Почему ты говоришь, что они были украдены?
– Потому, Смит, что они были украдены вместе с бабушкиной чашей для пунша и другими вещами, которые также нашлись. Хочешь, чтобы они побыли у меня? – спросил Кэри, оглядывая ее роскошный гарнитур итальянских камей. – В данный момент твоя шея и без того прекрасно украшена.
– Так, значит, вор пойман, он отдал все назад? – спросила Абигайль. – Это замечательно, Кэри. Правда.
– Нет, обезьянка, вор остался на свободе. Но когда я вернулся на Боу-стрит, там был мистер Лейтон, он возвращал мое серебро и твои жемчуга.
– Мистер Лейтон! Мой мистер Лейтон?
– Я не знал, что он твой собственный мистер Лейтон, но да. Вор был из его домашних. А именно Эванс.
– Боже мой! Горничная миссис Спурджен? Какой ужас! И она взяла из моей комнаты мои жемчуга? Какая наглость.
– Не думай о своих жемчугах, Смит. Тебе их вернули. Мое серебро и твой жемчуг они без труда нашли в комнате преступницы. Но поскольку они не знали о пропавших миниатюрах, то позволили Эванс покинуть дом.
– Просто отпустили? – изумленно спросила Абигайль. – Воровку, чья вина доказана?
– Ее, конечно, уволили без рекомендации. Думаю, твой мистер Лейтон хотел избежать неприятностей и больших расходов на судебный процесс. Я уж точно этого не хочу. И не хотел бы увидеть женщину повешенной. А ты?
– Нет, конечно. Мне жаль твои миниатюры, Кэри, – расстроенно сказала Абигайль. – Они очень дорогие.
– Меня абсолютно не интересуют пустяки вроде этих миниатюр. Я даже не смотрел на них, пока ты не появилась в Танглвуде.
– Тогда странно, что ты удосужился приехать в Лондон, чтобы заявить об их пропаже.
– Я приехал не ради этого.
– А ради чего?
– Я нанял сыщиков не ради того, чтобы найти чертовы миниатюры, глупая женщина! Я нанял их, чтобы найти тебя. – Он прислонился к стене, внимательно изучая свои ногти. – Когда я подумал, что ты обворовала меня и больше не вернешься, я был расстроен только второй частью. Я боялся, что никогда тебя не увижу, Смит. Увидев тебя в магазине Хэтчарда, я сразу понял, что к краже моего серебра ты непричастна. Меня извиняет лишь то, что я никогда раньше не влюблялся. А в подобном состоянии человек уже не способен мыслить разумно. Все перевернулось вверх дном, но я твердо знал одно: если была хоть малейшая возможность, что ты меня покинешь навсегда, то я должен совершить нечто безрассудное.
– Кэри, мне показалось, или ты сказал, что любишь меня?
– Только без особого успеха.
– Нет, ты не любишь меня, Кэри, – с трудом вымолвила Абигайль. – Мне больно слышать, когда ты говоришь об этом не всерьез. Я знаю, слова легко срываются у тебя с языка, и потому не желаю ничего слышать. Наш брак в такой опоре не нуждается.
– Понятно…
В коридоре вдруг появился молодой человек, который приветствовал Кэри добродушной речью с недостатком смысла, но избытком продолжительности:
– Эта Клеопатра уже почти закипала, и мама послала меня за лимонадом. Может, принести вам тоже, Уэйборн? Для вашей леди?
– Не сейчас, Баджи! – прорычал Кэри. – Я признаюсь в любви женщине, которую действительно люблю. А она не воспринимает мои слова всерьез.
– Хорошо-хорошо, – пробормотал молодой человек, с интересом разглядывая Абигайль. – Не желаете лимонаду, мисс? Я как раз иду за ним для мамы, так что меня это не затруднит.
Но Абигайль интересовал один Кэри.
– Это правда? – осторожно спросила Абигайль. – Ты не дразнишь меня?
Кэри поднял бровь.
– Это было бы довольно жестоко, как ты считаешь?
– Да, было бы.
– Я люблю тебя, – повторил он. – Ты мне веришь, обезьянка?
– Да, шут, верю, – ответила Абигайль, чувствуя подступающие слезы.
– Хорошо. Потому что я больше не собираюсь это повторять. Мне это чертовски действует на нервы. – Его прервал взрыв аплодисментов из зала. – Ну вот и конец первого акта. Мне лучше вернуть тебя Окленду.
Они встретились вновь после антракта и немедленно скрылись за занавесями.
– Я так соскучился по тебе, – шептал Кэри, прижимая Абигайль к стене коридора.
– Прошло только два акта, – смеясь, возразила она. – Антоний еще даже не встретился с Оливией.
– Это все премьер-министр. Ему надо срочно увидеть королеву по делу государственной важности.
– Может, здесь некое преувеличение, сэр?
– Кому ты рассказываешь? – пробормотал Кэри, вручая себя в ее руки.
Абигайль, как всегда потрясенная их близостью, все же инстинктивно сжала твердую плоть, и в ней тут же забило ключом безумство разнузданного вожделения. Сопротивляться ему было бесполезно.
– Только не здесь, пожалуйста, – взмолилась Абигайль. – Любому проходящему мимо станет ясно, что мы делаем.
– Что ты предлагаешь? – напряженным голосом спросил Кэри.
– Мою карету, – застенчиво сказала Абигайль. – Сиденья раскладываются.
Кэри засмеялся.
– Очень культурно. Но мы не доберемся до нее. Иди за мной.
Схватив одной рукой Абигайль, а другой придерживая брюки, он выскочил с нею из-за занавесей, и они побежали по коридору, к несказанному изумлению группы служителей театра, которые бросали кости на лестничной площадке.
Кэри быстро и тайно вел Абигайль в глубины театра, пока они не оказались в маленькой темной комнате. Он прижал ее к двери и крепко поцеловал, одновременно срывая сюртук.
– Кушетка, – торопил он. – Ради Бога, ложись.
Столь же лихорадочно Абигайль успела нащупать какую-то одежду и сбросить ее с кушетки прежде, чем Кэри схватил ее за бедра.
– Панталоны, Эбби? – хрипло сказал он, поворачивая Абигайль лицом к себе. – Что ты со мной делаешь?
– Прости! – Вскочив, она торопливо освободилась от панталон.
Он тут же вошел в нее так глубоко, как только смог, и они единым существом упали на кушетку.
– Скажи, что любишь меня, – умоляла Абигайль. – Повтори.
– Я люблю тебя, – повторял Кэри снова и снова.
Наслаждение было столь велико, что на миг сознание покинуло Абигайль. Когда она пришла в себя, Кэри нежно целовал ее. Шторм закончился и для него.
– Тебе это нравится, да, обезьянка?
Абигайль еще чувствовала его внутри – слабое подергивание, без толчков.
– Да, мне это нравится. Скажи опять.
– Очень приятно это слышать, правда? – утвердительно сказал Кэри, начиная выходить.
– Нет, еще нет, – пробормотала Абигайль, сжимая его бедрами.
Осознание того, что она снова хочет его, возбудило Кэри.
– Люби меня, – подгоняла его Абигайль. – Скажи, что любишь.
Но Кэри заметил, что сама она ни разу этого не сказала, до какой бы степени наслаждения он ее ни доводил, сердце Абигайль оставалось для него закрытым. Это наполнило его печалью, которой он не мог поделиться с ней. Если Абигайль поймет, что он несчастлив, узнает причину, уступчивый нрав заставит ее притвориться влюбленной. А это неизмеримо хуже.
– Не думаю, что я когда-либо смогу тобой насытиться, – прошептал он, нехотя отстраняясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
– Потому, Смит, что они были украдены вместе с бабушкиной чашей для пунша и другими вещами, которые также нашлись. Хочешь, чтобы они побыли у меня? – спросил Кэри, оглядывая ее роскошный гарнитур итальянских камей. – В данный момент твоя шея и без того прекрасно украшена.
– Так, значит, вор пойман, он отдал все назад? – спросила Абигайль. – Это замечательно, Кэри. Правда.
– Нет, обезьянка, вор остался на свободе. Но когда я вернулся на Боу-стрит, там был мистер Лейтон, он возвращал мое серебро и твои жемчуга.
– Мистер Лейтон! Мой мистер Лейтон?
– Я не знал, что он твой собственный мистер Лейтон, но да. Вор был из его домашних. А именно Эванс.
– Боже мой! Горничная миссис Спурджен? Какой ужас! И она взяла из моей комнаты мои жемчуга? Какая наглость.
– Не думай о своих жемчугах, Смит. Тебе их вернули. Мое серебро и твой жемчуг они без труда нашли в комнате преступницы. Но поскольку они не знали о пропавших миниатюрах, то позволили Эванс покинуть дом.
– Просто отпустили? – изумленно спросила Абигайль. – Воровку, чья вина доказана?
– Ее, конечно, уволили без рекомендации. Думаю, твой мистер Лейтон хотел избежать неприятностей и больших расходов на судебный процесс. Я уж точно этого не хочу. И не хотел бы увидеть женщину повешенной. А ты?
– Нет, конечно. Мне жаль твои миниатюры, Кэри, – расстроенно сказала Абигайль. – Они очень дорогие.
– Меня абсолютно не интересуют пустяки вроде этих миниатюр. Я даже не смотрел на них, пока ты не появилась в Танглвуде.
– Тогда странно, что ты удосужился приехать в Лондон, чтобы заявить об их пропаже.
– Я приехал не ради этого.
– А ради чего?
– Я нанял сыщиков не ради того, чтобы найти чертовы миниатюры, глупая женщина! Я нанял их, чтобы найти тебя. – Он прислонился к стене, внимательно изучая свои ногти. – Когда я подумал, что ты обворовала меня и больше не вернешься, я был расстроен только второй частью. Я боялся, что никогда тебя не увижу, Смит. Увидев тебя в магазине Хэтчарда, я сразу понял, что к краже моего серебра ты непричастна. Меня извиняет лишь то, что я никогда раньше не влюблялся. А в подобном состоянии человек уже не способен мыслить разумно. Все перевернулось вверх дном, но я твердо знал одно: если была хоть малейшая возможность, что ты меня покинешь навсегда, то я должен совершить нечто безрассудное.
– Кэри, мне показалось, или ты сказал, что любишь меня?
– Только без особого успеха.
– Нет, ты не любишь меня, Кэри, – с трудом вымолвила Абигайль. – Мне больно слышать, когда ты говоришь об этом не всерьез. Я знаю, слова легко срываются у тебя с языка, и потому не желаю ничего слышать. Наш брак в такой опоре не нуждается.
– Понятно…
В коридоре вдруг появился молодой человек, который приветствовал Кэри добродушной речью с недостатком смысла, но избытком продолжительности:
– Эта Клеопатра уже почти закипала, и мама послала меня за лимонадом. Может, принести вам тоже, Уэйборн? Для вашей леди?
– Не сейчас, Баджи! – прорычал Кэри. – Я признаюсь в любви женщине, которую действительно люблю. А она не воспринимает мои слова всерьез.
– Хорошо-хорошо, – пробормотал молодой человек, с интересом разглядывая Абигайль. – Не желаете лимонаду, мисс? Я как раз иду за ним для мамы, так что меня это не затруднит.
Но Абигайль интересовал один Кэри.
– Это правда? – осторожно спросила Абигайль. – Ты не дразнишь меня?
Кэри поднял бровь.
– Это было бы довольно жестоко, как ты считаешь?
– Да, было бы.
– Я люблю тебя, – повторил он. – Ты мне веришь, обезьянка?
– Да, шут, верю, – ответила Абигайль, чувствуя подступающие слезы.
– Хорошо. Потому что я больше не собираюсь это повторять. Мне это чертовски действует на нервы. – Его прервал взрыв аплодисментов из зала. – Ну вот и конец первого акта. Мне лучше вернуть тебя Окленду.
Они встретились вновь после антракта и немедленно скрылись за занавесями.
– Я так соскучился по тебе, – шептал Кэри, прижимая Абигайль к стене коридора.
– Прошло только два акта, – смеясь, возразила она. – Антоний еще даже не встретился с Оливией.
– Это все премьер-министр. Ему надо срочно увидеть королеву по делу государственной важности.
– Может, здесь некое преувеличение, сэр?
– Кому ты рассказываешь? – пробормотал Кэри, вручая себя в ее руки.
Абигайль, как всегда потрясенная их близостью, все же инстинктивно сжала твердую плоть, и в ней тут же забило ключом безумство разнузданного вожделения. Сопротивляться ему было бесполезно.
– Только не здесь, пожалуйста, – взмолилась Абигайль. – Любому проходящему мимо станет ясно, что мы делаем.
– Что ты предлагаешь? – напряженным голосом спросил Кэри.
– Мою карету, – застенчиво сказала Абигайль. – Сиденья раскладываются.
Кэри засмеялся.
– Очень культурно. Но мы не доберемся до нее. Иди за мной.
Схватив одной рукой Абигайль, а другой придерживая брюки, он выскочил с нею из-за занавесей, и они побежали по коридору, к несказанному изумлению группы служителей театра, которые бросали кости на лестничной площадке.
Кэри быстро и тайно вел Абигайль в глубины театра, пока они не оказались в маленькой темной комнате. Он прижал ее к двери и крепко поцеловал, одновременно срывая сюртук.
– Кушетка, – торопил он. – Ради Бога, ложись.
Столь же лихорадочно Абигайль успела нащупать какую-то одежду и сбросить ее с кушетки прежде, чем Кэри схватил ее за бедра.
– Панталоны, Эбби? – хрипло сказал он, поворачивая Абигайль лицом к себе. – Что ты со мной делаешь?
– Прости! – Вскочив, она торопливо освободилась от панталон.
Он тут же вошел в нее так глубоко, как только смог, и они единым существом упали на кушетку.
– Скажи, что любишь меня, – умоляла Абигайль. – Повтори.
– Я люблю тебя, – повторял Кэри снова и снова.
Наслаждение было столь велико, что на миг сознание покинуло Абигайль. Когда она пришла в себя, Кэри нежно целовал ее. Шторм закончился и для него.
– Тебе это нравится, да, обезьянка?
Абигайль еще чувствовала его внутри – слабое подергивание, без толчков.
– Да, мне это нравится. Скажи опять.
– Очень приятно это слышать, правда? – утвердительно сказал Кэри, начиная выходить.
– Нет, еще нет, – пробормотала Абигайль, сжимая его бедрами.
Осознание того, что она снова хочет его, возбудило Кэри.
– Люби меня, – подгоняла его Абигайль. – Скажи, что любишь.
Но Кэри заметил, что сама она ни разу этого не сказала, до какой бы степени наслаждения он ее ни доводил, сердце Абигайль оставалось для него закрытым. Это наполнило его печалью, которой он не мог поделиться с ней. Если Абигайль поймет, что он несчастлив, узнает причину, уступчивый нрав заставит ее притвориться влюбленной. А это неизмеримо хуже.
– Не думаю, что я когда-либо смогу тобой насытиться, – прошептал он, нехотя отстраняясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85