— Перестаньте, Брэнди, все хорошо. Я уже обследовал более двух сотен рожениц, не переживайте так, расслабьтесь.
Но ничего не помогало. Эдвард смотрел на герцога, тот, глядя на жену, тоже начал смущаться.
— Если ты не расслабишься, то мне придется разжать тебе рот и влить туда стаканчик-другой бренди, — сердито заявил его светлость, — забыла, как ты хихикала ночью в среду?
— Ты не посмеешь, Ян, — сказала Брэнди, внезапно открыв глаза и сжав кулаки еще крепче. Казалось, она готова была вскочить и ударить его.
Герцог улыбнулся.
— Слушай, дай несчастному Эдварду тебя осмотреть. Он не сделает ничего плохого, а если попробует, я его по стенке размажу.
Она рассмеялась.
— Совсем не смешно, Ян. Я смеюсь, потому что… а, ладно. Ты пожалеешь, что говорил об этом при Эдварде.
— Пусть он займется своим делом, — повторил герцог. Ян пододвинул к кровати стул, а затем взял руку жены в свою.
— Эдвард, делай только то, что ты должен делать.
— Брэнди, расслабься, пожалуйста. Так, очень хорошо. О, ребенок бьет меня, — улыбнулся доктор и слегка нажал на ее раздувшийся живот, — забавный парень, похоже, будет наездником.
— Это еще ничего, — сказал Ян, — я сегодня утром только прикоснулся к моей жене, так он мне так врезал! Брэнди говорит — головой, хотя я точно знаю, что это была нога. Ведь все герцоги Портмэйны носят обувь большого размера.
«О, Господи, она очень переживает, и, если не пристрелит меня после того, как все это закончится, я буду немало удивлен», — думал его светлость.
— Да, — добавил Ян вслух, — будет, как и его отец, большеногий и великолепный любовник.
— Не забудьте нарожать дипломатов, — сказал Эдвард.
Ян увидел, как руки доктора исчезли под простынями, ему это не нравилось, да и Брэнди вот-вот готова была взорваться. Надо отдать Эдварду должное, он закончил все быстро.
Уже через минуту доктор поднялся, накрыл Брэнди покрывалом и сказал:
— Все в полном порядке. Все будет хорошо. А теперь, если можешь, скажи мужу, что в следующий раз я обязательно обыграю его в шахматы. Я слышал, ты тоже играешь. Так вот, положи его на обе лопатки.
— Попробую, — отозвалась она, — обещаю.
— Серьезно, Брэнди, — добавил Эдвард, — ты просто пышешь здоровьем, так же как и твой малыш. Тебе совершенно не о чем беспокоиться. Но если Ян еще хоть раз спросит о том, как женщины рожают, то он сам у меня родит.
— Нет уж, спасибо, — испугался герцог.
— Думаю, ты сумеешь победить его в шахматы. Мне кажется, после обеда точно выиграешь.
Герцог улыбнулся.
— Мы пойдем вниз, Брэнди. Я пришлю тебе Люси. Уверен, она спит, как младенец, на другом конце коридора. Ты пообедаешь с нами, Эдвард?
— Конечно.
Ян похлопал Брэнди по руке и вышел из спальни вместе с доктором.
Джентльмены спустились по лестнице в охотничью залу.
— Я думал, она меня даже не подпустит к себе. Ничего бы не получилось, если бы не ты, — признался Эдвард.
— Возможно, но, несмотря на стеснительность, она держит свое слово. Брэнди пообещала, что разрешит себя осмотреть, когда ребенок начнет брыкаться. Теперь-то мы знаем, что все нормально, — сказал Эдвард, приняв из рук Яна стакан шерри. — Ребенок оказался меньше, чем я ожидал, но это и хорошо — роды будут полегче. По крайней мере, так считают лучшие лондонские акушеры.
Эдвард взболтал шерри в хрустальном бокале, которому было уже лет триста.
— Мне кажется, родится мальчик, живот высокий и выдается вперед. Но пари заключать не буду.
Брэнди хочет девочку, такую же маленькую и рыжую, как ее сестричка Фиона, которая приедет к нам жить в следующем месяце.
— Господи, Ян, ты становишься образцовым семьянином. Через год после свадьбы у тебя будет уже двое детей. Брэнди говорила мне вчера, что ты побил рекорд Персефоны?
— Нет, ничего мифологического. Я же не думал, что Брэнди забудет свою Шотландию и станет все время проводить в Лондоне. Но несколько месяцев в году рассчитываем жить в Пендерлиге, обязательно. Тебе надо непременно туда съездить. Это замечательное место: старые пушки, служанка Мораг, которая никогда не моется, кроме одного случая — свадьбы Перси. Ах, Эдвард, я представляю: ты сидишь напротив леди Аделлы, а она рассказывает, как, что и где нужно делать. Я даже думаю, она расскажет тебе о таких болезнях, о которых ты и не слышал. Да, хотелось бы посмотреть, как ты сядешь в лужу. Мы поедем в Шотландию ранней весной.
— Звучит заманчиво. Я никогда не слышал людей, говорящих с шотландским акцентом. Народу нравится, как Брэнди разговаривает. Надеюсь, она никогда не утратит свой замечательный акцент.
— Я не позволю ей. Думаю, что когда мы приедем в Лондон, на нее будут заглядываться, но она герцогиня, поэтому сомневаюсь, что кто-то осмелится подступиться. Ей очень хорошо здесь. Она так боялась, что не сможет быть мне хорошей женой, так боялась, что подведет меня, — он улыбнулся, — но слуги пойдут за нее в огонь и воду. Все, кроме служанки Лизы, которая считает Брэнди узурпаторшей. Кстати, Лиза больше не служит в Кармайкл-Холле.
— После того как ты ее выгнал, она пошла рассказывать направо и налево о том, какая отвратительная у нее хозяйка, но ее никто не слушал.
Эдвард потер ладони.
— Что-то в этом году холодная погода рано нас почтила своим присутствием.
— Очень надеюсь, что павлины простудятся и потеряют все свои перья, — буркнул Ян.
— Какой ты злой, Ян. А что еще бедняк мог подарить герцогу на свадьбу?
Он обвел взглядом стены, покрашенные в темные цвета, коллекцию оружия. Доктор Мулхауз вспомнил восьмилетнего Яна, когда тот командовал игрушечными солдатиками.
— Торговец, продавший мне павлинов, сказал, что они не издают ни единого звука. Ведь они спят ночью, не так ли?
— Да, иногда. А вот и Дэнверс с почтой.
Эдвард увидел потрепанный темный конверт.
Герцог схватился за него.
— Письмо от леди Аделлы. Брэнди обрадуется. Надеюсь, речь пойдет не только о том, как ужасен Клод — новый граф Пендерлига. Бедняга, он носит титул меньше месяца. Представляю себе, что старуха будет говорить о нем, когда мы приедем весной.
Брэнди чуть не билась в конвульсиях, прочитав письмо леди Аделлы, закатывалась от смеха за обеденным столом и даже подавилась. Пришлось Яну постучать ее по спине.
— Бедная бабушка, — сказала Брэнди, — Клод заставил ее отдать Констанции все ключи от замка. Ведь никто так не болеет душой за Пендерлиг, как моя бабушка, однако он называет ее «вдова графа и не более того». Клод доведет ее до инфаркта.
— Либо он доведет ее до инфаркта, либо она его пристрелит.
— Или поколотит палкой, — радостно вставила Брэнди.
— У меня была бабушка Милли, которая писала такие же письма, как леди Аделла, — сказал Эдвард. — Она поставила перед собой на колени даже викария. Братья и сестры боялись ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72