Чуткое ухо Гюнтера уловило фразу: «Моя рука все еще здесь», и вопль Габриэллы: «Мошенник!». Этого оказалось достаточно для того, чтобы верный слуга немедленно бросился к своей хозяйке.
Розалинда была у себя. Рядом с ней на диване сидели неизменные Ариадна Баден-Пауэлл и Клементина.
— Каков негодяй! — воскликнула Розалинда, услышав отчет Гюнтера. — Я ведь предупреждала его, что Габриэлла еще совершенно неопытна.
Она помчалась к лестнице, прежде чем кто-либо из присутствующих успел вымолвить хотя бы слово. Подруги с трудом догнали ее, потому что Розалинда неслась с удивительной для ее возраста и комплекции скоростью. Перехватив ее уже у дверей комнаты Габриэллы, они оттащили Розалинду подальше и попытались успокоить свою разбушевавшуюся товарку.
— Я должна знать, что там происходит, — стонала она. Ее беспокойство росло с каждой секундой. — Нужно что-то делать, я должна помочь своей девочке.
— Что бы ты ни решила предпринять, это не должно выходить за рамки приличий, — порекомендовала Клементина.
— О каких приличиях ты говоришь, дорогая, — возмутилась Ариадна. — Я считаю, нужно позвать констеблей и вышвырнуть ублюдка вон!
Розалинда сделала подругам знак замолчать, и наступившую тишину теперь нарушал только плутоватый смех Сэндборна, доносящийся из комнаты Габриэллы. Это оказалось последней каплей, переполнившей чашу терпения Розалинды.
— Шампанского, быстро! — приказала она, и Гюнтер, ни секунды не медля, понесся в винный погреб.
Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем Гюнтер вернулся. Он толкал перед собой чайную тележку, на которой стояли серебряное ведерко для льда, бутылка шампанского и бокалы. Розалинда судорожно махнула ему в сторону будуара, а сама с подругами отошла в сторону, при этом они постарались стать так, чтобы из комнаты их не было видно.
Гюнтер одернул жилет и деликатно постучал. Дверь открылась, и он с достоинством покатил тележку внутрь. Немного погодя слуга вышел, и дверью за ним захлопнулась так же быстро, как и распахнулась. Гюнтер виновато подошел к своей госпоже и доложил:
— Шахматы, мадам. Они играют в шахматы.
— В шахматы? — Розалинда была и обрадована И расстроена одновременно. Конечно, хорошо, что они не занимаются там тем, для чего еще не пришло время, но шахматы! Вряд ли это подходящее времяпрепровождение для романтически настроенных любовников.
Пытаясь скрыть разочарование, Розалинда важно проговорила:
— Ну, что ж, Габриэлла еще новичок в этом деле, — натолкнувшись на скептические взгляды подруг, она быстро добавила: — А его светлость, похоже, обладает каким-то специфическим вкусом. Может быть, он возбуждается, когда берет ферзя? Как, опять шампанское?! — Габриэлла раздраженно уставилась на темно-зеленую бутылку.
— А по-моему, это очень кстати. Я не прочь немного освежиться, — заметил Питер, осторожно, чтобы не перевернуть доску, поднимаясь с дивана. — Проигрыш, знаешь ли, вызывает жажду.
Он открыл шампанское и наполнил бокалы. Габриэлла скривилась, но все-таки сделала несколько глотков.
— Тебе, милая, следует привыкать к вкусу этого игристого вина, — посоветовал граф. — Нынче модно подавать шампанское на свадьбах.
Габриэлла отрицательно покачала головой и огляделась, ища способ избавиться от противной жидкости. В конце концов она просто вылила остатки шампанского в цветочный горшок на подоконнике.
Наблюдая за ней, Питер гадал, в чем причина такой явной антипатии к тому, о чем мечтает большинство девушек ее возраста.
— Давно хотел у тебя спросить, почему ты так предубеждена против романтики и страстной любви? — не выдержав, поинтересовался он. — В моей жизни было достаточно и того, и другого, и я всегда находил эти ощущения весьма приятными.
— Ну, не то чтобы я имела что-то против…. — замялась Габриэлла. — Просто я не люблю, когда мне навязывают то, к чему я не чувствую склонности, — она вернулась к дивану и заново начала расставлять фигуры. — Я считаю, что романтике или тому, что зачастую принимают за романтику, придается слишком большое значение. Восторг и великолепие, дрожание коленок и учащенное сердцебиение — все это требует денег и предварительной подготовки. Возьмем, к примеру, еду. Устрицы, турецкие персики, икра и омары, представленные на роскошно сервированном столе, сразу создают романтическую обстановку, но ты подумай о том, как дорого все это стоит. А нужна ведь еще и армия слуг, цветочники, ювелиры и парфюмеры… Я уж не говорю о прачечных. На ту сумму, которую мы платим за стирку белья, семья среднего достатка могла бы жить целый год. А гардероб? Он должен постоянно обновляться, иначе о какой же романтик не может идти речь, если на любовнице устаревшее платье? Плюсуйте новые счета модистке и портнихе, — Габриэлла невесело усмехнулась и сменила тему. — Я пыталась объяснить матери, что подобная жизнь не для меня, но она даже слушать не хочет. Розалинда непреклонна и во что бы то ни стало хочет «вылепить» из меня очаровательную соблазнительницу. Такую же, какой когда-то была она сама.
— То есть идеальную любовницу, — подсказал Питер. Он и не представлял себе, какая подготовка требуется для того, чтобы вызвать это стихийное, казалось бы, чувство под названием страсть. — Однако ты решила стать не любовницей, а женой. Прости, милая, но почему ты думаешь, что роль жены тебе понравится больше?
— Да потому что женам не нужно утруждать себя всей этой романтической чепухой. Потому что женам не надо постоянно беспокоиться о том, как бы доставить удовольствие мужчине. Их жизнь строится по контракту, и меня это вполне устраивает.
Питер удивленно вскинул брови и разразился хохотом.
— Но это правда, — краснея, пробормотала Габриэлла и уже более уверенным голосом добавила: — В браке муж обеспечивает доход, жилье и положение в обществе, а жена ведет хозяйство и заботится о детях. Это аккуратное соглашение, и никому не надо волноваться и поддерживать романтический пыл. Что, разве я не права?
Питер Сент-Джеймс больше не смеялся, но удивление не покинуло его. Неужели эта девушка, действительно, верит в то, что брак — сухая, бескровная, бесполая сделка? И главное, почему, черт побери, она стремится к такой унылой и скучной жизни?
— Должен тебя разочаровать, Габриэлла, — осторожно начал он. — Я знаком со многими семьями, и ни один союз мужчины и женщины не похож на тот, какой ты нарисовала в своем воображении. В браке безусловно, есть и хорошие стороны, но временами семейная жизнь вызывает прямо-таки отвращение.
— Ну и пусть! — упрямо воскликнула Габриэлла. — Любой трудный и отвратительный брак лучше, чем блистательная любовная связь, — она опустила глаза. — К тому же муж, когда ему надоедает жена, не может просто так взять и уйти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Розалинда была у себя. Рядом с ней на диване сидели неизменные Ариадна Баден-Пауэлл и Клементина.
— Каков негодяй! — воскликнула Розалинда, услышав отчет Гюнтера. — Я ведь предупреждала его, что Габриэлла еще совершенно неопытна.
Она помчалась к лестнице, прежде чем кто-либо из присутствующих успел вымолвить хотя бы слово. Подруги с трудом догнали ее, потому что Розалинда неслась с удивительной для ее возраста и комплекции скоростью. Перехватив ее уже у дверей комнаты Габриэллы, они оттащили Розалинду подальше и попытались успокоить свою разбушевавшуюся товарку.
— Я должна знать, что там происходит, — стонала она. Ее беспокойство росло с каждой секундой. — Нужно что-то делать, я должна помочь своей девочке.
— Что бы ты ни решила предпринять, это не должно выходить за рамки приличий, — порекомендовала Клементина.
— О каких приличиях ты говоришь, дорогая, — возмутилась Ариадна. — Я считаю, нужно позвать констеблей и вышвырнуть ублюдка вон!
Розалинда сделала подругам знак замолчать, и наступившую тишину теперь нарушал только плутоватый смех Сэндборна, доносящийся из комнаты Габриэллы. Это оказалось последней каплей, переполнившей чашу терпения Розалинды.
— Шампанского, быстро! — приказала она, и Гюнтер, ни секунды не медля, понесся в винный погреб.
Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем Гюнтер вернулся. Он толкал перед собой чайную тележку, на которой стояли серебряное ведерко для льда, бутылка шампанского и бокалы. Розалинда судорожно махнула ему в сторону будуара, а сама с подругами отошла в сторону, при этом они постарались стать так, чтобы из комнаты их не было видно.
Гюнтер одернул жилет и деликатно постучал. Дверь открылась, и он с достоинством покатил тележку внутрь. Немного погодя слуга вышел, и дверью за ним захлопнулась так же быстро, как и распахнулась. Гюнтер виновато подошел к своей госпоже и доложил:
— Шахматы, мадам. Они играют в шахматы.
— В шахматы? — Розалинда была и обрадована И расстроена одновременно. Конечно, хорошо, что они не занимаются там тем, для чего еще не пришло время, но шахматы! Вряд ли это подходящее времяпрепровождение для романтически настроенных любовников.
Пытаясь скрыть разочарование, Розалинда важно проговорила:
— Ну, что ж, Габриэлла еще новичок в этом деле, — натолкнувшись на скептические взгляды подруг, она быстро добавила: — А его светлость, похоже, обладает каким-то специфическим вкусом. Может быть, он возбуждается, когда берет ферзя? Как, опять шампанское?! — Габриэлла раздраженно уставилась на темно-зеленую бутылку.
— А по-моему, это очень кстати. Я не прочь немного освежиться, — заметил Питер, осторожно, чтобы не перевернуть доску, поднимаясь с дивана. — Проигрыш, знаешь ли, вызывает жажду.
Он открыл шампанское и наполнил бокалы. Габриэлла скривилась, но все-таки сделала несколько глотков.
— Тебе, милая, следует привыкать к вкусу этого игристого вина, — посоветовал граф. — Нынче модно подавать шампанское на свадьбах.
Габриэлла отрицательно покачала головой и огляделась, ища способ избавиться от противной жидкости. В конце концов она просто вылила остатки шампанского в цветочный горшок на подоконнике.
Наблюдая за ней, Питер гадал, в чем причина такой явной антипатии к тому, о чем мечтает большинство девушек ее возраста.
— Давно хотел у тебя спросить, почему ты так предубеждена против романтики и страстной любви? — не выдержав, поинтересовался он. — В моей жизни было достаточно и того, и другого, и я всегда находил эти ощущения весьма приятными.
— Ну, не то чтобы я имела что-то против…. — замялась Габриэлла. — Просто я не люблю, когда мне навязывают то, к чему я не чувствую склонности, — она вернулась к дивану и заново начала расставлять фигуры. — Я считаю, что романтике или тому, что зачастую принимают за романтику, придается слишком большое значение. Восторг и великолепие, дрожание коленок и учащенное сердцебиение — все это требует денег и предварительной подготовки. Возьмем, к примеру, еду. Устрицы, турецкие персики, икра и омары, представленные на роскошно сервированном столе, сразу создают романтическую обстановку, но ты подумай о том, как дорого все это стоит. А нужна ведь еще и армия слуг, цветочники, ювелиры и парфюмеры… Я уж не говорю о прачечных. На ту сумму, которую мы платим за стирку белья, семья среднего достатка могла бы жить целый год. А гардероб? Он должен постоянно обновляться, иначе о какой же романтик не может идти речь, если на любовнице устаревшее платье? Плюсуйте новые счета модистке и портнихе, — Габриэлла невесело усмехнулась и сменила тему. — Я пыталась объяснить матери, что подобная жизнь не для меня, но она даже слушать не хочет. Розалинда непреклонна и во что бы то ни стало хочет «вылепить» из меня очаровательную соблазнительницу. Такую же, какой когда-то была она сама.
— То есть идеальную любовницу, — подсказал Питер. Он и не представлял себе, какая подготовка требуется для того, чтобы вызвать это стихийное, казалось бы, чувство под названием страсть. — Однако ты решила стать не любовницей, а женой. Прости, милая, но почему ты думаешь, что роль жены тебе понравится больше?
— Да потому что женам не нужно утруждать себя всей этой романтической чепухой. Потому что женам не надо постоянно беспокоиться о том, как бы доставить удовольствие мужчине. Их жизнь строится по контракту, и меня это вполне устраивает.
Питер удивленно вскинул брови и разразился хохотом.
— Но это правда, — краснея, пробормотала Габриэлла и уже более уверенным голосом добавила: — В браке муж обеспечивает доход, жилье и положение в обществе, а жена ведет хозяйство и заботится о детях. Это аккуратное соглашение, и никому не надо волноваться и поддерживать романтический пыл. Что, разве я не права?
Питер Сент-Джеймс больше не смеялся, но удивление не покинуло его. Неужели эта девушка, действительно, верит в то, что брак — сухая, бескровная, бесполая сделка? И главное, почему, черт побери, она стремится к такой унылой и скучной жизни?
— Должен тебя разочаровать, Габриэлла, — осторожно начал он. — Я знаком со многими семьями, и ни один союз мужчины и женщины не похож на тот, какой ты нарисовала в своем воображении. В браке безусловно, есть и хорошие стороны, но временами семейная жизнь вызывает прямо-таки отвращение.
— Ну и пусть! — упрямо воскликнула Габриэлла. — Любой трудный и отвратительный брак лучше, чем блистательная любовная связь, — она опустила глаза. — К тому же муж, когда ему надоедает жена, не может просто так взять и уйти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96