— Я уверен, что сумею убедить Линетт выезжать на этом коне.
Бентон улыбнулся и взял жену под руку. Глаза Хантера стали холодными, как мрамор.
— Конечно.
Он сложил руки на груди.
— Но вы не сможете взять их прямо сегодня. Мне еще нужно их подковать.
Бентон не придал значения этой детали. Махнув рукой, он сказал:
— Тогда приведите их к нашему дому, когда они будут готовы.
— Хорошо.
Хантер отвернулся.
Линетт вырвала руку у Бентона и бросила на него убийственный взгляд.
— Что ты делаешь?
— Ну, дорогая, покупаю тебе животное, которое ты, на самом деле, очень хочешь иметь.
— Я подразумеваю то, что сказала. Я не буду ездить на этом коне.
— Тогда ты сможешь восхищаться им на расстоянии, не так ли? — глаза Бентона слегка поблескивали.
Пальцы Линетт сжались, она едва удержалась, чтобы не дать ему пощечину. Бентон прекрасно знал, почему жена противится покупке коня, именно поэтому и настаивал на его приобретении. Он всегда страшно ревновал ее к Хантеру, хотя до свадьбы удавалось скрывать это от Линетт. Но с тех пор как Хантер вернулся в Пайн-Крик и жил недалеко от них, ревность Бентона превратилась просто в бешенство.
У Линетт не было другого способа бороться с мужем, кроме как молчать и делать вид, что все безразлично. Такое поведение только еще больше подстрекало его. Единственное, что бы Бентона устроило, это если бы она разрыдалась. Линетт же упрямо выдерживала все и не давала шанса видеть ее плачущей.
Сейчас она резко повернулась и зашагала к коляске. Розмари в нерешительности постояла немного на месте, а потом пошла за Линетт. Бентон стоял, прищурившись, глядя им вслед.
Линетт до самого отъезда просидела в коляске, так как очень нервничала. Приходилось прикладывать усилия, чтобы не смотреть на мужа и Хантера, обговаривающих детали сделки. Она была уверена, что Бентон испытывает огромное удовольствие, отсчитывая Хантеру деньги. Ему нравилось исполнять роль богатого человека, имеющего дело с нищими. В данный момент доставляло удоволь-ствие видеть Хантера в качестве продавца, который старается скрыть свое унижение, что приходится брать у ненавистного Бентона деньги. Это придавало данной ситуации особую остроту. Ему, несомненно, понравилась мысль, что Хантер, как слуга, сам приведет к их дому лошадей. Бывали моменты, когда Линетт ненавидела мужа, и сейчас как раз был такой случай.
Хотелось оказаться в сотнях миль отсюда! Она сожалела, что когда-то дала согласие стать женой Бентона. И неважно, что от того решения зависела ее дальнейшая жизнь. Можно было бы уехать отсюда, как-нибудь прокормить себя. Пусть пришлось бы даже мыть полы и стирать! Наверняка это приятнее, Линетт чувствовала бы себя намного счастливее.
Но в то время, ничего не понимая от горя, наивная девчонка поверила заверениям Бентона, что он будет любить ее и обеспечит всем необходимым в жизни, ничего не требуя взамен. И казалось, что в той ситуации это лучший, единственный выход.
Естественно, с годами все прояснилось, но было уже поздно. Она обвенчалась с Бентоном и до конца своих дней принадлежала ему. Заключив сделку с самим дьяволом, теперь должно испытать все, что выпало на ее долю.
Немного утешала только мысль, что она не была бы счастлива, даже не выйдя замуж за Бентона. Потому что после того, что случилось в тот ужасный день в Луизиане, все для юного создания закончилось. Жизнь оборвалась тогда, а дальше только существование.
Но если сказать правду, то и для Бентона сделка не стала самой выгодной, его постоянно угнетало и мучило чувство, что вместо жены он имеет обыкновенного робота.
Наконец Бентон занял свое место в коляске и взял вожжи. Линетт не взглянула на него, когда он трогал лошадей. Повозка выехала на проселочную дорогу. Она не обернулась, чтобы посмотреть на Хантера, и, сцепив руки, невидяще смотрела вперед, прикладывая все силы, чтобы не заплакать. Она не хотела, чтобы Бентон догадался и увидел, какую боль причинил ей. Это единственное, чем Линетт могла отомстить.
* * *
Хантер старался не смотреть на удаляющуюся коляску Конвеев. Он не доставит удовольствия ни Бентону, ни Линетт видеть, как они задели его за живое. Он отвернулся к загону, безразлично глядя на лошадей. Наконец, не слыша больше звука удаляющейся коляски, он повернулся в сторону дороги. Усадьба показалась осиротевшей. Вдруг Хантер почувствовал непреодолимое желание броситься в дом, подняться наверх, к окну, чтобы увидеть еще раз убегающую вдаль повозку Конвеев.
Он покачал головой, положил руки на бедра, мысленно обругав себя идиотом. Перед глазами все еще стояла живая картина, как солнце играло в волосах Линетт, на тех локонах, которые не были прикрыты маленькой легкомысленной шляпкой. Лучи солнца окрашивали золотистые волосы в огненный цвет. Хантер вспомнил, когда в первый раз увидел ее распущенные волосы.
Они катались верхом, от ветра с головы наездницы слетела шляпка и несколько прядей выскользнуло из прически. Пришлось остановиться, он поскакал назад, чтобы поднять шляпку, вскоре вернулся. Линетт вытащила из волос все шпильки и распустила их, чтобы заново уложить. Волнистые пряди переливались на солнце золотисто-русым водопадом по плечам и спине девушки. От такого вида перехватило дыхание. Он спешился и направился к сидящей на камне в ожидании Линетт. Не сказав ни слова, Хантер поднял ее на руки и стал целовать так неистово, будто не наступит завтра.
Все время, пока они встречались, Линетт стала для него пламенем, сжигавшим изнутри. Он ощущал себя молодым, полным любви и страсти к обожаемой девушке. Каждая секунда, проведенная с ней, была сладкой и в то же время мучительной пыткой. Он чувствовал, что вдали от нее может умереть, а рядом с ней каждый раз будто бы горел на костре своей страсти. Но остаться наедине почти не представлялось возможным. Поблизости обязательно оказывался кто-либо. Влюбленные воровали свои немногочисленные поцелуи, когда могли сбежать на несколько минут с танцев или вечеринки и найти уединенное место где-нибудь в саду. Но это еще больше разжигало его страсть.
И в тот день они катались верхом с друзьями. Хантер и Линетт, лучшие наездники, отрывались от всех, уезжая вперед. В эти несколько мгновений они оставались абсолютно одни и тут же бросались в объятия друг друга. Его губы жадно впивались в нее, хотелось ощущать ее всю, до самой последней клеточки тела. Губы девушки, теплые, сладковатые, с готовностью отвечали на поцелуи. Вдруг ему становилось жарко, кровь бешено стучала в висках.
Хантер целовал ее лицо, шею, расстегивая пуговицы рубашки, исследуя губами белоснежную грудь, страстно лаская молочно-белые бугорки грудей. Линетт, со стоном погрузив пальцы в густую шевелюру, притянула его голову ближе к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86