– Так, значит, это я подвигла тебя снова заняться живописью? – настойчиво спросила я, и даже мне самой был явно слышен НС-ный подтекст «плохой девчонки».
– Я думал, что люди твоего класса по крайней мере притворяются скромными.
Мы обогнули дом, и я увидела студию. Вместо того чтобы обидеться, я рассмеялась:
– Это вино на меня так действует.
Он опять криво усмехнулся:
– Может быть.
– Что может быть?
– Может быть, ты заставила меня снова начать писать.
Мне вдруг пришла в голову мысль, и я, не задумываясь, спросила:
– А что заставило тебя бросить живопись?
Пару шагов он молчал, обдумывая ответ:
– Трудно сказать. Жизнь. Все вышло не так, как я ожидал.
Потом он остановился, и я тут же забыла о музах и желании посмотреть его работы. Он прислонился к саманной стене, и сердце у меня бешено заколотилось, когда его взгляд скользнул ниже, к вырезу моей непристойной туники. Все это было усилено вином, и у меня появилось очень сильное желание сделать много такого, чего, я знала, делать не следует.
Беги, сказала я себе. Прочь от этого мужчины. И хоть твой муж оказался лживым и подлым, запустившим к тому же руку в твой карман, ты все равно замужем.
Вместо этого я посмотрела на его рот.
Я почти не ощущала холода, пока он не накинул куртку мне на плечи, подняв воротник, чтобы согреть меня. Пристойное поведение всегда было чем-то само собой разумеющимся, как рефлекторное подергивание коленки, если доктор стукнет по ней маленьким резиновым молоточком. Но не в ту ночь.
Я почувствовала, как его рука скользит по моей шее, минуя ключицу, и дальше вниз. В голове перестал звучать сигнал тревоги, и можете называть меня как угодно, но я не могла думать ни о чем другом, кроме того, что хочу, чтобы он меня поцеловал.
Секунду Сойер задумчиво смотрел на меня темными-темными глазами, пока ладони его спускались вниз по моим рукам.
– Возможно, это не самая удачная идея, – сказал он.
Я перевела дыхание, чувствуя себя спасенной и в то же время разочарованной:
– Ты прав.
Разумеется, он был прав.
Но когда он собрался отодвинуться, случилась очень-очень плохая вещь. Мои пальцы потянули его за рубашку.
Он замер и внимательно посмотрел на меня.
– Черт, – произнес он и поцеловал меня.
Я закрыла глаза и припала к его губам, как мечтала с того самого дня, когда узнала, что он не гей. Он прижал меня к себе. Он целовал меня, и его руки смело ласкали мое тело. Но в конце концов все-таки оказалось, что я не зря была воспитана в строгой морали. В последнюю секунду, пока не стало слишком поздно, я разжала пальцы и толкнула его в грудь.
Он отступил, и я смогла выскользнуть.
– Чудесная вечеринка. Спасибо, что пригласил меня! – сказала я и пошла прочь, едва не переходя на бег.
Дойдя до угла дома, я услышала его голос:
– Фреди.
Хоть этого и не стоило делать, я остановилась.
– Надеюсь, тебе стало лучше.
Ироничные улыбки, мальчишеский шарм, а теперь доброта. Мне удалось кивнуть.
– Я рад, – сказал он. – Ну, спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Я поспешно, но вежливо попрощалась с остальными гостями и выскочила через парадную дверь. Пока я не выехала за ворота, мне не удавалось перевести дыхание. Мне нравилось быть правильной. Я хотела быть правильной. Секс с ним был бы незабываемым, но я не желала этого. Он умел сделать так, чтобы женщина почувствовала себя на небесах. Уж лучше я остановлю свой– выбор на омарах, поджаренных на мескитовом гриле. Честно.
Глава двадцать вторая
Была уже почти полночь, когда я добралась до дома, и в тот самый момент, когда я вошла через заднюю дверь, зазвонил телефон. По непонятным мне самой причинам я решила, что это Сойер.
Поднимая трубку телефона, стоявшего на маленьком столике в кухне, я чувствовала себя старшеклассницей, которой поздно вечером позвонил парень.
– Алло? – сказала я.
– Фред.
Я опустилась на стул, как подкошенная, стукнувшись коленками о деревянную столешницу.
– Фред, ты удивлена?
– Гордон? – меня перехватило дыхание. – Где ты?
Он хихикнул в трубку.
– Прости, не могу сказать. – После чего разразился сумасшедшим смехом. Мой муж.
– Ты пьян!
– Совсем немного... или много. – Он снова засмеялся. – Как жизнь?
– Не слишком хорошо, как ты можешь догадаться.
– Да уж, могу поспорить. И каково быть бедной?
Можно сказать, «хук слева из ниоткуда»?
– Дерьмово, не правда ли? – добавил он с еще одним смешком.
Раньше он не употреблял таких слов, как «дерьмово», и я никогда не видела его пьяным.
– Гордон, скажи мне, что с тобой происходит.
– Что происходит? У тебя нет денег – вот что происходит. Хотя я тебя знаю – держу пари, ты никому не сказала, кроме этого неотесанного Говарда Граута. Да, я знаю, что он пытается меня выследить. Он еще та заноза в заднице, могу тебе сказать. – Гордон невнятно выругался. – Но забудь об этом. Признай свое поражение. Прекрати делать хорошую мину при плохой игре. В конце концов все узнают. И тогда ты станешь Вовсе Не Великолепной Фреди Уайер.
Кровь пульсировала у меня в висках, и я вся горела:
– Говори, что ты сделал с моими деньгами!
– Смирись с этим, Фред. Твои деньги не вернуть. Адиос. Аста Лас-Вегас, бейби.
– Гордон! – почти закричала я в трубку.
– Гордон! С кем ты разговариваешь? – послышалось откуда-то издалека.
Я знала, что это была мисс Мышка. Вероятно, он прикрыл трубку рукой.
– Ничего важного, любимая. – Он снова заговорил в трубку: – Мне пора. Приятно было поболтать. – Напоследок он еще раз усмехнулся, и я услышала короткие гудки.
Сначала я была слишком, ошеломлена, чтобы делать что-нибудь, кроме как неподвижно смотреть на телефон. Потом я набрала номер оператора. Я не знала точно, что за этим последует. Мне ответили, сказав, что я должна набрать *69, чтобы проверить, возможно ли определить номер. Выполнив все пункты инструкции, я услышала, что номер недоступен.
После этого разговора я не могла уснуть, как ни пыталась. Я слонялась вверх-вниз, между кабинетом и кухней. Что, если Гордон прав и мне не удастся вернуть деньги? Не стоит на этом зацикливаться, но я была девушкой с личным обаянием, великолепной внешностью... и деньгами. Внезапно меня посетила пугающая мысль: а что, если это деньги делали мою личность обаятельной, а внешность – великолепной?
К счастью, мне не нужно было ждать девяти утра, чтобы позвонить юристу. В пять минут восьмого на следующее утро он был у моих дверей.
– Говард?
По его виду можно было сказать, что кофе попить ему не удалось. Вообще-то, похоже, что глаз сомкнуть ему тоже не удалось. Его волосы были всклокочены, и от него несло табачным дымом.
– Что с тобой стряслось? – спросила я. Он застонал и провел рукой по лицу:
– Моя жена совсем сошла с ума. Она начала покупать мне новую одежду. Говорит, моя недостаточно шикарна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89