Она проводила взглядом небольшую яркую птичку, перелетавшую с пальмы на пальму. За ее спиной осторожно кашлянул Герберт.
— Франческа? — Она услышала шелест бумаги. — Вы не возражаете против небольшого подарка?
Она повернулась к нему — он протягивал ей пачку писем, перевязанных выцветшей атласной ленточкой.
— Вы еще не забыли итальянский язык? Сможете прочитать все это?
Франческа ничего не ответила. Пожелтевшая от времени бумага казалась хрупкой на вид. Даты на конвертах указывали на пятидесятые годы. Она взяла осторожно верхнее письмо и развернула его. Оно начиналось словами: « Mi amor».
Франческа подняла взор на Герберта Остроу:
— Любовные письма?
Он кивнул:
— Да, от вашего отца Карле Бладворт. На них нет почтовых марок. Похоже, у влюбленных было условленное место где-то в парке, они несколько раз упоминают его, но не указывают ничего конкретного — где или что. Во всяком случае, это было для них лучше, чем пользоваться телефоном. И они думали, что будут в полной безопасности, если станут переписываться по-итальянски. Карла свободно владела им, проведя много лет на Капри.
Франческа прочитала несколько слов и почувствовала, как краска смущения заливает лицо. Страстно влюбленный мужчина изливал в письмах свои чувства к возлюбленной, весьма откровенно описывая их.
Глядя на нее, Герберт Остроу усмехнулся.
— Будет вам, он ведь был итальянцем и влюбленным, — сказал он. — И потом, эти письма не предназначались для чужих глаз.
Теперь, прочтя всего несколько строк, Франческа больше не сомневалась в том, какие чувства связывали ее отца с Карлой Бладворт. В одном из писем в выражениях, смысл которых она до конца не понимала, Джованни Луккезе яростно ревновал к какому-то случайному ее знакомому. Она не могла понять, в чем тут дело.
— Мне кажется, — сказал писатель, — что все это из-за того, что Карла должна была выходить в свет с друзьями, бывать на званых ужинах. А его удручало, что он не мог ее сопровождать. Не в качестве шофера!
Франческа свернула письмо и пробормотала:
— Не могу поверить, что это мой отец. Он был очень красивым, но и очень скромным, всегда держался в стороне, и братья прозвали его «священником». Вы ведь знаете, он какое-то время учился в семинарии на Сицилии.
Франческа снова перевязала письма атласной ленточкой.
— В этих письмах он так молод, так ревнив и так страстно влюблен. Я никогда не знала его таким и теперь уже никогда не узнаю. Но весь вопрос в том, любила ли его Карла? Или он был для нее просто приятным развлечением? А есть здесь ее письма к нему?
Герберт отрицательно покачал головой:
— Мне не удалось их найти, но такие письма женщины хранят гораздо чаще, чем мужчины. В своих письмах Джованни много раз упоминает о ее любви, и у меня нет оснований ему не верить. В одном из них ваш отец пишет, что ждал ее всю ночь, но она не пришла. Похоже, они встречались в домике для гостей, значит, она должна была идти по олеандровой аллее. Там он ее и ждал. Он очень поэтично пишет ей: «Я ждал тебя в тени цветущих олеандров, чтобы слиться с тобой и в объятии, и в этой жизни». Говорит ей, что, если она снова не придет к нему в домик, то он сам явится в особняк, в ее комнату, чтобы любить ее и «покончить с этим фарсом». Не знаю, какими были их отношения, когда это письмо было написано, но со стороны кажется, что они зашли в тупик. Похоже, он чувствовал это. Да и Карла, наверное, тоже.
Писатель замолчал.
Франческа с трудом пришла в себя. Она старалась не думать об олеандровой аллее, хорошо зная, кому теперь принадлежит этот домик. Чересчур много совпадений!
— Не забывайте, когда все это происходило, здесь ведь была и моя мать. Ее словно бы никто не замечал и даже не упоминал о ней, но ведь она была все время рядом с ними. Я мало о ней знаю. В детстве мне говорили, что она уехала в Чикаго, но я думаю, что это неправда. Когда я выросла, мне сказали, что она умерла, но этому я тоже не верила. Ладно, пусть мой отец и Карла безумно любили друг друга, но как обстояло дело с моей матерью? И когда они занимались любовью в одном из домиков для гостей, моя мать жила вместе с ребенком в комнате для слуг. Вам не кажется это несколько странным?
Герберт не смотрел на нее.
— Вас это очень заботит, Франческа?
Она пожала плечами:
— Конечно, я не схожу от этого с ума, но все-таки хочется знать правду. Особенно теперь, когда я сама выхожу замуж. Я много думала в последнее время о том, что мужчины и женщины обещают друг другу и как выполняют свои обещания.
— Это в связи с Куртом Бергстромом?
— Пожалуйста, не будем говорить о Курте. — Франческа знала отношение Герберта Остроу к ее будущему мужу.
Писатель произнес:
— Ваш отец был всего лишь мужчина, Франческа. Рано или поздно вам придется перестать смотреть на него глазами маленькой девочки.
Франческа бесцельно повертела в руках пачку писем.
— Грязь, — без всякого выражения произнесла она. — Вот правильное слово, разве не так? Я получила свои деньги благодаря грязному роману, такому же, как тот, в результате которого Эльза Маклемор застрелила Берни Биннса, потому что он на ее средства проворачивал делишки с наркотиками, а в паузах между ними спал со своими пациентками. Такая же грязь и у Баффи Амб… — вовремя остановила она себя. — Такая же грязь, как и Баффи Амберсон, вешающаяся на шею своему мужу, несмотря на то, что он избивает ее.
— Почему это вас так трогает, Франческа? — Герберт смотрел на нее, скрестив руки на груди. — Вы ведь все это знали и раньше. Карла достаточно прямо выразила это. Она оставила деньги своему шоферу. У них был роман. А было это грязью или нет, зависит от вашей точки зрения.
Франческа отвернулась.
— Понимаете, все оборачивается не так уж хорошо. Если все про это узнают, то общее мнение можно будет выразить словами: «Бедная богатая Франческа». Или скорее: «Богатая бедная Франческа».
Они замолчали. Она нарушила затянувшуюся паузу:
— Мне кажется, никто не может жить с этими деньгами, не будучи несколько сумасшедшим. Джин-ки богаче всех нас — и он всего лишь странный мальчишка, который, вероятно, никогда не станет взрослым. Джок Амберсон не любит ни своих жен, ни своих детей, а любит лишь свои деньги. Я думаю, и миссис Хэмптон стремилась иметь только деньги. Карла была такой же, как все. Похоже, хотела лишь немного порезвиться с красивым мужчиной. Неужели только из-за одиночества и скуки?
— Так вы можете перенести ситуацию на самую себя, — предупредил Герберт Остроу.
— Конечно! Утром мне уже сказали, что я очень изменилась и именно деньги изменили меня. Сказать по правде, это меня потрясло. Эти бладвортовские миллионы стали моими всего лишь несколько месяцев назад, так что я новичок во всем этом. И все же я спрашиваю саму себя:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82