Эдмунд серьезно, совсем не по-детски, взглянул на нее.
– Ты пытаешься отвлечь меня, придумываешь всякие истории, чтобы я не думал о том, что происходит, – неожиданно заявил он. – А вот папа сказал…
– Так что же сказал твой папа, Эдмунд?
Герцог стоял в дверях, скрестив на груди руки. Похоже, он зашел в детскую только сейчас, во всяком случае, Эванжелина надеялась на это.
Девушка хотела было встать с ковра, но Ричард остановил ее взмахом руки.
– Нет, Эванжелина, не вставай. Вы так уютно тут сидите. Так что же я говорил тебе, Эдмунд? – Подойдя к ним, герцог тоже опустился на колени.
Мальчик тер между ладонями дуло игрушечной пушки.
– Я разогреваю порох, – сообщил он, но, увидев вопросительно поднятые брови отца, добавил:
– Ты говорил, что она несчастна. Ты сказал, что я не должен донимать ее. А я пообещал Еве, что Веллингтон переломает Наполеону кости. Я хотел, чтобы она улыбнулась. Она и в самом деле слегка улыбнулась, папочка.
Герцог посмотрел на девушку поверх головы сына.
– Так твоя попытка увенчалась успехом? Спроси ее, сынок.
Сдвинув головного коня левее, мальчик обратился к Эванжелине:
– Я ведь сделал тебя счастливой, правда?
– Счастливее кошки, свалившейся в кринку со сметаной, – промолвила девушка. – Разве ты не помнишь? Вчера вечером ты рассказал мне продолжение своего рассказа, и я смеялась до слез.
– Так оно и было, папа. Рассказ получился смешным и понравился ей. И бабушке тоже. Я думал, что бабушка упадет на пол – так сильно она смеялась. Бабушка сказала, что я самый лучший внук на свете.
– Ты же ее единственный внук, – заметил Ричард. – Думаю, это была ироничная похвала.
– Ир.., ироничная? – переспросил мальчик. – Надо мне добавить иронии в мой рассказ. Надеюсь, ты объяснишь мне, что это такое, когда я соберусь воспользоваться ею. А ты хочешь послушать мой рассказ, папочка?
– Да, сегодня же вечером. Ты расскажешь мне его, и я тоже вдоволь посмеюсь.
– Он очень умен, ваша светлость. А теперь, Эдмунд, покажи папе, какую ты будешь использовать тактику, чтобы победить Наполеона. – С этими словами Эванжелина отодвинулась от игрушечного поля брани, а отец и сын принялись увлеченно играть в солдатиков под неумолчную болтовню ребенка.
– Неплохой выстрел, Эдмунд, – заметил Ричард. – Да, целься пушкой в левый фланг. Все так, отлично. А теперь стреляй.
– Я попал в тебя! – закричал мальчуган. – Ядро угодило тебе в пах!
– Черт возьми, ты прав. Надо мне быть повнимательнее, а то ты перебьешь весь мой батальон. А откуда ты узнал слово “пах”?
– От Баньона, – пожал плечами Эдмунд. – Он сказал, что я должен беречь свой животик и пах, потому что это самые мягкие части моего тела. Смотри-ка, папа, Ева смеется.
– Да, у нее даже глаза загорелись, правда, совсем немного. А как ты отнесешься к тому, чтобы съездить с бабушкой на благотворительный базар?
От восторга Эдмунд едва не лишился дара речи.
– Я там еще не бывал. Да, папочка, конечно, мне хочется поехать!
– Отлично, Баньон уже поджидает тебя за дверьми с твоими курточкой и перчатками. Да и бабушка, пожалуй, ждет не дождется.
Обхватив Эванжелину за шею, Эдмунд громко чмокнул ее в щеку, поклонился отцу и опрометью выбежал из комнаты. Девушка услышала голос Баньона, но не разобрала слов. Зато Эдмунд громко завопил от радости.
Обратившись к герцогу, который лениво растянулся на полу среди солдатиков и пушек и выглядел просто великолепно, девушка спросила:
– А ее светлости известно, какая угроза ей уготована?
– Ты думаешь, я заставил ее поехать на базар с внуком только потому, что хотел остаться с тобой наедине? – Он встал, подал Эванжелине руку и помог девушке подняться.
Эванжелина подняла голову. Даже смотреть на Ричарда доставляло ей огромное удовольствие. Сглотнув, она хотела было отойти в сторону, но герцог крепко держал ее за руку.
– По правде говоря, мне очень хотелось остаться с тобой наедине, прижимать тебя к себе, однако отправиться на прогулку с Эдмундом было ее идеей. Впрочем, если бы мне первому пришло это в голову, я бы непременно сделал все для того, чтобы отвоевать тебя на несколько часов. – Скользнув вверх по ее рукам, он обхватил ее шею, а большими пальцами приподнял подбородок. – Думаю, мне стоит немедленно поцеловать тебя, иначе я просто лишусь рассудка. – Наклонившись к Эванжелине, Ричард нежно дотронулся губами до ее мягких губ.
Она тихо застонала. Разум говорил ей, что надо отойти от него, не поддаваться эмоциям, но сердце не слушалось голоса разума. Эванжелина прильнула к Ричарду всем телом, и он тут же крепче прижал ее к себе и даже слегка приподнял, так что она оказалась почти одного с ним роста. Сквозь одежду она чувствовала, как его возбужденная плоть вжимается ей в живот, теперь Эванжелина уже понимала, что это такое. Поцелуй стал более страстным, но его язык лишь осторожно дотрагивался до ее языка – он не хотел путать ее.
Пугать? Но это же нелепо! В ней не было страха. Ей хотелось, чтобы они сбросили одежду, а потом он бы лег прямо на пол, а она бы села на него верхом и целовала его, насколько хватит дыхания. Эванжелина испытывала горячее желание ласкать его, трогать, целовать его губы, грудь, шею, все… Но больше всего ей хотелось сказать ему правду, и тогда…
Эванжелина заставила себя отстраниться от Ричарда. И он отпустил ее. Подняв на него глаза, она увидела, что его темный взор затуманился. Эванжелина догадалась, что он мечтает о том же. Она отвернулась.
Что она могла ему сказать? Что сделать?
– Не могу и представить, чтобы хоть одна женщина избегала вас, ваша светлость, – пролепетала девушка.
– А знаешь, – просто сказал он, – у меня, между прочим, есть имя, и я называл тебе его. И, кстати, просил обращаться ко мне на ты. Во всяком случае, женщина, ответившая на мои ласки, должна называть меня по имени, а не “ваша светлость”. Можешь называть меня Сент-Джон, если имя Ричард тебе не по нраву. Собираясь выпороть, отец всегда называл меня Сент-Джоном, правда, порол он меня нечасто. Однако, даже избегая меня, Эванжелина, ты стараешься задеть меня какими-то колкостями. Впрочем, ты же сама видишь, что они не удерживают меня. Я хочу тебя. Сильнее, чем вчера, сильнее, чем сегодня утром. С этим надо что-то делать.
При этих словах Эванжелина закрыла глаза. Он хотел ее. И что скрывать, она тоже жаждала его ласк, но ей было страшно даже подумать об этом. Потому что герцог был сведущ в любви, многие женщины добивались его близости, он привык к женскому вниманию, и вот теперь она заинтересовала его.
– Это ты донимаешь меня колкостями, – с трудом проговорила она. – У тебя острый язык, а я лишь стараюсь отвечать.
– Приятно слышать, особенно если представить, что мой язык попал в твой ротик, – усмехнулся Ричард.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87