Неделю назад она выписалась.
– Как ты думаешь, что она теперь будет делать? – спросила Лорина.
– Кто знает? Не сомневаюсь, она как-нибудь выкарабкается. Я о ней больше не вспоминаю.
На самом деле Сара была не так равнодушна, как хотела бы показать. Но она никому – даже Лорине! – не могла рассказать о том, как Таша шантажировала ее; омерзительные подробности случившегося до сих пор вызывали у нее брезгливую дрожь, и она полагала, что ей придется унести этот постыдный секрет с собой в могилу.
Лорина подняла руки и потянулась.
– Ну, мне, пожалуй, пора. Сегодня я приглашена на рождественскую вечеринку к Максимилиану Эймису, надо выглядеть соответственно.
Вдруг ее лицо озарилось.
– Послушай, Сара, пойдем со мной! Там будут интересные люди. Ты бы немного развеялась.
Сара улыбнулась и покачала головой, окинув кратким выразительным взглядом свой вдовий наряд из черного шелкового крепа.
– Ой, я чуть не забыла. Это выглядело бы не вполне прилично, да?
– Не вполне.
– Так что же ты собираешься делать?
– Мы с Майклом нарядим елку, обменяемся подарками. Он опять требует, чтобы я прочитала ему на ночь «Рождественскую песнь». Раньше он всегда засыпал сразу после первого привидения, – с любовной улыбкой пояснила Сара, – но на этот раз клянется, что выслушает все до конца.
Лорина бросила на нее ласковый и, как показалось Саре, несколько сочувственный взгляд.
– Но я действительно этого хочу! – со смехом вскричала она себе в оправдание. – Спасибо за приглашение на вечеринку, но, сказать по правде, меньше всего на свете мне сегодня вечером хотелось бы идти в гости.
– Значит, дела у тебя обстоят еще хуже, чем я думала, – неодобрительно покачала головой Лорина.
Дважды позвонил телефон. Потом звонки прекратились, а в дверях гостиной показалась голова горничной.
– Вам звонят, миссис Кокрейн. Это мистер Макуэйд.
Краска залила щеки Сары, но она ответила без колебания:
– Передайте ему, что я занята, Дора. У меня гости.
Лорина взвилась со стула как ошпаренная.
– Нет-нет, я уже ухожу. И не надо меня провожать, я сама найду дорогу. Дора, будьте добры, подайте мне шубу.
И она одарила подругу улыбкой от уха до уха. Сара поднялась гораздо более медленно. Лорина подошла к ней и взяла за обе руки.
– Счастливого Рождества, Сара.
– Ты вовсе не обязана уходить.
– Нет, мне пора. Я же тебе говорила пять минут назад: мне надо привести себя в порядок. Поцелуй за меня Майкла. И передай мои наилучшие пожелания мистеру Макуэйду.
Увидев вытянувшееся лицо Сары, она засмеялась, но тут же снова стала серьезной.
– Воспользуйся дружеским советом: пойди ему навстречу. Мне кажется, ты и сама себе не сможешь объяснить, за что ты так его мучаешь.
Она поцеловала жарко вспыхнувшую щеку Сары, повернулась и вышла следом за горничной.
Сара долго смотрела в опустевший дверной проем, собираясь с силами. Последняя догадка Лорины ужаснула ее. Ей хотелось отмахнуться или спрятаться куда-нибудь подальше от правды, прозвучавшей в словах подруги.
Еле переставляя ноги, Сара прошла в кабинет и села у стола, подтянув к себе телефонный аппарат. Она медленно подняла трубку и прижала ее к уху, едва дыша. Сама мысль о том, что Алекс там, на другом конце провода, заставила ее сердце сжаться и в то же время наполнила душу мучительной тревогой. Прошло несколько секунд. Облизнув губы и закрыв глаза, Сара наконец сказала:
– Алло?
– Сара.
– Да?
– Это Алекс.
На линии послышался невнятный шум; Сара проговорила:
– Я взяла трубку, Дора.
Раздался щелчок, и вновь наступило молчание. Молчание вдвоем – интимное и волнующее. Но Алекс вскоре прервал его:
– Я звоню, чтобы сказать тебе, что я решил последовать твоему совету. Мой поезд отходит через час.
У нее все оборвалось в груди.
– Понятно.
Ладонь Алекса судорожно сжалась вокруг телефонной трубки.
– И это все? Это все, что ты можешь мне сказать?
– А чего еще ты от меня ждешь?
– Ну я не знаю, Сара. Как насчет: «Не уезжай»? Или, к примеру: «Я хочу быть с тобой, Алекс, потому что я не лгала, когда говорила, что люблю тебя»?
– Прошу тебя, не надо об этом. – Но даже печаль в ее голосе, близкая к отчаянию, на этот раз не остановила его.
– Я получил твое последнее письмо, – решительно продолжал Алекс. – Это было очень мило с твоей стороны – наконец-то взять на себя труд написать мне. Но я должен кое о чем тебя спросить. Что ты имела в виду, когда написала: «Оказавшаяся весьма своевременной смерть моего мужа по существу ничего не меняет»? Что, черт побери, это должно означать, Сара?
Он спохватился, что находится в вестибюле отеля, и понизил голос.
– Ты хоть представляешь себе, что я при этом должен чувствовать?
– Мне очень жаль…
– Кто я, по-твоему, такой? Какой-нибудь стервятник, кружащий над телом Бена, только и ждущий того, чтобы ринуться камнем вниз на его скорбящую вдову?
– Перестань, прошу тебя, перестань!
– Просто скажи мне, зачем ты это делаешь.
– Я тебе уже все объяснила.
Он только презрительно хмыкнул.
– А я-то надеялся, что ты на этот раз сумеешь придумать что-нибудь более связное и убедительное.
Сара вцепилась в край стола с такой силой, что костяшки пальцев побелели.
– Мне очень жаль, что ты не в состоянии понять доводы, которыми я руководствуюсь.
– Нет у тебя никаких доводов. У тебя есть целая куча надуманных, притянутых за уши отговорок, не имеющих никакого смысла.
Сара сидела, окаменев от горя, пока Алекс пытался овладеть собой.
– Тебе не кажется странным, что я встречался с тобой гораздо чаще, пока твой муж был жив, чем мне позволено теперь, когда он умер?
– Алекс… я тебя умоляю. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Я хочу, чтобы ты начал новую жизнь в Калифорнии. Ведь именно об этом ты мечтал прежде.
– Прежде чего? Ну скажи прямо, Сара: «Прежде, чем умер Бен», так? А теперь растолкуй мне, каким образом это ничего не меняет.
– Это просто…
– Это все меняет! Все! Нас с тобой разделяло только одно препятствие, и теперь его больше нет.
– Ты ошибаешься, все гораздо сложнее… – Но она не могла продолжать, а наступившая вслед за ее последними словами зловещая тишина была невыносимой. Когда Алекс наконец заговорил, его голос зазвучал скорее устало, чем сердито.
– Я пытался тебя понять. Видит бог, Сара, я был терпелив, насколько это в человеческих силах, но я постоянно возвращаюсь к одной и той же простой истине: ты ведешь себя, как идиотка, и я ничего не могу с этим поделать.
– В самом деле? Ну что же, в таком случае, я полагаю, говорить больше не о чем, – отрезала Сара. – Послушай, Алекс, мне жаль, что я не умею ничего толком объяснить, но это не дает тебе права оскорблять меня.
Он тяжело вздохнул.
– Скажи мне только одно: ты горюешь о нем? В этом все дело? Ты вдруг обнаружила, что всю дорогу была страстно влюблена в своего мужа, и теперь не можешь…
– Нет, нет, нет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
– Как ты думаешь, что она теперь будет делать? – спросила Лорина.
– Кто знает? Не сомневаюсь, она как-нибудь выкарабкается. Я о ней больше не вспоминаю.
На самом деле Сара была не так равнодушна, как хотела бы показать. Но она никому – даже Лорине! – не могла рассказать о том, как Таша шантажировала ее; омерзительные подробности случившегося до сих пор вызывали у нее брезгливую дрожь, и она полагала, что ей придется унести этот постыдный секрет с собой в могилу.
Лорина подняла руки и потянулась.
– Ну, мне, пожалуй, пора. Сегодня я приглашена на рождественскую вечеринку к Максимилиану Эймису, надо выглядеть соответственно.
Вдруг ее лицо озарилось.
– Послушай, Сара, пойдем со мной! Там будут интересные люди. Ты бы немного развеялась.
Сара улыбнулась и покачала головой, окинув кратким выразительным взглядом свой вдовий наряд из черного шелкового крепа.
– Ой, я чуть не забыла. Это выглядело бы не вполне прилично, да?
– Не вполне.
– Так что же ты собираешься делать?
– Мы с Майклом нарядим елку, обменяемся подарками. Он опять требует, чтобы я прочитала ему на ночь «Рождественскую песнь». Раньше он всегда засыпал сразу после первого привидения, – с любовной улыбкой пояснила Сара, – но на этот раз клянется, что выслушает все до конца.
Лорина бросила на нее ласковый и, как показалось Саре, несколько сочувственный взгляд.
– Но я действительно этого хочу! – со смехом вскричала она себе в оправдание. – Спасибо за приглашение на вечеринку, но, сказать по правде, меньше всего на свете мне сегодня вечером хотелось бы идти в гости.
– Значит, дела у тебя обстоят еще хуже, чем я думала, – неодобрительно покачала головой Лорина.
Дважды позвонил телефон. Потом звонки прекратились, а в дверях гостиной показалась голова горничной.
– Вам звонят, миссис Кокрейн. Это мистер Макуэйд.
Краска залила щеки Сары, но она ответила без колебания:
– Передайте ему, что я занята, Дора. У меня гости.
Лорина взвилась со стула как ошпаренная.
– Нет-нет, я уже ухожу. И не надо меня провожать, я сама найду дорогу. Дора, будьте добры, подайте мне шубу.
И она одарила подругу улыбкой от уха до уха. Сара поднялась гораздо более медленно. Лорина подошла к ней и взяла за обе руки.
– Счастливого Рождества, Сара.
– Ты вовсе не обязана уходить.
– Нет, мне пора. Я же тебе говорила пять минут назад: мне надо привести себя в порядок. Поцелуй за меня Майкла. И передай мои наилучшие пожелания мистеру Макуэйду.
Увидев вытянувшееся лицо Сары, она засмеялась, но тут же снова стала серьезной.
– Воспользуйся дружеским советом: пойди ему навстречу. Мне кажется, ты и сама себе не сможешь объяснить, за что ты так его мучаешь.
Она поцеловала жарко вспыхнувшую щеку Сары, повернулась и вышла следом за горничной.
Сара долго смотрела в опустевший дверной проем, собираясь с силами. Последняя догадка Лорины ужаснула ее. Ей хотелось отмахнуться или спрятаться куда-нибудь подальше от правды, прозвучавшей в словах подруги.
Еле переставляя ноги, Сара прошла в кабинет и села у стола, подтянув к себе телефонный аппарат. Она медленно подняла трубку и прижала ее к уху, едва дыша. Сама мысль о том, что Алекс там, на другом конце провода, заставила ее сердце сжаться и в то же время наполнила душу мучительной тревогой. Прошло несколько секунд. Облизнув губы и закрыв глаза, Сара наконец сказала:
– Алло?
– Сара.
– Да?
– Это Алекс.
На линии послышался невнятный шум; Сара проговорила:
– Я взяла трубку, Дора.
Раздался щелчок, и вновь наступило молчание. Молчание вдвоем – интимное и волнующее. Но Алекс вскоре прервал его:
– Я звоню, чтобы сказать тебе, что я решил последовать твоему совету. Мой поезд отходит через час.
У нее все оборвалось в груди.
– Понятно.
Ладонь Алекса судорожно сжалась вокруг телефонной трубки.
– И это все? Это все, что ты можешь мне сказать?
– А чего еще ты от меня ждешь?
– Ну я не знаю, Сара. Как насчет: «Не уезжай»? Или, к примеру: «Я хочу быть с тобой, Алекс, потому что я не лгала, когда говорила, что люблю тебя»?
– Прошу тебя, не надо об этом. – Но даже печаль в ее голосе, близкая к отчаянию, на этот раз не остановила его.
– Я получил твое последнее письмо, – решительно продолжал Алекс. – Это было очень мило с твоей стороны – наконец-то взять на себя труд написать мне. Но я должен кое о чем тебя спросить. Что ты имела в виду, когда написала: «Оказавшаяся весьма своевременной смерть моего мужа по существу ничего не меняет»? Что, черт побери, это должно означать, Сара?
Он спохватился, что находится в вестибюле отеля, и понизил голос.
– Ты хоть представляешь себе, что я при этом должен чувствовать?
– Мне очень жаль…
– Кто я, по-твоему, такой? Какой-нибудь стервятник, кружащий над телом Бена, только и ждущий того, чтобы ринуться камнем вниз на его скорбящую вдову?
– Перестань, прошу тебя, перестань!
– Просто скажи мне, зачем ты это делаешь.
– Я тебе уже все объяснила.
Он только презрительно хмыкнул.
– А я-то надеялся, что ты на этот раз сумеешь придумать что-нибудь более связное и убедительное.
Сара вцепилась в край стола с такой силой, что костяшки пальцев побелели.
– Мне очень жаль, что ты не в состоянии понять доводы, которыми я руководствуюсь.
– Нет у тебя никаких доводов. У тебя есть целая куча надуманных, притянутых за уши отговорок, не имеющих никакого смысла.
Сара сидела, окаменев от горя, пока Алекс пытался овладеть собой.
– Тебе не кажется странным, что я встречался с тобой гораздо чаще, пока твой муж был жив, чем мне позволено теперь, когда он умер?
– Алекс… я тебя умоляю. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Я хочу, чтобы ты начал новую жизнь в Калифорнии. Ведь именно об этом ты мечтал прежде.
– Прежде чего? Ну скажи прямо, Сара: «Прежде, чем умер Бен», так? А теперь растолкуй мне, каким образом это ничего не меняет.
– Это просто…
– Это все меняет! Все! Нас с тобой разделяло только одно препятствие, и теперь его больше нет.
– Ты ошибаешься, все гораздо сложнее… – Но она не могла продолжать, а наступившая вслед за ее последними словами зловещая тишина была невыносимой. Когда Алекс наконец заговорил, его голос зазвучал скорее устало, чем сердито.
– Я пытался тебя понять. Видит бог, Сара, я был терпелив, насколько это в человеческих силах, но я постоянно возвращаюсь к одной и той же простой истине: ты ведешь себя, как идиотка, и я ничего не могу с этим поделать.
– В самом деле? Ну что же, в таком случае, я полагаю, говорить больше не о чем, – отрезала Сара. – Послушай, Алекс, мне жаль, что я не умею ничего толком объяснить, но это не дает тебе права оскорблять меня.
Он тяжело вздохнул.
– Скажи мне только одно: ты горюешь о нем? В этом все дело? Ты вдруг обнаружила, что всю дорогу была страстно влюблена в своего мужа, и теперь не можешь…
– Нет, нет, нет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95