другу у стены, чтобы было теплее, но почти не разговаривали. Говорить нам, в сущности, было не о чем, и сделать мы тоже ничего не могли, только терпеливо сберегать свои души.
В отверстии наверху темнело, наступала ночь, и наконец все погрузилось во тьму.
— Как по-твоему, долго нас будут здесь держать?
Гейлис пошевелилась, вытянув ноги, и солнечный луч наступившего утра осветил полоски на ее юбке, когда-то розовые и белые, а теперь непристойно грязные.
— Недолго, — ответила она. — Они ждут инквизиторов. В прошлом месяце Артур писал письма — занимался подготовкой. Вторая неделя октября. Они прибудут в любой момент.
Она потерла руки, согревая их, и положила их на колени, в маленький квадратик солнечного света.
— Расскажи мне об инквизиции, — попросила я. — Что должно произойти?
— Я толком и сама не знаю. Я никогда не видела, как судят ведьм, хотя, конечно, слышала об этом. — Она задумалась. — Вообще они не готовились к процессу над ведьмами, потому что собирались разрешать какие-то земельные разногласия. Так что по крайней мере шипов для ведьм у них не будет.
— Чего не будет?
— Ведьмы не испытывают боли, — объяснила Гейли. — А когда их прокалывают иглой, кровь не течет.
Шипы для ведьм со множеством иголок, ланцетов и других острых приспособлений, использовались для подобной проверки.
Я смутно припомнила, что об этом говорилось в книгах Фрэнка, но была уверена, что они применялись в семнадцатом веке, а не в этом. С другой стороны, подумала я с кривой усмешкой, нельзя считать Крэйнсмир очагом цивилизации.
— Очень плохо, что у них не будет этой штуки, — сказала я, хотя и похолодела при мысли о том, что меня будут прокалывать иголками. — Мы бы запросто прошли это испытание. Во всяком случае, я, — язвительно добавила я. — Подозреваю, что из тебя потечет не кровь, а ледяная вода.
— А вот я в этом не уверена, — задумчиво протянула Гейли, не обратив внимания на оскорбление. — Я слышала о шипах для ведьм с особыми иголками, которые складываются, когда их прижимают к телу. Кажется, что они втыкаются внутрь, а на самом деле — нет.
— Но почему? Зачем нарочно доказывать, что кто-то — ведьма?
Солнце уже садилось, но предвечерний свет еще наполнял наше узилище тусклым сиянием. На изящном лице Гейлис отражалась только жалость к моей наивности.
— Ты что, до сих пор не поняла? — спросила она. — Они собираются нас убить. И не имеет никакого значения, по какому обвинению или что покажут свидетели. Нас все равно сожгут.
Прошлой ночью меня слишком потрясло нападение толпы и убожество ямы, в которую мы попали, поэтому я только и могла, что прижиматься к Гейлис и ждать рассвета. Теперь остатки моего духа потихоньку начали просыпаться.
— Почему, Гейли? — затаив дыхание, спросила я. — Ты сама-то знаешь?
Воздух в яме казался густым от запахов гниения, грязи и сырой почвы, и я чувствовала себя так, словно земляные стены готовы сомкнуться и погрести меня под собой, как стены плохо вырытой могилы.
Я скорее ощутила, чем увидела, что Гейлис пожала плечами: солнечные лучи передвинулись, и теперь освещали стены нашей темницы высоко вверху, оставив нас в сырой тьме.
— Если это тебя утешит, — сухо произнесла она, — я сомневаюсь, что тебя тоже собирались схватить. Это дело между мной и Каллумом; тебе просто не повезло, что ты оказалась со мной, когда явились горожане. Останься ты у Каллума — и все было бы в порядке, хоть ты и сасснек — англичанка.
Слово «сасснек», произнесенное в своем обычном, уничижительном смысле, неожиданно потрясло меня, наполнив душу отчаянным стремлением к человеку, который называл меня так с любовью. Я обхватила себя руками, обняла себя, чтобы обуздать панику, готовую меня поглотить.
— Зачем ты пришла в мой дом? — с любопытством поинтересовалась Гейлис.
— Я думала, что ты послала за мной. Одна из девушек в замке передала весть, сказала, что от тебя.
— Ага, — задумчиво протянула Гейлис. — Лири, надо полагать?
Я оперлась на земляную стену, невзирая на отвращение к грязи и вони. Гейлис почувствовала мое движение и подвинулась ближе. Были мы друзьями или врагами, но в этой яме нас было только двое, и мы волей-неволей тесно прижались друг к другу, чтобы хоть немного согреться.
— Откуда ты знаешь, что Лири? — дрожа, спросила я.
— Потому что она оставила в твоей постели сглаз, — откликнулась Гейли. — Я тебе тогда еще говорила, что в замке полно девиц, которые злятся на тебя из-за твоего рыжеволосого красавца. Думаю, она решила — если тебя не станет, у нее снова появится шанс.
Я онемела и обрела голос лишь через некоторое время.
— Но она не могла!…
Гейлис засмеялась. Голос ее стал сиплым из-за сырости и жажды, но в нем все равно слышались прежние серебристые нотки.
— Любой, кто видел, как парень на тебя смотрит, сразу поймет. Хотя не думаю, что у нее достаточно опыта, чтобы это понять. Вот ляжет разок-другой с мужчиной, тогда начнет разбираться, но не сейчас.
— Да я не об этом! — выпалила я. — Она хочет вовсе не Джейми! Девчонка беременна от Дугала Маккензи!
— Что?! — Гейлис была искренне потрясена, и ее пальцы впились мне в руку. — А ты откуда знаешь?
Я рассказала, что видела Лири на лестничной площадке у кабинета Каллума, и поделилась своими выводами. Гейлис фыркнула.
— Тьфу ты! Она слышала, как Дугал и Каллум говорят обо мне; а испугалась, потому что решила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
— Думаю, несколько мышей и другие паразиты. И запах, который и хорька собьет с ног.
— Запах я заметила. Но где мы, во имя Господа?
— В яме для воров. Отойди назад!
Над головой что-то заскрежетало, и внезапно возник столп света.
Я прижалась к стене как раз вовремя, чтобы уклониться от потока грязи, который обрушился на нас из маленького отверстия в потолке этой тюрьмы. Следом что-то шлепнулось.
Гейли наклонилась и подняла это. Отверстие осталось открытым, так что я разглядела, что она держит в руках небольшой хлебец, черствый и перемазанный грязью. Гейли предусмотрительно обтерла его подолом.
— Обед, — сказала она. — Есть хочешь?
Отверстие наверху так и не закрыли, но в нем никто не показывался, так что, к счастью, случайные прохожие не бросали в нас всякой дрянью. В яму попадал моросящий дождик и дул пронизывающий ветер. Было холодно, сыро и невыразимо тяжело на сердце. Вполне подходящее место, подумала я, для тех злоумышленников, кому и предназначалась эта яма. Для воров, бродяг, богохульников, прелюбодеев и… ведьм.
Мы с Гейли прижались друг другу у стены, чтобы было теплее, но почти не разговаривали. Говорить нам, в сущности, было не о чем, и сделать мы тоже ничего не могли, только терпеливо сберегать свои души.
В отверстии наверху темнело, наступала ночь, и наконец все погрузилось во тьму.
— Как по-твоему, долго нас будут здесь держать?
Гейлис пошевелилась, вытянув ноги, и солнечный луч наступившего утра осветил полоски на ее юбке, когда-то розовые и белые, а теперь непристойно грязные.
— Недолго, — ответила она. — Они ждут инквизиторов. В прошлом месяце Артур писал письма — занимался подготовкой. Вторая неделя октября. Они прибудут в любой момент.
Она потерла руки, согревая их, и положила их на колени, в маленький квадратик солнечного света.
— Расскажи мне об инквизиции, — попросила я. — Что должно произойти?
— Я толком и сама не знаю. Я никогда не видела, как судят ведьм, хотя, конечно, слышала об этом. — Она задумалась. — Вообще они не готовились к процессу над ведьмами, потому что собирались разрешать какие-то земельные разногласия. Так что по крайней мере шипов для ведьм у них не будет.
— Чего не будет?
— Ведьмы не испытывают боли, — объяснила Гейли. — А когда их прокалывают иглой, кровь не течет.
Шипы для ведьм со множеством иголок, ланцетов и других острых приспособлений, использовались для подобной проверки.
Я смутно припомнила, что об этом говорилось в книгах Фрэнка, но была уверена, что они применялись в семнадцатом веке, а не в этом. С другой стороны, подумала я с кривой усмешкой, нельзя считать Крэйнсмир очагом цивилизации.
— Очень плохо, что у них не будет этой штуки, — сказала я, хотя и похолодела при мысли о том, что меня будут прокалывать иголками. — Мы бы запросто прошли это испытание. Во всяком случае, я, — язвительно добавила я. — Подозреваю, что из тебя потечет не кровь, а ледяная вода.
— А вот я в этом не уверена, — задумчиво протянула Гейли, не обратив внимания на оскорбление. — Я слышала о шипах для ведьм с особыми иголками, которые складываются, когда их прижимают к телу. Кажется, что они втыкаются внутрь, а на самом деле — нет.
— Но почему? Зачем нарочно доказывать, что кто-то — ведьма?
Солнце уже садилось, но предвечерний свет еще наполнял наше узилище тусклым сиянием. На изящном лице Гейлис отражалась только жалость к моей наивности.
— Ты что, до сих пор не поняла? — спросила она. — Они собираются нас убить. И не имеет никакого значения, по какому обвинению или что покажут свидетели. Нас все равно сожгут.
Прошлой ночью меня слишком потрясло нападение толпы и убожество ямы, в которую мы попали, поэтому я только и могла, что прижиматься к Гейлис и ждать рассвета. Теперь остатки моего духа потихоньку начали просыпаться.
— Почему, Гейли? — затаив дыхание, спросила я. — Ты сама-то знаешь?
Воздух в яме казался густым от запахов гниения, грязи и сырой почвы, и я чувствовала себя так, словно земляные стены готовы сомкнуться и погрести меня под собой, как стены плохо вырытой могилы.
Я скорее ощутила, чем увидела, что Гейлис пожала плечами: солнечные лучи передвинулись, и теперь освещали стены нашей темницы высоко вверху, оставив нас в сырой тьме.
— Если это тебя утешит, — сухо произнесла она, — я сомневаюсь, что тебя тоже собирались схватить. Это дело между мной и Каллумом; тебе просто не повезло, что ты оказалась со мной, когда явились горожане. Останься ты у Каллума — и все было бы в порядке, хоть ты и сасснек — англичанка.
Слово «сасснек», произнесенное в своем обычном, уничижительном смысле, неожиданно потрясло меня, наполнив душу отчаянным стремлением к человеку, который называл меня так с любовью. Я обхватила себя руками, обняла себя, чтобы обуздать панику, готовую меня поглотить.
— Зачем ты пришла в мой дом? — с любопытством поинтересовалась Гейлис.
— Я думала, что ты послала за мной. Одна из девушек в замке передала весть, сказала, что от тебя.
— Ага, — задумчиво протянула Гейлис. — Лири, надо полагать?
Я оперлась на земляную стену, невзирая на отвращение к грязи и вони. Гейлис почувствовала мое движение и подвинулась ближе. Были мы друзьями или врагами, но в этой яме нас было только двое, и мы волей-неволей тесно прижались друг к другу, чтобы хоть немного согреться.
— Откуда ты знаешь, что Лири? — дрожа, спросила я.
— Потому что она оставила в твоей постели сглаз, — откликнулась Гейли. — Я тебе тогда еще говорила, что в замке полно девиц, которые злятся на тебя из-за твоего рыжеволосого красавца. Думаю, она решила — если тебя не станет, у нее снова появится шанс.
Я онемела и обрела голос лишь через некоторое время.
— Но она не могла!…
Гейлис засмеялась. Голос ее стал сиплым из-за сырости и жажды, но в нем все равно слышались прежние серебристые нотки.
— Любой, кто видел, как парень на тебя смотрит, сразу поймет. Хотя не думаю, что у нее достаточно опыта, чтобы это понять. Вот ляжет разок-другой с мужчиной, тогда начнет разбираться, но не сейчас.
— Да я не об этом! — выпалила я. — Она хочет вовсе не Джейми! Девчонка беременна от Дугала Маккензи!
— Что?! — Гейлис была искренне потрясена, и ее пальцы впились мне в руку. — А ты откуда знаешь?
Я рассказала, что видела Лири на лестничной площадке у кабинета Каллума, и поделилась своими выводами. Гейлис фыркнула.
— Тьфу ты! Она слышала, как Дугал и Каллум говорят обо мне; а испугалась, потому что решила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113