– В Венгрии? – хрипло переспросила Элеонора. – Какой смысл говорить о литургии или ткани для риз, когда венгерских детей крадут у их матерей и отцов и делают турецкими рабами?
За занавеской раздался торопливый приближающийся топот деревянных башмаков. Миссис Фремо вбежала в комнату в той особой манере, которая свойственна привыкшим носить деревянные башмаки.
– Да, мадам, да? Я ходила за прекрасным свежим маслом для вашего супа. – Она остановилась, гулко стукнув башмаками, когда увидела, что Элеонора стоит согнувшись и держась руками за живот.
Ахилл помог Элеоноре добраться до кровати.
– Жена чувствует себя не так хорошо, как она думала. Может быть, тот суп, о котором вы упоминали…
– Ох, дорогая… ох, дорогая, – закудахтала миссис Фремо, прерывисто дыша. – Почему вы не сказали об этом, месье? Мадам следует быть осторожнее с маленьким в пути.
– Маленьким?.. – Целая секунда потребовалась Ахиллу, чтобы понять, что пробормотала хозяйка, но по белому лицу Элеоноры было ясно, что она поняла это сразу же.
– Нет, нет, не это, – умудрилась произнести Элеонора. – Меня всего лишь все еще немного знобит.
– Конечно, конечно, – снисходительно согласилась миссис Фремо. Она взяла единственную подушку. – Идите сюда. Ложитесь и немного отдохните. Идите же. – Женщина продолжала суетиться возле кровати, поправляя и разглаживая белье.
– Это ваш первый? – спросила она, но пауза после вопроса была слишком короткой, чтобы успеть ответить. – У меня самой было семь. Потеряла только двоих. Господи, благослови их души.
– Спасибо, миссис Фремо, – произнес с поклоном Ахилл, отпуская хозяйку.
– Это женский разговор, месье, – ответила та, отмахиваясь от его предложения, и снова повернулась к Элеоноре. – Знаете, мои дети рождались каждый год, пока я и Жюль поняли… – Она бросила шаловливый взгляд на Ахилла. – А ваш месье выглядит даже здоровее моего Жюля.
Она наклонилась и прошептала:
– Если вам нужен совет… ну, я скажу, то, что происходит между мужем и женой, – их личное дело. Любовь не всегда должна означать много детей, если вы понимаете, о чем я.
– Спасибо, миссис Фремо, – сказал Ахилл, подводя хозяйку к занавешенному проему. – В данный момент, однако, думаю, что еда мадам нужна больше, чем совет.
Женщина подмигнула и помахала рукой бледной Элеоноре, но Ахилл вытолкнул ее за занавеску, прежде чем она успела сказать что-то еще.
Потрескивание огня в камине было единственным звуком в комнате. Ахилл вернулся к кровати и сел.
– Извини.
– Она безвредна, – ответила Элеонора, хотя продолжала смотреть на огонь. – Это мелочь по сравнению с той болью, которую я причинила тебе. У тебя есть существенная причина ненавидеть меня.
– Возможно, много причин. – Ахилл намотал прядь волос Элеоноры на палец. Было так легко наклониться и поцеловать ее. Попробовать ее. Скользнуть в нее.
– Боже правый! – произнес Ахилл, отворачиваясь от Элеоноры и запуская руки себе в волосы. – Что ты сделала с моей жизнью? Когда это закончится и я выиграю, тебе придется дорого заплатить.
– А если не выиграешь? – тихо спросила Элеонора.
– Тогда ты окажешься немного лучше, чем человек, которого ты называешь моим отцом, – ответил Ахилл.
Он отодвинул занавеску и вышел.
Элеонора спала неспокойно. Она решила, что просыпалась несколько раз за ночь, думая, что чувствует Ахилл, спящий рядом, но когда задолго до рассвета она очнулась, то обнаружила, что она одна. К тому моменту, когда Элеонора оделась с помощью миссис Фремо, Ахилл заставил сумасшедшего кучера приготовить карету и лошадей.
Быстро перекусить хлебом и сыром – единственное, что ей было позволено, прежде чем Эрве с ухмылкой и шевелением своих кустистых бровей поторопил ее сесть в карету.
– Лошади, кажется, оправились от испуга, – сказала Элеонора кучеру из кареты. Если поговорить с ним, может быть, он не будет так смущать ее. – Ты, наверное, провел с ними всю ночь.
– Все леди немного не в себе, после такого, как это, неприятного начала. – Кучер внимательно посмотрел на Элеонору, потом через плечо на ожидающего Ахилла. – А, месье?
Ахилл одарил Эрве взглядом, более острым, чем некоторые сабли.
– Валерия, к ночи, – единственное, что он произнес и последовал за Элеонорой в карету с обернутым кожей пергаментом в руке.
– Хо-хо, – сказал кучер и клацнул зубами. Он закрыл и запер дверь, и Элеонора услышала его бормотание. – Это становится даже лучше, чем покидать Париж.
Дорога была тяжелой, весь долгий чудный день прерывался ругательствами Эрве. Буря покрыла дороги обломками веток и кустов, и даже там, где они были чистыми, торчали булыжники, намытые дождем.
В отличие от этого хлещущего и плещущего водой юга ее путешествие из Вены в замок Дюпейре прошло спокойно. Она останавливалась только в более-менее крупных городах и спокойно ждала поваров и их яств с кухонь.
Элеонора вспомнила, как дружелюбно она была настроена, когда сошла с лодки, привезшей ее из Вены в Пассау, и обнаружила, что ей придется ждать еще один день, чтобы нанять карету. Теперь она поняла, что доброжелательность не в ее характере и не она делала ее дружелюбной, а нежелание встречаться со злобным дьяволом, к которому она направлялась, чтобы соблазнить.
Но это нежелание ничего ей не дало. Какой наивной она была! Элеонора посмотрела на Ахилла, сидящего напротив нее, поглощенного чтением о Тристане. Даже отдыхая, этот человек излучал вокруг себя энергию, внушал власть и умение управлять людьми. Подумать только, она полагала раздразнить и спровоцировать такого мужчину последовать за ней в Вену, чтобы там встретиться…
Элеонора отвернулась, ее взгляд стал невидяще скользить по зеленым холмам восточной части Франции. Идиотка! Она действительно раздразнила и спровоцировала его, но он едва ли был человеком, который станет молить ее о знаках внимания, стоя за закрытой дверью. Он вообще не из тех людей, которые умоляют о чем-нибудь.
Поздним утром они остановились на непродолжительное время, чтобы перекусить круглой ржаной булкой и мягким молочно-белым сыром, вымоченным в кислом невыдержанном эле. Примерно в два или три часа дня, когда большинство цивилизованных людей садятся за стол, чтобы нормально пообедать, Ахилл разрешил им ненадолго прервать путешествие, и в этот раз к хлебу и сыру добавились пара кусочков холодной говядины, и вино не было слишком разбавлено водой.
Почти смеркалось, когда Ахилл наконец отложил книгу.
– Темнеет, – заметила Элеонора. – Нам следует скоро остановиться.
Ахилл не ответил ей, но открыл окошко к кучеру.
– Фонари. – Это было все, что он сказал.
– Ай, месье, – проскулил Эрве. – Я отлично вижу. Через часок-другой взойдет луна. Она почти полная, и облаков не так много, чтобы все время скрывать ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100