Я дождался, пока он ушел, а потом убежал. Я успел добежать до Миссисипи, прежде чем он пой-„ мал меня. Уж не знаю, как он узнал о моем побеге, но узнал. Всю обратную дорогу он избивал меня.
Обжигающая боль и отвратительный запах горящей плоти вспомнились ему. Кэбот запнулся. Он крепко сжимал в руках поводья, чтобы сдержать дрожь в руках.
— Я думал, что он посадит меня в ящик на четыре — пять дней, как он обычно делал, когда я злил его. Он поступил со мной так и на этот раз, только прежде опалил мне ноги горящей лучиной. Он не очень крепко связал меня, и я смог отпихнуть его. Тогда он уронил лучину мне на грудь.
Кэбот смотрел прямо перед собой, его ноги пылали от боли воспоминаний. Если бы Ли вдруг заплакала и сказала, что «ей очень жаль», он был сломался и не стал продолжать дальше. Несмотря на то, что он сам хотел поведать ей о своем прошлом, его история вызвала в нем бурю разнообразных чувств — ярость, отвращение к себе, отчаяние, одиночество. Спазмом сжало горло, капли пота стекали по рукам, пока он ждал каких-нибудь слов от нее.
Дрожащим голосом она спросила:
— Ты пытался убежать еще раз?
— Да, еще один раз. Мне было уже пятнадцать, когда я повторил свой побег и добежал до Мыса Жирардо. Там я и встретил Джека и твоего дядю Эндрю. — Он не мог поднять на нее глаз.
— Кэбот, я хочу узнать больше, но, если ты не захочешь ничего говорить, я пойму тебя.
Он помолчал минуту, наблюдая за ритмичными движениями лошадиного хвоста. Дрожь пронзала его, сердце билось так, как будто он бежал всю дорогу. Тихое спокойствие ночи, равномерное поскрипывание колес постепенно успокоили его нервы. Он с удивлением обнаружил, что наряду с неприятными чувствами пришли и другие — обновления, очищения души.
— Если хочешь спросить меня еще о чем-нибудь, давай. Хотя не знаю, что еще я могу добавить.
— Ч-что значит: он сажал тебя в ящик?
Кэбот смотрел на нее, и выражение сострадания на ее лице больше не раздражало его: Ли переживала его боль как свою.
— Когда мы злили его, он запирал нас в ящик с маленьким отверстием для воздуха и не давал ни еды, ни питья. — Кэбот бросил настороженный взгляд на нее, ожидая увидеть отвращение на ее лице. — Мы не могли ни помыться, ни сходить по нужде, пока не заканчивалось время наказания.
Боль переживаний заострила черты ее лица. Некоторое время Ли молчала, затем мягко спросила:
— Поэтому ты теперь так часто принимаешь ванну?
— Думаю, что да. — Вопрос смутил его. «Хотя, — отметил он про себя, — если она что-то замечает во мне, то, значит, я ей небезразличен».
Он посмотрел вперед на дорогу, ведущую к их дому. За этот короткий остаток пути Ли задала ему еще десяток вопросов, и он говорил, говорил, говорил… Он рассказал ей, как тетя Лу отослала его назад в приют, к женщине по имени Констанс Прайс. Он рассказал ей то, чего она не знала о его пребывании с Джеком и Эндрю.
Когда они подъехали к дому, Кэбот был возбужден и полон надежд. Откровенный разговор с Ли необычайно сблизил их и дал ему надежду на то, что она испытывает к нему какие-то новые чувства.
Может быть, Ли сама еще этого не понимала или не хотела замечать, но он видел, как она слушала его, как говорила с ним, как дотрагивалась до него. И хотя призрак Роберта Беккера по-прежнему присутствовал в их отношениях, теперь Кэбот был готов к борьбе с ним.
Коляска подкатила к крыльцу, Кэбот спрыгнул вниз и подошел к Ли, чтобы помочь ей сойти. Он провел ее под руку по ступенькам крыльца, удивляясь тому, как приятно ему было дотрагиваться до нее — не для удовольствия, а для того, чтобы поддержать ее, защитить, убедиться, что она рядом.
Кэбот открыл дверь, и Ли вошла в дом.
— Я пойду поставлю коляску и поднимусь наверх.
— Кэбот, -т тронула она его за рукав. Он повернулся лицом к ней. — Спасибо за то, что рассказал мне о себе. Я знаю, что это было нелегко.
Он отрицательно покачал головой, не сводя с нее глаз. Ее теплый, спокойный взгляд ободрил его. Ему захотелось поцеловать ее в губы так сильно, чтобы она забыла о Роберте Беккере.
Кэбот осторожно дотронулся до нее, давай ей путь к отступлению. Он устал контролировать каждый свой импульс по отношению к ней. Она была его женой. Его, а не Роберта Беккера. Ли позволила ему притянуть себя ближе.
Нежный запах ее тела подействовал на него, как стакан хорошего виски. «Будь осторожен!» — предупредил он себя. Глаза их встретились. Кэбот легко держал Ли за талию, не желая создавать для нее ловушку. Он наклонил голову и слегка коснулся губами ее рта, затем поцеловал сильнее.
Пальцы его крепче сжали ее талию. Ли раскрыла свои мягкие влажные губы навстречу его губам. Его яэык прошелся по линии ее рта, затем скользнул внутрь.
Он нащупал бархатную влажность ее языка, постепенно высвобождая свой пыл. Кэбот затрепетал от прикосновения ее рук, которые теперь лежали на его груди. Он ощущал биение ее сердца, дыхание его смешалось с ее дыханием.
Она открыла рот шире, чтобы дать волю своему языку ласкать его рот, лицо. Руки ее сжались в кулаки, и он отпрянул, давая ей возможность овладеть собой, не желая принуждать ее.
Ли открыла глаза и посмотрела на него затуманенным взором. Ее глаза желали, звали его. Но доля сомнения тоже была в ее взгляде.
Кэбот осознавал, что сегодня они добились многого. Он отинулся назад, пытаясь овладеть собой. Одна мысль удерживала его на расстоянии: он ответила ему. Сама, без принуждения, открыто, свободно. Скоро она придет к нему.
Хриплым, низким голосом он сказал:
— Пойду лучше поставлю коляску.
— Да, — прошептала Ли.
Ее руки спокойно лежали на его груди. Он чувствовал на своей щеке ее неровное быстрое дыхание. Трясущимися руками он убрал ее руки. Она вся дрожала, так же как и он.
— Спасибо. За коляску. — Ли, не отрывая от него затуманенных серых глаз, сделала шаг назад, затем другой.
Ему было жарко. Он кое-как улыбнулся ей и мягко сказал:
— С Рождеством!
Кэбот смотрел, как она поднималась вверх по лестнице, пожирая взглядом ее оголившееся плечо.
Огонь желания в его членах постепенно угасал. Чувство разочарования брало верх, затуманивая то наслаждение, которое он испытал от ее поцелуев. И сегодня, рядом с этой прекрасной женщиной, он должен будет просто спать…
Глава 9
Желание пронзало ее всю, вызывая приливы жара в груди и животе. Ли сделала глубокий вдох и заставила себя идти, не оглядываясь, назад. Желание уничтожило чувство вины по отношению к Роберту. Она хотела Кэбота, хотела, чтобы он трогал ее, хотела близости с ним.
У нее тряслись ноги, когда она юркнула в спальню и закрыла за собой дверь. Она прошла к ночному столику и зажгла лампу, тупо уставясь на покрытую голубым покрывалом кровать. Чувство вины прокладывало себе дорожку через разочарование. Что ей делать теперь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Обжигающая боль и отвратительный запах горящей плоти вспомнились ему. Кэбот запнулся. Он крепко сжимал в руках поводья, чтобы сдержать дрожь в руках.
— Я думал, что он посадит меня в ящик на четыре — пять дней, как он обычно делал, когда я злил его. Он поступил со мной так и на этот раз, только прежде опалил мне ноги горящей лучиной. Он не очень крепко связал меня, и я смог отпихнуть его. Тогда он уронил лучину мне на грудь.
Кэбот смотрел прямо перед собой, его ноги пылали от боли воспоминаний. Если бы Ли вдруг заплакала и сказала, что «ей очень жаль», он был сломался и не стал продолжать дальше. Несмотря на то, что он сам хотел поведать ей о своем прошлом, его история вызвала в нем бурю разнообразных чувств — ярость, отвращение к себе, отчаяние, одиночество. Спазмом сжало горло, капли пота стекали по рукам, пока он ждал каких-нибудь слов от нее.
Дрожащим голосом она спросила:
— Ты пытался убежать еще раз?
— Да, еще один раз. Мне было уже пятнадцать, когда я повторил свой побег и добежал до Мыса Жирардо. Там я и встретил Джека и твоего дядю Эндрю. — Он не мог поднять на нее глаз.
— Кэбот, я хочу узнать больше, но, если ты не захочешь ничего говорить, я пойму тебя.
Он помолчал минуту, наблюдая за ритмичными движениями лошадиного хвоста. Дрожь пронзала его, сердце билось так, как будто он бежал всю дорогу. Тихое спокойствие ночи, равномерное поскрипывание колес постепенно успокоили его нервы. Он с удивлением обнаружил, что наряду с неприятными чувствами пришли и другие — обновления, очищения души.
— Если хочешь спросить меня еще о чем-нибудь, давай. Хотя не знаю, что еще я могу добавить.
— Ч-что значит: он сажал тебя в ящик?
Кэбот смотрел на нее, и выражение сострадания на ее лице больше не раздражало его: Ли переживала его боль как свою.
— Когда мы злили его, он запирал нас в ящик с маленьким отверстием для воздуха и не давал ни еды, ни питья. — Кэбот бросил настороженный взгляд на нее, ожидая увидеть отвращение на ее лице. — Мы не могли ни помыться, ни сходить по нужде, пока не заканчивалось время наказания.
Боль переживаний заострила черты ее лица. Некоторое время Ли молчала, затем мягко спросила:
— Поэтому ты теперь так часто принимаешь ванну?
— Думаю, что да. — Вопрос смутил его. «Хотя, — отметил он про себя, — если она что-то замечает во мне, то, значит, я ей небезразличен».
Он посмотрел вперед на дорогу, ведущую к их дому. За этот короткий остаток пути Ли задала ему еще десяток вопросов, и он говорил, говорил, говорил… Он рассказал ей, как тетя Лу отослала его назад в приют, к женщине по имени Констанс Прайс. Он рассказал ей то, чего она не знала о его пребывании с Джеком и Эндрю.
Когда они подъехали к дому, Кэбот был возбужден и полон надежд. Откровенный разговор с Ли необычайно сблизил их и дал ему надежду на то, что она испытывает к нему какие-то новые чувства.
Может быть, Ли сама еще этого не понимала или не хотела замечать, но он видел, как она слушала его, как говорила с ним, как дотрагивалась до него. И хотя призрак Роберта Беккера по-прежнему присутствовал в их отношениях, теперь Кэбот был готов к борьбе с ним.
Коляска подкатила к крыльцу, Кэбот спрыгнул вниз и подошел к Ли, чтобы помочь ей сойти. Он провел ее под руку по ступенькам крыльца, удивляясь тому, как приятно ему было дотрагиваться до нее — не для удовольствия, а для того, чтобы поддержать ее, защитить, убедиться, что она рядом.
Кэбот открыл дверь, и Ли вошла в дом.
— Я пойду поставлю коляску и поднимусь наверх.
— Кэбот, -т тронула она его за рукав. Он повернулся лицом к ней. — Спасибо за то, что рассказал мне о себе. Я знаю, что это было нелегко.
Он отрицательно покачал головой, не сводя с нее глаз. Ее теплый, спокойный взгляд ободрил его. Ему захотелось поцеловать ее в губы так сильно, чтобы она забыла о Роберте Беккере.
Кэбот осторожно дотронулся до нее, давай ей путь к отступлению. Он устал контролировать каждый свой импульс по отношению к ней. Она была его женой. Его, а не Роберта Беккера. Ли позволила ему притянуть себя ближе.
Нежный запах ее тела подействовал на него, как стакан хорошего виски. «Будь осторожен!» — предупредил он себя. Глаза их встретились. Кэбот легко держал Ли за талию, не желая создавать для нее ловушку. Он наклонил голову и слегка коснулся губами ее рта, затем поцеловал сильнее.
Пальцы его крепче сжали ее талию. Ли раскрыла свои мягкие влажные губы навстречу его губам. Его яэык прошелся по линии ее рта, затем скользнул внутрь.
Он нащупал бархатную влажность ее языка, постепенно высвобождая свой пыл. Кэбот затрепетал от прикосновения ее рук, которые теперь лежали на его груди. Он ощущал биение ее сердца, дыхание его смешалось с ее дыханием.
Она открыла рот шире, чтобы дать волю своему языку ласкать его рот, лицо. Руки ее сжались в кулаки, и он отпрянул, давая ей возможность овладеть собой, не желая принуждать ее.
Ли открыла глаза и посмотрела на него затуманенным взором. Ее глаза желали, звали его. Но доля сомнения тоже была в ее взгляде.
Кэбот осознавал, что сегодня они добились многого. Он отинулся назад, пытаясь овладеть собой. Одна мысль удерживала его на расстоянии: он ответила ему. Сама, без принуждения, открыто, свободно. Скоро она придет к нему.
Хриплым, низким голосом он сказал:
— Пойду лучше поставлю коляску.
— Да, — прошептала Ли.
Ее руки спокойно лежали на его груди. Он чувствовал на своей щеке ее неровное быстрое дыхание. Трясущимися руками он убрал ее руки. Она вся дрожала, так же как и он.
— Спасибо. За коляску. — Ли, не отрывая от него затуманенных серых глаз, сделала шаг назад, затем другой.
Ему было жарко. Он кое-как улыбнулся ей и мягко сказал:
— С Рождеством!
Кэбот смотрел, как она поднималась вверх по лестнице, пожирая взглядом ее оголившееся плечо.
Огонь желания в его членах постепенно угасал. Чувство разочарования брало верх, затуманивая то наслаждение, которое он испытал от ее поцелуев. И сегодня, рядом с этой прекрасной женщиной, он должен будет просто спать…
Глава 9
Желание пронзало ее всю, вызывая приливы жара в груди и животе. Ли сделала глубокий вдох и заставила себя идти, не оглядываясь, назад. Желание уничтожило чувство вины по отношению к Роберту. Она хотела Кэбота, хотела, чтобы он трогал ее, хотела близости с ним.
У нее тряслись ноги, когда она юркнула в спальню и закрыла за собой дверь. Она прошла к ночному столику и зажгла лампу, тупо уставясь на покрытую голубым покрывалом кровать. Чувство вины прокладывало себе дорожку через разочарование. Что ей делать теперь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66