Джерард мог часами любоваться совершенством ее ушей, носа, изящной линией подбородка. Она казалась хрупкой, как фарфоровая кукла, и скакала верхом не хуже гусара. Слова восхищения могли заставить ее краснеть жарче, чем кузнечный горн, хотя он слышал, как она ругалась покрепче, чем кузнец, угодивший молотом себе по пальцу.
Некоторое время он топтался поодаль, но вот она узнала его, улыбнулась и подозвала к себе. Все время она изображала приличествующее случаю беззаботное веселье. Он видел ее в тысяче различных настроений: Шарлотту торжествующую; Шарлотту задумчивую; Шарлотту недовольную, Шарлотту возбужденную, посылающую своего скакуна через изгороди и ворота, подстрекающую его догонять; Шарлотту смеющуюся в погоне за весенними ягнятами; Шарлотту остроумную; Шарлотту озорную за картами; Шарлотту грациозную как лунный луч – в менуэте или гавоте. Переменчивая женщина. И тем не менее он ни разу не. видел Шарлотты мрачной, даже когда она говорила о своем непривлекательном будущем с отвратительным герцогом. «Надо искать лучшее во всем», – максимум того, что она говорила, признавая постигшее ее несчастье.
Наконец она представила его и ввела в разговор.
– Это мастеру Джерарду принадлежит мысль провести церемонию в розовом саду. – Стоявший рядом хлыщ кивнул, даже не пытаясь изображать интерес к какому-то геральдическому бумагомараке.
– Не доверяю я погоде, миледи, – заявил он. – Возможно, нам придется уйти в помещение.
– О, я просто уверена, что она будет замечательная! – Она никогда не сползала в пессимизм.
Тут всех пригласили к обеду, и ее брат Родни предложил ей руку, провожая в столовую. Разумеется, Джерард сидел далеко от нее. Ближе к вечеру ему удалось переговорить с ней с глазу на глаз, но только после того, как они вернулись в переполненный зал, на глазах у десятков зрителей, так что их лица улыбались, хотя сказанные шепотом слова были горькими.
– Зачем ты здесь? – Улыбка, улыбка. – Ты обещал не приезжать.
– А вдруг ты передумала? Если да, у нас еще есть время. Мы можем бежать вместе.
– Джерард! О Джерард, ты забыл, что собираешься выдать меня замуж за одного из богатейших землевладельцев в Шивиале?
– Я несколько месяцев ни о чем другом не думал. Тебе не обязательно проходить через все это. Мы можем бежать в Исилонд или Тергию и быть всегда вместе. – Денег Эйледа как раз хватит на дорогу, не больше.
Она рассмеялась, словно он удачно пошутил, но в глазах ее не было веселья.
– И на что мы будем жить, мастер Джерард? Я не умею разделывать свиней или варить кашу.
– Я найду работу! Я готов работать до смерти ради тебя, Шарлотта!
– Это звучит не слишком обнадеживающе. Возможно, я смогу научиться чистить рыбу в порту. А моя семья? Ты возьмешь ее с нами? Или как ты защитишь их?
Увы, вот в чем заключалась проблема! Как седьмая в списке наследников, она стояла так близко к трону, что ей необходимо было королевское разрешение на брак, а герцог Дерьмо-Морд был закадычным дружком старого короля Тайссона. Вот в чем все дело. Если Шарлотта откажется от брака, семья ее будет разорена; а если бежит с Джерардом, и он, и ее отец могут кончить свою жизнь на плахе. Только за пределами Шивиаля может она найти свое счастье – в нищете с Джерардом или как будущая королева Бельмарка. В бельском набеге ее семью не обвинят.
– О бедный Джерард! – сказала она. – Я все понимаю, правда! Мы просто не должны думать об этом.
– Конечно, ты не должна думать о том, что разделишь свою, – он чуть было не сказал «постель», – жизнь с грязным старым…
– Четырнадцать поместий и замков, Джерард. Конечно, большую часть времени нам придется жить в Грендоне, и я часто стану бывать при дворе. Жюль получил обещание короля, что я буду Госпожой Праздника в следующую же Долгую Ночь! – Ее отважная улыбка приглашала разделить с ней ее счастье, и все же он видел, как измотана она за час милого общения с гадким развратником. Он не посмел открыть ей изобретенную им альтернативу.
Она отвернулась от него, чтобы поздороваться с каким-то дряхлым дядюшкой.
Всю ночь он проворочался в своей комнатке на чердаке; правда, мучила его не только нечистая совесть. Почти задевая носом крышу, он слушал дождь и ветер, и из головы не шло предупреждение Леофрика насчет плохой погоды. Бельский флот мог сбиться с курса или его могло выбросить на камни. Неопределенность не поднимала ему настроения; он боялся даже того, что страхи его напрасны.
К утру гроза и не думала стихать. Даже свадьба была под угрозой. Дороги развезло, мосты смывало, лошади ломали ноги, проваливаясь по колено в грязь, а в парке повалило половину шатров. К полудню начали прибывать гости, промокшие и продрогшие, и это только добавляло неразберихи и сутолоки в переполненном дворце. Он предложил нарисовать Шарлотту в свадебном платье.
– Великолепная идея! – сказала ее мать. – Это будет для нее славной, мирной передышкой. Здесь становится шумно, а следующие два дня будут очень утомительными! Леди, вы и представить себе не можете…
Спустя примерно час Шарлотта стояла в верхней гостиной, глядя в окно, пока Джерард кусал губы и пытался передать легкость тонкой ткани. Ее верхнее платье темно-синего цвета колоколом расходилось от узкой талии; разрез спереди открывал алый бархат нижнего платья, в свою очередь, разрезанного, чтобы показать отделанный перламутром корсет. Она казалась выше, чем обычно, – должно быть, надела башмачки на толстой подошве. Волосы скрывались под пышной накидкой. С лицом проблем не было. Он мог бы нарисовать его во сне – точеные скулы, гладкую кожу, ровные зубы, губы… И все это переливалось как бриллиант, освещенный изнутри жарко горящим жизненным огнем, – и тут умение подводило его. Ее мать, понимавшая все – даже слишком хорошо понимавшая, – под благовидными предлогами удалила из помещения всех слуг, но сама осталась, деловито листая страницы блокнота с приглашениями в углу комнаты, но в пределах слышимости. Разумеется, беседа шла только на отвлеченные темы, и Джерарду приходилось изо всех сил сосредоточиться на своем занятии. О тайном бегстве не могло быть больше и речи, и все, на что он надеялся, – это обронить несколько прозрачных намеков, но по мере того как текли минуты, возможность для этого также таяла. И тут Шарлотта дала ему предлог, в котором он так нуждался.
– И где вы были с тех пор, как уехали от нас?
– За границей, – пробормотал он.
Ее удивленное восклицание заставило мать оторваться от своей тетради.
– Что? – Она встревоженно отвернулась от окна, забыв о позировании. Она наверняка вспомнила все его намеки насчет Исилонда или Тергии. – Как интересно! – добавила она уже осторожнее. – И где? Что вы там делали?
– О! Мне не стоило бы говорить об этом… но если вы пообещаете никому не рассказывать… и вы тоже, миледи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Некоторое время он топтался поодаль, но вот она узнала его, улыбнулась и подозвала к себе. Все время она изображала приличествующее случаю беззаботное веселье. Он видел ее в тысяче различных настроений: Шарлотту торжествующую; Шарлотту задумчивую; Шарлотту недовольную, Шарлотту возбужденную, посылающую своего скакуна через изгороди и ворота, подстрекающую его догонять; Шарлотту смеющуюся в погоне за весенними ягнятами; Шарлотту остроумную; Шарлотту озорную за картами; Шарлотту грациозную как лунный луч – в менуэте или гавоте. Переменчивая женщина. И тем не менее он ни разу не. видел Шарлотты мрачной, даже когда она говорила о своем непривлекательном будущем с отвратительным герцогом. «Надо искать лучшее во всем», – максимум того, что она говорила, признавая постигшее ее несчастье.
Наконец она представила его и ввела в разговор.
– Это мастеру Джерарду принадлежит мысль провести церемонию в розовом саду. – Стоявший рядом хлыщ кивнул, даже не пытаясь изображать интерес к какому-то геральдическому бумагомараке.
– Не доверяю я погоде, миледи, – заявил он. – Возможно, нам придется уйти в помещение.
– О, я просто уверена, что она будет замечательная! – Она никогда не сползала в пессимизм.
Тут всех пригласили к обеду, и ее брат Родни предложил ей руку, провожая в столовую. Разумеется, Джерард сидел далеко от нее. Ближе к вечеру ему удалось переговорить с ней с глазу на глаз, но только после того, как они вернулись в переполненный зал, на глазах у десятков зрителей, так что их лица улыбались, хотя сказанные шепотом слова были горькими.
– Зачем ты здесь? – Улыбка, улыбка. – Ты обещал не приезжать.
– А вдруг ты передумала? Если да, у нас еще есть время. Мы можем бежать вместе.
– Джерард! О Джерард, ты забыл, что собираешься выдать меня замуж за одного из богатейших землевладельцев в Шивиале?
– Я несколько месяцев ни о чем другом не думал. Тебе не обязательно проходить через все это. Мы можем бежать в Исилонд или Тергию и быть всегда вместе. – Денег Эйледа как раз хватит на дорогу, не больше.
Она рассмеялась, словно он удачно пошутил, но в глазах ее не было веселья.
– И на что мы будем жить, мастер Джерард? Я не умею разделывать свиней или варить кашу.
– Я найду работу! Я готов работать до смерти ради тебя, Шарлотта!
– Это звучит не слишком обнадеживающе. Возможно, я смогу научиться чистить рыбу в порту. А моя семья? Ты возьмешь ее с нами? Или как ты защитишь их?
Увы, вот в чем заключалась проблема! Как седьмая в списке наследников, она стояла так близко к трону, что ей необходимо было королевское разрешение на брак, а герцог Дерьмо-Морд был закадычным дружком старого короля Тайссона. Вот в чем все дело. Если Шарлотта откажется от брака, семья ее будет разорена; а если бежит с Джерардом, и он, и ее отец могут кончить свою жизнь на плахе. Только за пределами Шивиаля может она найти свое счастье – в нищете с Джерардом или как будущая королева Бельмарка. В бельском набеге ее семью не обвинят.
– О бедный Джерард! – сказала она. – Я все понимаю, правда! Мы просто не должны думать об этом.
– Конечно, ты не должна думать о том, что разделишь свою, – он чуть было не сказал «постель», – жизнь с грязным старым…
– Четырнадцать поместий и замков, Джерард. Конечно, большую часть времени нам придется жить в Грендоне, и я часто стану бывать при дворе. Жюль получил обещание короля, что я буду Госпожой Праздника в следующую же Долгую Ночь! – Ее отважная улыбка приглашала разделить с ней ее счастье, и все же он видел, как измотана она за час милого общения с гадким развратником. Он не посмел открыть ей изобретенную им альтернативу.
Она отвернулась от него, чтобы поздороваться с каким-то дряхлым дядюшкой.
Всю ночь он проворочался в своей комнатке на чердаке; правда, мучила его не только нечистая совесть. Почти задевая носом крышу, он слушал дождь и ветер, и из головы не шло предупреждение Леофрика насчет плохой погоды. Бельский флот мог сбиться с курса или его могло выбросить на камни. Неопределенность не поднимала ему настроения; он боялся даже того, что страхи его напрасны.
К утру гроза и не думала стихать. Даже свадьба была под угрозой. Дороги развезло, мосты смывало, лошади ломали ноги, проваливаясь по колено в грязь, а в парке повалило половину шатров. К полудню начали прибывать гости, промокшие и продрогшие, и это только добавляло неразберихи и сутолоки в переполненном дворце. Он предложил нарисовать Шарлотту в свадебном платье.
– Великолепная идея! – сказала ее мать. – Это будет для нее славной, мирной передышкой. Здесь становится шумно, а следующие два дня будут очень утомительными! Леди, вы и представить себе не можете…
Спустя примерно час Шарлотта стояла в верхней гостиной, глядя в окно, пока Джерард кусал губы и пытался передать легкость тонкой ткани. Ее верхнее платье темно-синего цвета колоколом расходилось от узкой талии; разрез спереди открывал алый бархат нижнего платья, в свою очередь, разрезанного, чтобы показать отделанный перламутром корсет. Она казалась выше, чем обычно, – должно быть, надела башмачки на толстой подошве. Волосы скрывались под пышной накидкой. С лицом проблем не было. Он мог бы нарисовать его во сне – точеные скулы, гладкую кожу, ровные зубы, губы… И все это переливалось как бриллиант, освещенный изнутри жарко горящим жизненным огнем, – и тут умение подводило его. Ее мать, понимавшая все – даже слишком хорошо понимавшая, – под благовидными предлогами удалила из помещения всех слуг, но сама осталась, деловито листая страницы блокнота с приглашениями в углу комнаты, но в пределах слышимости. Разумеется, беседа шла только на отвлеченные темы, и Джерарду приходилось изо всех сил сосредоточиться на своем занятии. О тайном бегстве не могло быть больше и речи, и все, на что он надеялся, – это обронить несколько прозрачных намеков, но по мере того как текли минуты, возможность для этого также таяла. И тут Шарлотта дала ему предлог, в котором он так нуждался.
– И где вы были с тех пор, как уехали от нас?
– За границей, – пробормотал он.
Ее удивленное восклицание заставило мать оторваться от своей тетради.
– Что? – Она встревоженно отвернулась от окна, забыв о позировании. Она наверняка вспомнила все его намеки насчет Исилонда или Тергии. – Как интересно! – добавила она уже осторожнее. – И где? Что вы там делали?
– О! Мне не стоило бы говорить об этом… но если вы пообещаете никому не рассказывать… и вы тоже, миледи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127