— Зачем вы задаете мне этот вопрос, дорогой Аллан, если вы лучше меня знаете, каков будет ответ? Вам хорошо известно, что у лорда Фиц-Олвина нет ни сердца, ни души, ни жалости. Если бы он посмел собственноручно повесить Уилла, уж будьте уверены, он бы это сделал. Я должен поторопиться вырвать Уилла из этих львиных когтей, если я не хочу потерять его навечно.
— Может быть, вы и правы, дорогой Робин, и моя осторожность в этом случае может быть опасной. Я сейчас же отправляюсь в замок и, оказавшись там, возможно буду вам чем-то полезен. Я расспрошу барона, а если он не ответит на мои вопросы, обращусь к солдатам; перед щедрым вознаграждением, я надеюсь, они не устоят; вы можете на меня рассчитывать; если же мои усилия не увенчаются успехом, я извещу вас, что вы должны действовать со всей возможной поспешностью.
— Решено, рыцарь. Смотрите, мой человек возвращается, а с ним Хэлберт, молочный брат Мод. Сейчас мы что-нибудь узнаем о том, что ждет бедного Уилла.
— Ну, так что? — спросил Робин, обняв своего молодого друга.
— Мне почти нечего вам сказать, — ответил Хэлберт, — я знаю только, что в Ноттингемский замок привезли пленника, а Мач мне сообщил, что этот несчастный — наш бедный друг Красный Уилл. Если вы хотите попытаться спасти его, Робин, это нужно делать немедленно. Один монах-пилигрим, проходивший через Ноттингем, был приглашен в замок, чтобы исповедать узника.
— Пресвятая Матерь Божья, сжалься над нами! — дрожащим голосом воскликнул Робин. — Уиллу, моему бедному Уиллу угрожает смерть! Его нужно похитить из замка во что бы то ни стало! И больше вы ничего не знаете, Хэлберт? — добавил Робин.
— В отношении Уилла ничего; но я узнал, что леди Кристабель в конце недели должна выйти замуж.
— Леди Кристабель должна выйти замуж? — переспросил Аллан.
— Да, милорд, — ответил Хэлберт, удивленно глядя на рыцаря, — она выходит замуж за самого богатого норманна во всей Англии.
— Этого не может быть! — воскликнул Аллан Клер.
— Это правда, — продолжал Хэлберт, — и в замке готовятся широко отпраздновать это радостное событие.
— Радостное событие! — горько повторил Аллан. — И как же зовут негодяя, вознамерившегося жениться на леди Кристабель?
— Значит, вы чужой в наших краях, милорд, — сказал Хэлберт, — раз вы не знаете об огромной радости его светлости Фиц-Олвина. Его светлость был так ловок, что ему удалось заполучить огромное состояние, при надлежащее сэру Тристраму Голдсборо.
— Леди Кристабель станет женой этого отвратительного старика?! — в полном изумлении воскликнул рыцарь. — Да ведь это полутруп. Это чудовищный урод и гнусный скупец! Дочь барона Фиц-Олвина — моя невеста, и до последнего моего вздоха никто, кроме меня, не получит прав на ее сердце.
— Ваша невеста, милорд?! Кто же вы?
— Это рыцарь Аллан Клер, — ответил Робин.
— Брат леди Марианны? Тот, кого так нежно любит леди Кристабель?
— Да, дорогой Хэл, — ответил Аллан.
— Ура! — закричал Хэлберт, подбрасывая в воздух шапку. — Как удачно вы приехали! Добро пожаловать в Англию, сударь; ваш приезд наконец-то осушит слезы вашей невесты, и на ее прекрасном лице расцветет улыбка. Торжества этого ужасного бракосочетания должны состояться в конце недели; если вы хотите ему воспрепятствовать, время терять нельзя.
— Я немедленно отправлюсь к барону, — ответил Аллан, — и если он полагает, что и теперь может поступать по отношению ко мне так, как ему вздумается, то он ошибается .
— Рассчитывайте на мою помощь, рыцарь, — сказал Робин. — Мы похитим леди Кристабель. Я думаю, что мы все четверо отправимся к замку, но войдете туда вы один, а мы с Хэлбертом и Мачем будем ждать вашего возвращения.
Молодые люди вскоре подошли к самым стенам замка и в ту минуту, когда рыцарь уже направлялся к подъемному мосту, послышался скрежет цепей, мост опустился и из ворот вышел старик в одежде пилигрима.
— А вот и исповедник, которого барон пригласил к несчастному Уильяму, — сказал Хэлберт, — расспросите его, Робин, он нам расскажет, быть может, какая участь уготована нашему другу.
— Мне в голову пришла та же мысль, дорогой Хэлберт, и я считаю, что встреча с этим святым человеком — это помощь божественного Провидения. Да сохранит вас Дева Мария, святой отец! — сказал Робин, почтительно кланяясь старику.
— Да сбудется по молитве твоей, сын мой! — ответил пилигрим
— Вы издалека идете, отец мой?
— Из Святой земли; я совершил долгое и трудное паломничество, чтобы искупить грехи молодости, а теперь, усталый и обессилевший, возвращаюсь, чтобы умереть под родным небом.
— Господь послал вам долгую жизнь, святой отец.
— Да, сын мой, мне уже скоро девяносто лет, и жизнь моя теперь кажется всего лишь сном.
— Молю Деву Марию ниспослать вам мир и покой в оставшиеся вам дни, святой отец.
— Да будет так, милое дитя с ласковым и благочестивым сердцем. И я в свою очередь призываю Господа излить на тебя всю Небесную благодать. Ты добрый юноша и верующий, так прояви милосердие и подумай о тех, кто страдает и должен скоро умереть.
— Объяснитесь, святой отец, я вас не понимаю, — с дрожью в голосе сказал Робин.
— Увы, увы! — воскликнул старик. — Одна душа должна скоро вернуться на Небо, в свою горную обитель, а телу, в котором она живет, нет и тридцати лет. Человек твоего, наверное, возраста скоро должен умереть страшной смертью; молись за него, сын мой.
— Он исповедался вам перед смертью, святой отец?
— Да, и через несколько часов его жестоко разлучат с жизнью.
— Где же этот несчастный?
— В одной из темных камер этого замка.
— Он там один?
— Да, сын мой, один.
— И бедняга должен умереть? — спросил Робин.
— Да, завтра на рассвете.
— Вы уверены, святой отец, что осужденного не казнят еще до утра?
— Уверен. Увы! Ведь это так скоро! Твои слова огорчают меня, дитя мое. Ты что, желаешь смерти твоего брата?
— Нет, святой старец, нет, тысячу раз нет! Я отдал бы за него свою жизнь. Я знаю этого несчастного, отец мой, знаю и люблю. Вы не скажете, к какой казни его приговорили? И не знаете ли вы, где его казнят — в замке или за его стенами?
— Тюремщик мне сказал, что этого беднягу отведет на виселицу ноттингемский палач; приказано повесить его прилюдно на городской площади.
— Помоги нам, Боже! — прошептал Робин. — Святой отец, — добавил он, беря старика за руку, — не окажете ли вы мне услугу по доброте своей?
— Чего ты хочешь от меня, сын мой?
— Я хочу, я прошу вас, отец мой, чтобы вы вернулись в замок и попросили барона оказать вам милость и разрешить сопровождать пленника до подножия виселицы.
— Я уже добился этой милости, сын мой: я буду завтра утром рядом с вашим другом.
— Да благословит вас Бог, святой отец, да благословит вас Бог. Мне нужно сказать нечто очень важное тому, кто завтра идет на смерть, и я хотел попросить вас, добрый старец, передать это ему от моего имени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163