Дафна не умела притворяться.
Их остановил сэр Литон-Джонс. Сначала он низко поклонился миссис Вэнстроу, потом поцеловал руку Дафне. Марджори поняла, чем объяснялась радость ее сестры. Дафна радостно улыбнулась, став совершенно неотразимой, и присела в очень грациозном реверансе. Затем она указала на Марджори и произнесла:
— Вы давно не встречались с моей сестрой, сэр Литон-Джонс. Не знаю, помните ли вы ее до сих пор.
Дафна улыбалась несколько поддразнивающе, и это захватило Марджори врасплох. Ей некогда было раздумывать, почему блестели глаза сестры, потому что баронет подошел к ней, вежливо поздоровался и поцеловал ей руку.
— Рад встрече с вами, мисс Чалкот! Как вы очаровательны сегодня. — Он сделал паузу, а затем продолжил с некоторой поспешностью:
— Я собирался сказать вам вежливый комплимент, но теперь понимаю, что мне необходимо поговорить с вами. Надеюсь, вы воспримете мои слова как самый мягкий упрек, который мне когда-либо доводилось делать. Вы очень огорчаете своих друзей, не покидая «Полумесяц», почти как сказочная принцесса-затворница. Я без колебаний скажу вам, что всех расстроило ваше отсутствие в течение более двух недель. И меня не в последнюю очередь! Надеюсь, что вы не станете больше избегать поездок по городу, которые доставляют такое удовольствие вашей тете и сестре! Меня начинает пугать, что вы навредите себе, лишаясь всех радостей природы. Кажется, я не перешел границы приличия, прося вас оставить хлопоты, которые привязывают вас к дому, и удостаивать общество более частыми посещениями?
Марджори несколько поразила изысканная речь баронета, но она тут же с легкостью ответила:
— Конечно, нет, но я ничего не могу вам обещать. При обычных обстоятельствах я с радостью исполнила бы такую вежливую просьбу, но у меня столько различных занятий, касающихся моей тетушки. Добавлю, что они связаны с чувством моей огромной благодарности к ней за ее доброту. Немудрено, что мой досуг значительно уменьшился.
Почти не пользуясь тростью, баронет пошел рядом с Марджори. Миссис Вэнстроу и вместе с ней Дафна с самым независимым видом медленно отправились на свои места. Тетя шествовала с истинно королевской выправкой, спускаясь по центральному проходу в потрясающем воображение туалете из пурпурного шелка и тюля, подшитого кисеей. Эффект был именно такой, на который рассчитывала Марджори. В зале раздались восхищенный шепот и восклицания. Несколько знакомых остановили тетушку и начали хвалить ее необыкновенной красоты наряд.
Миссис Вэнстроу вся порозовела от радости, видя свой успех, и царственным жестом благодарила своих подданных из общества.
Баронет понизил голос, заговорив о занятиях Марджори.
— Полагаю, вы имели в виду те прекрасные платья, которые с таким восторгом надевает ваша тетя, чтобы щеголять перед нами. — Тут он кивнул в сторону миссис Вэнстроу, которая все еще кивала головой с сияющим видом.
Марджи испуганно на него посмотрела и прошептала в ответ:
— Сэр Литон-Джонс, я не понимаю, о чем вы говорите и что вы имеете в виду. Я…
— Вам не надо ни о чем беспокоиться, — заверил он ее. — Случилось так, что Дафна подробно рассказала мне о вашей деятельности и о бескорыстии вашего доброго и великодушного нрава. Но я не стану больше рассуждать о ваших поступках, чтобы не заставлять вас краснеть, но все же хочу сказать, что восхищаюсь вашими стараниями помочь сестре.
— Ах, какой вздор, — Марджори старалась, чтобы это прозвучало весело, надеясь прервать его затянувшийся комплимент. Ей вовсе не хотелось, чтобы восхваляли ее мнимые добродетели. Она-то знала, что использует тщеславие тети в своих собственных, довольно эгоистических интересах. Вряд ли образец бескорыстия, намереваясь, подобно ей, открыть магазин платьев, сделал бы тетушку своей ходячей рекламой. — Если мы с вами собираемся быть друзьями, надеюсь, больше вы не заговорите на эту тему. Вы должны знать, что Дафна не всегда способна рассуждать правильно и разумно.
Литон-Джонс настаивал:
— Можете возражать, сколько хотите, но мне известно, какой прекрасный у вас характер. Если я иногда буду вас хвалить, придется — ради нашей дружбы — невозмутимо переносить мое восхищение.
Марджори вдруг почувствовала себя очень неуютно. Она взглянула на сэра Литон-Джонса и попыталась догадаться, почему он так говорил. Ей вдруг пришло в голову, что она предпочитала прямоту и честность мистера Раштона желанию баронета приписать ей добродетели, которыми она не обладала. Видя, что лицо его приобрело какое-то упрямое выражение, она решила не пытаться с ним спорить, а просто оставить эту тему.
Как истинный джентльмен, он последовал ее примеру и заговорил о том, какая прекрасная в последнее время стоит погода, закончив вежливыми словами:
— Надеюсь, вы не обидитесь, если во время концерта я буду сидеть рядом с вашей тетушкой.
— О нет, как же я могу обидеться, — откровенно ответила Марджори — после того как вы показали себя настоящим другом моей сестры и тети. — Затем она попросила рассказать, как ему понравилось путешествие по каналу. — Даю вам слово, я ужасно расстроилась вчера, когда сидела взаперти в доме тетушки и размышляла о прекрасных видах, которыми вы любовались.
Он загадочно ответил:
— В таком случае я ни слова не скажу об этих красотах. Вместо этого уверяю вас, что, если бы вы были с нами, солнце светило бы ярче, листья на деревьях трепетали бы радостнее от дневного ветерка, а я был бы счастливее всех на свете.
— Вы слишком добры, — Марджори улыбнулась, снова думая, что, если бы не чрезмерность его комплиментов, он был бы именно тем человеком, который сделает Дафну счастливой. Когда несколько слуг начали тушить свечи в подсвечниках у стен, она воскликнула:
— Ах, подумать только! Неужели мы пришли так поздно, что музыканты уже берутся за инструменты?
В заговорщической манере он наклонил к ней голову, когда все рассаживались по местам, и прошептал:
— Миссис Вэнстроу известна тем, что занимает свое место лишь за долю секунды до начала концерта.
Марджори рассмеялась и быстро прижала веер к губам, когда тетя обернулась к ней и нахмурилась.
Она была очень довольна, и лишь одна вещь расстраивала ее. Когда музыканты заиграли «Музыку для королевского фейерверка» Генделя, Дафна не сидела рядом с сэром Литон-Джонсом.
18
Грегори Раштон сидел всего в трех ярдах от Марджори. Он с трудом следил за концертом. Казалось, его взгляд приковывала та часть зала, где сидела она, выпрямившись и изящно наклонив голову. Он нашел, что она его ужасно отвлекает. Жаль, что он не сел прямо позади нее на дюжину рядов дальше, чтобы никогда не видеть ее прекрасный профиль. И еще эта ее чертовски очаровательная улыбка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Их остановил сэр Литон-Джонс. Сначала он низко поклонился миссис Вэнстроу, потом поцеловал руку Дафне. Марджори поняла, чем объяснялась радость ее сестры. Дафна радостно улыбнулась, став совершенно неотразимой, и присела в очень грациозном реверансе. Затем она указала на Марджори и произнесла:
— Вы давно не встречались с моей сестрой, сэр Литон-Джонс. Не знаю, помните ли вы ее до сих пор.
Дафна улыбалась несколько поддразнивающе, и это захватило Марджори врасплох. Ей некогда было раздумывать, почему блестели глаза сестры, потому что баронет подошел к ней, вежливо поздоровался и поцеловал ей руку.
— Рад встрече с вами, мисс Чалкот! Как вы очаровательны сегодня. — Он сделал паузу, а затем продолжил с некоторой поспешностью:
— Я собирался сказать вам вежливый комплимент, но теперь понимаю, что мне необходимо поговорить с вами. Надеюсь, вы воспримете мои слова как самый мягкий упрек, который мне когда-либо доводилось делать. Вы очень огорчаете своих друзей, не покидая «Полумесяц», почти как сказочная принцесса-затворница. Я без колебаний скажу вам, что всех расстроило ваше отсутствие в течение более двух недель. И меня не в последнюю очередь! Надеюсь, что вы не станете больше избегать поездок по городу, которые доставляют такое удовольствие вашей тете и сестре! Меня начинает пугать, что вы навредите себе, лишаясь всех радостей природы. Кажется, я не перешел границы приличия, прося вас оставить хлопоты, которые привязывают вас к дому, и удостаивать общество более частыми посещениями?
Марджори несколько поразила изысканная речь баронета, но она тут же с легкостью ответила:
— Конечно, нет, но я ничего не могу вам обещать. При обычных обстоятельствах я с радостью исполнила бы такую вежливую просьбу, но у меня столько различных занятий, касающихся моей тетушки. Добавлю, что они связаны с чувством моей огромной благодарности к ней за ее доброту. Немудрено, что мой досуг значительно уменьшился.
Почти не пользуясь тростью, баронет пошел рядом с Марджори. Миссис Вэнстроу и вместе с ней Дафна с самым независимым видом медленно отправились на свои места. Тетя шествовала с истинно королевской выправкой, спускаясь по центральному проходу в потрясающем воображение туалете из пурпурного шелка и тюля, подшитого кисеей. Эффект был именно такой, на который рассчитывала Марджори. В зале раздались восхищенный шепот и восклицания. Несколько знакомых остановили тетушку и начали хвалить ее необыкновенной красоты наряд.
Миссис Вэнстроу вся порозовела от радости, видя свой успех, и царственным жестом благодарила своих подданных из общества.
Баронет понизил голос, заговорив о занятиях Марджори.
— Полагаю, вы имели в виду те прекрасные платья, которые с таким восторгом надевает ваша тетя, чтобы щеголять перед нами. — Тут он кивнул в сторону миссис Вэнстроу, которая все еще кивала головой с сияющим видом.
Марджи испуганно на него посмотрела и прошептала в ответ:
— Сэр Литон-Джонс, я не понимаю, о чем вы говорите и что вы имеете в виду. Я…
— Вам не надо ни о чем беспокоиться, — заверил он ее. — Случилось так, что Дафна подробно рассказала мне о вашей деятельности и о бескорыстии вашего доброго и великодушного нрава. Но я не стану больше рассуждать о ваших поступках, чтобы не заставлять вас краснеть, но все же хочу сказать, что восхищаюсь вашими стараниями помочь сестре.
— Ах, какой вздор, — Марджори старалась, чтобы это прозвучало весело, надеясь прервать его затянувшийся комплимент. Ей вовсе не хотелось, чтобы восхваляли ее мнимые добродетели. Она-то знала, что использует тщеславие тети в своих собственных, довольно эгоистических интересах. Вряд ли образец бескорыстия, намереваясь, подобно ей, открыть магазин платьев, сделал бы тетушку своей ходячей рекламой. — Если мы с вами собираемся быть друзьями, надеюсь, больше вы не заговорите на эту тему. Вы должны знать, что Дафна не всегда способна рассуждать правильно и разумно.
Литон-Джонс настаивал:
— Можете возражать, сколько хотите, но мне известно, какой прекрасный у вас характер. Если я иногда буду вас хвалить, придется — ради нашей дружбы — невозмутимо переносить мое восхищение.
Марджори вдруг почувствовала себя очень неуютно. Она взглянула на сэра Литон-Джонса и попыталась догадаться, почему он так говорил. Ей вдруг пришло в голову, что она предпочитала прямоту и честность мистера Раштона желанию баронета приписать ей добродетели, которыми она не обладала. Видя, что лицо его приобрело какое-то упрямое выражение, она решила не пытаться с ним спорить, а просто оставить эту тему.
Как истинный джентльмен, он последовал ее примеру и заговорил о том, какая прекрасная в последнее время стоит погода, закончив вежливыми словами:
— Надеюсь, вы не обидитесь, если во время концерта я буду сидеть рядом с вашей тетушкой.
— О нет, как же я могу обидеться, — откровенно ответила Марджори — после того как вы показали себя настоящим другом моей сестры и тети. — Затем она попросила рассказать, как ему понравилось путешествие по каналу. — Даю вам слово, я ужасно расстроилась вчера, когда сидела взаперти в доме тетушки и размышляла о прекрасных видах, которыми вы любовались.
Он загадочно ответил:
— В таком случае я ни слова не скажу об этих красотах. Вместо этого уверяю вас, что, если бы вы были с нами, солнце светило бы ярче, листья на деревьях трепетали бы радостнее от дневного ветерка, а я был бы счастливее всех на свете.
— Вы слишком добры, — Марджори улыбнулась, снова думая, что, если бы не чрезмерность его комплиментов, он был бы именно тем человеком, который сделает Дафну счастливой. Когда несколько слуг начали тушить свечи в подсвечниках у стен, она воскликнула:
— Ах, подумать только! Неужели мы пришли так поздно, что музыканты уже берутся за инструменты?
В заговорщической манере он наклонил к ней голову, когда все рассаживались по местам, и прошептал:
— Миссис Вэнстроу известна тем, что занимает свое место лишь за долю секунды до начала концерта.
Марджори рассмеялась и быстро прижала веер к губам, когда тетя обернулась к ней и нахмурилась.
Она была очень довольна, и лишь одна вещь расстраивала ее. Когда музыканты заиграли «Музыку для королевского фейерверка» Генделя, Дафна не сидела рядом с сэром Литон-Джонсом.
18
Грегори Раштон сидел всего в трех ярдах от Марджори. Он с трудом следил за концертом. Казалось, его взгляд приковывала та часть зала, где сидела она, выпрямившись и изящно наклонив голову. Он нашел, что она его ужасно отвлекает. Жаль, что он не сел прямо позади нее на дюжину рядов дальше, чтобы никогда не видеть ее прекрасный профиль. И еще эта ее чертовски очаровательная улыбка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72