та вскрикнула от ужаса, что исторгло вопль радости у зрителей.
— Прекрасный выстрел! — воскликнул Отон. — Теперь ваша очередь, Герман, — добавил он, обращаясь к стрелку, стоявшему слева от него.
А тот, то ли ожидавший подобного предложения, то ли воодушевленный примером своего товарища, уже натянул тетиву и изготовился стрелять, так что едва Отон произнес эти слова, как еще одна стрела, столь же быстрая и столь же умело направленная, устремилась к цели. Цапля вновь закричала, заслышав всего в нескольких дюймах свист второй смертоносной стрелы. Лучники вновь разразились ру? коплесканиями.
— Теперь мой черед, — объявил Отон.
Все взоры обратились на него, так как цапля, оставаясь пока еще в пределах досягаемости, улетела довольно далеко и теперь, набрав высоту, мощными толчками огромных крыльев уносилась прочь. Еще минута — и ее уже не достать. Отон несомненно понимал это: он примерился, прикинул расстояние, отделявшее его от цапли, затем медленно поднял лук и, когда стрела его оказалась на уровне глаз, слегка развернувшись, оттянул тетиву до самого плеча, как это принято у английских лучников, так что лук согнулся подобно ивовому прутику. Мгновение он стоял словно изваяние, но вдруг послышался легкий свист — стрела вылетела так стремительно, что глаз не мог уследить за ней. Все взоры обратились на птицу: цапля вдруг застыла, словно пораженная невидимой молнией, и затем рухнула вниз с головокружительной высоты, хотя, казалось, была в полной безопасности.
Лучники остолбенели: подобная меткость казалась им похожей на чудо. А Отон, приостановившийся было, чтобы поглядеть, попал ли он в цель, вновь, как ни в чем не бывало, зашагал по берегу, будто не замечая изумления товарищей. Поравнявшись с убитой цаплей, он выдернул несколько тонких изящных перьев, украшавших шею птицы подобно эгретке, созданной самой природой, и прикрепил их к своей шапке. Между тем лучники измерили расстояние, с какого птица была подстрелена: она упала в трехстах двадцати шагах.
На этот раз восхищение не выразилось аплодисментами; лучники, изумленные таким доказательством мастерства, переглядывались; потом, как мы говорили, они измерили расстояние, и, когда Отон украсил свою шапку перьями, добытыми столь чудесным образом, Франц и Герман, те самые лучники, что стреляли первыми, молча пожали руку новичку в знак уважения — с этой минуты они явно признавали его превосходство.
Ненадолго задержавшись в Воррингене, чтобы пообедать, часам к четырем пополудни путники добрались до Нейса, где наспех поужинали, торопясь попасть в церковь Святой Скалы, находившуюся в трех льё оттуда: каждый честный лучник считал своим долгом поклониться покровителю своего ремесла. Отон, решивший стать настоящим лучником, последовал за товарищами, и в сумерках вся компания добралась до огромного утеса, напоминавшего церковный собор — то была знаменитая Святая Скала.
В незапамятные времена на месте скалы и в самом деле стояла церковь, одно из первых христианских святилищ, выстроенных на берегах Рейна германским вождем, умершим в святости и оставившим после себя семь прекрасных благочестивых дочерей, которые проводили время в молитвах у могилы отца. То были времена великого переселения варваров. Неведомые народы ринулись в Европу из азиатских степей, по своему произволу изменяя судьбы мира. Следуя за ланью, Аттила разведал проход через Ме-отийское болото и вскоре привел в Германию свою несметную рать. Леденящий ужас, внушаемый именем беспощадного завоевателя, катился впереди войска варваров; казалось, сам седой Рейн содрогнулся, заслышав тяжкую поступь диких воителей, и корчился, точно гигантский змей, не в силах продолжить свой бег к спасительным пескам, где терялись его воды. Вскоре гунны показались на правом берегу великой реки, и в тот же день весь горизонт озарился заревом пожаров — от Колонии Агриппины до Ализо . Беда казалась неминуемой. Этот враг не знал пощады. Утром, увидев, что гунны спускают на воду плоты, построенные за одну ночь из вырубленного леса, благочестивые девы удалились в церковь и, преклонив колени у могилы отца, принялись горячо молиться, заклиная отца, нежно любившего их при жизни, уберечь дочерей от позора. Они провели в молитвах весь день и всю ночь, и, когда, казалось, уже забрезжила надежда, вновь послышался топот варваров. Гунны колотили рукоятками мечей в дубовые ворота церкви, но, видя, что они не поддаются, разделились: одни вернулись в город за лестницами, чтобы забраться в окна; другие принялись рубить и очищать от сучьев огромную сосну, из которой и соорудили таран.
Но, когда они подтащили лестницы и таран к церкви, торопясь исполнить свой святотатственный замысел, то внезапно обнаружили, что нет больше ни окон, ни дверей — на месте церкви высился каменный утес, из гранитной глубины которого доносилось тихое печальное пение вроде заупокойной молитвы. То семь дев славили Господа за свое чудесное избавление.
Помолившись у церкви Святой Скалы, лучники отправились в Штрумп, где и заночевали.
Наутро они вновь отправились в путь. День прошел без происшествий, лишь людей в их компании все прибывало и прибывало: все немецкие лучники спешили на ежегодный праздник. По слухам, в этот раз наградой победителю должна была стать бархатная шапочка, украшенная золотыми ветками ясеня, скрепленными алмазной застежкой, а вручить награду должна была сама принцесса Елена — единственная дочь маркграфа, которой недавно пошел четырнадцатый год. Не удивительно, что все лучники Германии спешили попытать счастья.
Отряд, к которому присоединился наш Отон, насчитывал теперь человек сорок — пятьдесят. Путники спешили добраться в Клеве к утру следующего дня, ибо состязание начиналось сразу после второй заутрени, то есть в одиннадцать утра, и стрелки решили заночевать в Кервенхейме. День выдался нелегким, и путешественники останавливались лишь чтобы перекусить. Но, как они ни спешили, достичь города им удалось, когда ворота были уже заперты. Увы, предстояло ночевать в открытом поле. Нужно было устраиваться на ночлег. Оглядевшись, путники заметили какой-то полуразрушенный замок, высившийся на холме неподалеку от города. То был замок Виндек.
Путники решили немедленно воспользоваться неожиданным убежищем, один только старый лучник всячески отговаривал товарищей от этой затеи. Однако никто и слушать его не захотел, и, дабы не оставаться одному, он вынужден был последовать за своими молодыми спутниками.
Ночь была темной, беззвездной; по черному грозовому небу, подобно морским волнам, неслись тяжелые низкие тучи. В такую ночь любое, пусть даже самое ненадежное убежище поистине дар небес.
Отыскав тропинку, густо заросшую колючим кустарником, примолкнувшие лучники стали взбираться на холм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
— Прекрасный выстрел! — воскликнул Отон. — Теперь ваша очередь, Герман, — добавил он, обращаясь к стрелку, стоявшему слева от него.
А тот, то ли ожидавший подобного предложения, то ли воодушевленный примером своего товарища, уже натянул тетиву и изготовился стрелять, так что едва Отон произнес эти слова, как еще одна стрела, столь же быстрая и столь же умело направленная, устремилась к цели. Цапля вновь закричала, заслышав всего в нескольких дюймах свист второй смертоносной стрелы. Лучники вновь разразились ру? коплесканиями.
— Теперь мой черед, — объявил Отон.
Все взоры обратились на него, так как цапля, оставаясь пока еще в пределах досягаемости, улетела довольно далеко и теперь, набрав высоту, мощными толчками огромных крыльев уносилась прочь. Еще минута — и ее уже не достать. Отон несомненно понимал это: он примерился, прикинул расстояние, отделявшее его от цапли, затем медленно поднял лук и, когда стрела его оказалась на уровне глаз, слегка развернувшись, оттянул тетиву до самого плеча, как это принято у английских лучников, так что лук согнулся подобно ивовому прутику. Мгновение он стоял словно изваяние, но вдруг послышался легкий свист — стрела вылетела так стремительно, что глаз не мог уследить за ней. Все взоры обратились на птицу: цапля вдруг застыла, словно пораженная невидимой молнией, и затем рухнула вниз с головокружительной высоты, хотя, казалось, была в полной безопасности.
Лучники остолбенели: подобная меткость казалась им похожей на чудо. А Отон, приостановившийся было, чтобы поглядеть, попал ли он в цель, вновь, как ни в чем не бывало, зашагал по берегу, будто не замечая изумления товарищей. Поравнявшись с убитой цаплей, он выдернул несколько тонких изящных перьев, украшавших шею птицы подобно эгретке, созданной самой природой, и прикрепил их к своей шапке. Между тем лучники измерили расстояние, с какого птица была подстрелена: она упала в трехстах двадцати шагах.
На этот раз восхищение не выразилось аплодисментами; лучники, изумленные таким доказательством мастерства, переглядывались; потом, как мы говорили, они измерили расстояние, и, когда Отон украсил свою шапку перьями, добытыми столь чудесным образом, Франц и Герман, те самые лучники, что стреляли первыми, молча пожали руку новичку в знак уважения — с этой минуты они явно признавали его превосходство.
Ненадолго задержавшись в Воррингене, чтобы пообедать, часам к четырем пополудни путники добрались до Нейса, где наспех поужинали, торопясь попасть в церковь Святой Скалы, находившуюся в трех льё оттуда: каждый честный лучник считал своим долгом поклониться покровителю своего ремесла. Отон, решивший стать настоящим лучником, последовал за товарищами, и в сумерках вся компания добралась до огромного утеса, напоминавшего церковный собор — то была знаменитая Святая Скала.
В незапамятные времена на месте скалы и в самом деле стояла церковь, одно из первых христианских святилищ, выстроенных на берегах Рейна германским вождем, умершим в святости и оставившим после себя семь прекрасных благочестивых дочерей, которые проводили время в молитвах у могилы отца. То были времена великого переселения варваров. Неведомые народы ринулись в Европу из азиатских степей, по своему произволу изменяя судьбы мира. Следуя за ланью, Аттила разведал проход через Ме-отийское болото и вскоре привел в Германию свою несметную рать. Леденящий ужас, внушаемый именем беспощадного завоевателя, катился впереди войска варваров; казалось, сам седой Рейн содрогнулся, заслышав тяжкую поступь диких воителей, и корчился, точно гигантский змей, не в силах продолжить свой бег к спасительным пескам, где терялись его воды. Вскоре гунны показались на правом берегу великой реки, и в тот же день весь горизонт озарился заревом пожаров — от Колонии Агриппины до Ализо . Беда казалась неминуемой. Этот враг не знал пощады. Утром, увидев, что гунны спускают на воду плоты, построенные за одну ночь из вырубленного леса, благочестивые девы удалились в церковь и, преклонив колени у могилы отца, принялись горячо молиться, заклиная отца, нежно любившего их при жизни, уберечь дочерей от позора. Они провели в молитвах весь день и всю ночь, и, когда, казалось, уже забрезжила надежда, вновь послышался топот варваров. Гунны колотили рукоятками мечей в дубовые ворота церкви, но, видя, что они не поддаются, разделились: одни вернулись в город за лестницами, чтобы забраться в окна; другие принялись рубить и очищать от сучьев огромную сосну, из которой и соорудили таран.
Но, когда они подтащили лестницы и таран к церкви, торопясь исполнить свой святотатственный замысел, то внезапно обнаружили, что нет больше ни окон, ни дверей — на месте церкви высился каменный утес, из гранитной глубины которого доносилось тихое печальное пение вроде заупокойной молитвы. То семь дев славили Господа за свое чудесное избавление.
Помолившись у церкви Святой Скалы, лучники отправились в Штрумп, где и заночевали.
Наутро они вновь отправились в путь. День прошел без происшествий, лишь людей в их компании все прибывало и прибывало: все немецкие лучники спешили на ежегодный праздник. По слухам, в этот раз наградой победителю должна была стать бархатная шапочка, украшенная золотыми ветками ясеня, скрепленными алмазной застежкой, а вручить награду должна была сама принцесса Елена — единственная дочь маркграфа, которой недавно пошел четырнадцатый год. Не удивительно, что все лучники Германии спешили попытать счастья.
Отряд, к которому присоединился наш Отон, насчитывал теперь человек сорок — пятьдесят. Путники спешили добраться в Клеве к утру следующего дня, ибо состязание начиналось сразу после второй заутрени, то есть в одиннадцать утра, и стрелки решили заночевать в Кервенхейме. День выдался нелегким, и путешественники останавливались лишь чтобы перекусить. Но, как они ни спешили, достичь города им удалось, когда ворота были уже заперты. Увы, предстояло ночевать в открытом поле. Нужно было устраиваться на ночлег. Оглядевшись, путники заметили какой-то полуразрушенный замок, высившийся на холме неподалеку от города. То был замок Виндек.
Путники решили немедленно воспользоваться неожиданным убежищем, один только старый лучник всячески отговаривал товарищей от этой затеи. Однако никто и слушать его не захотел, и, дабы не оставаться одному, он вынужден был последовать за своими молодыми спутниками.
Ночь была темной, беззвездной; по черному грозовому небу, подобно морским волнам, неслись тяжелые низкие тучи. В такую ночь любое, пусть даже самое ненадежное убежище поистине дар небес.
Отыскав тропинку, густо заросшую колючим кустарником, примолкнувшие лучники стали взбираться на холм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33