Ей показалось, что она заметила озорную улыбку в уголках его губ.
– Очень, – повторил он, опередив Мэдлин на несколько шагов, – очень, очень хорошо. В какой-то момент я едва не потерял сознания.
Две птички в небе вились друг над другом и громко щебетали. Мэдлин подняла голову. «Любовь у них или война», – подумала Мэдлин.
– А каким был твой муж? – внезапно спросил Колин. Этими вопросами Колин Эверси решил свести ее с ума.
– Мой муж… – мечтательно произнесла она. – О, он был святым. И его мужское достоинство… было вдвое больше твоего.
– Ну, миссис Гринуэй, вы смеетесь надо мной! На вас это не похоже… – Колин посмотрел на нее с восхищением, словно видел впервые.
Мэдлин улыбнулась в ответ, Колин снова опередил ее. Но шутка про мужское достоинство немного охладила его. Но ненадолго.
– Как по-твоему, что это было? – задумчиво спросил Колин.
– О чем ты? – резко отреагировала Мэдлин.
– Я расскажу тебе, что думаю по этому поводу. Возможно, это произошло из-за того, что и у тебя и у меня нечто подобное было очень давно. У тебя, конечно, этого не было дольше. Но я думаю, все началось с графини и лакея. Лично я всегда думал, что это очень эротично. Красивая знатная леди, ее лакей… Мне кажется, нас взволновали графиня с лакеем, и это возымело свое действие. Тебя они взволновали, Мэд? – В глазах у Колина вспыхнул озорной огонек. Он был предупредителен и непреклонен, а Мэдлин сейчас отчаянно боролась с собой, чтобы не рассмеяться. – Разве ты не считаешь, что это весьма эротическая фантазия, Мэд? – упорно гнул свою линию Колин. – Она очень популярна. Как пикантное театральное представление. Ты когда-нибудь была на…
– Колин! – смеясь запротестовала Мэдлин. Он повернулся и пошел ей навстречу, не сводя с нее глаз.
– «Колин»! – обрадовался он. – Она назвала меня «Колин»!
– Хватит. Я правда…
– «Колин!» – попытался он сымитировать ее интонацию.
– Я не хочу об этом говорить. Это случилось, и все, – строгим тоном произнесла Мэдлин.
– Ладно, – как-то неубедительно согласился Колин и снова пошел вперед.
– Я думаю, нам обоим просто необходимо было… снять напряжение, – сказала Мэдлин. – Последние несколько дней было очень трудно, постоянная опасность.
– Ты права, – подтвердил Колин.
Наступила долгожданная тишина, Мэдлин с благоговением слушала ее, рассеянно отсчитывая шаги. Она не привыкла так ходить, когда не знаешь точно, куда идешь. Она устала, но какое-то странное сказочное чувство преследовало ее на этой грунтовой дороге, усеянной по обе стороны цветами, по пути к неизвестному постоялому двору. Она очень беспокоилась за свою обувь. Подошва одного ботинка сильно износилась, она чувствовала каждый камешек на тропинке.
Мэдлин то и дело вспоминала события прошедшей ночи, пытаясь их анализировать. Но не получилось. Она лишь вспоминала, как Колин смотрел на нее, как целовал ее грудь, помнила его жаркое мускулистое тело.
– «Колин!» – снова повторил он, пытаясь сымитировать голос Мэдлин.
Нет, он неисправим, просто зверь, мужчина, который с успехом изводит женщин.
Мэдлин рассмеялась. Смех рвался из нее наружу, клокотал внутри, она уже не могла остановиться. Она задыхалась от смеха, согнувшись пополам, прикрывала рот рукой, чтобы остановить его, чтобы не распугать птиц и не взбудоражить своим хохотом фермеров со всей округи.
Колин повернулся и смотрел на нее, как будто этот смех был результатом какого-то эксперимента. На его губах блуждала ухмылка, глаза блестели. Он смотрел на нее, и казалось, одно это доставляло ему удовольствие.
Четыре дня, чтобы доказать невиновность этого человека. Возможно, именно это стало причиной ее смеха, игривости, почти безрассудности, обостренного восприятия всего происходящего.
Нет, чепуха все это, просто ей весело. Лето только начиналось, пышным цветом цвели живые изгороди из боярышника; конские каштаны, буки и редкие старые дубы, словно часовые, стояли вдоль дороги; повсюду слышалось пение птиц. Впереди за поворотом Мэдлин видела, как огромные ветки дубов перекрывают дорогу, создавая тень.
– Знаешь, чего я не сделал? – спросил вдруг Колин. Он остановился, чтобы Мэдлин поравнялась с ним.
Мэдлин вытерла выступившие от смеха слезы и фыркнула.
– Ну, если только какую-нибудь мелочь…
– Я не поцеловал тебя.
Колин взял ее за руку и потащил к дубу, Мэдлин даже пискнуть не успела. В тени дерева было прохладно, его ветки, как щупальца осьминога, тянулись в разные стороны и прятали их от посторонних глаз. И только от любопытной овцы, жевавшей поблизости траву, спрятаться было невозможно. Колин прижал Мэдлин к стволу дерева и не сводил с нее глаз. «Интересно, он смотрит на звездочки, блестящие в моих глазах, или на мой широкий лоб», – подумала Мэдлин.
– Не надо… – нервно начала она.
– Чего не надо, Мэдлин? – Колин тихо рассмеялся, и от звука его голоса у Мэдлин мурашки побежали по спине. Он обхватил руками ее талию, прижал к себе, и она почувствовала все изгибы его тела. – Чего не надо? – шепотом повторил он, поднося руки к ее лицу. И теперь уже Мэдлин обхватила руками его талию, прижимая его к себе. Ей вновь хотелось почувствовать жар его тела рядом с собой.
Костяшками пальцев Колин легко коснулся ее щеки, и Мэдлин закрыла глаза, потому что Колин видел ее насквозь. А Мэдлин в данный момент не хотелось, чтобы мужчина, который, если верить слухам, знал чуть ли не каждую женщину в Лондоне, понимал, что с ней происходит.
Она отчаянно хотела, чтобы он ее поцеловал.
Его ладонь раскрылась, скользнула к уху, коснулась шеи, и Мэдлин почувствовала, как ее голова доверчиво клонится прямо к нему в руки. В этот момент Колин нежно коснулся губами пульсирующей жилки у нее на шее.
– О, Мэд, – выдохнул он, – ты хоть представляешь, как я хотел тебя?
– Конечно, – прошептала Мэдлин.
Колин улыбнулся. Его губы мягко проследовали через шею к уху, потом коснулись полуоткрытых губ. Но Мэдлин по-прежнему не открывала глаза.
– Теперь я поцелую тебя так, как нужно, – пробормотал Колин.
Мэдлин знала, о чем он говорит, потому что делала это раньше. Ее тело знало, где оно ждет прикосновений, сейчас ей казалось, что ничего правильнее этого нет. И все же Мэдлин сопротивлялась.
– Ш-ш-ш, – прошептал Колин у ее губ, хотя она не произнесла ни звука. Он словно хотел успокоить бурю, бушевавшую у нее внутри. – Ш-ш-ш.
Его руки гладили затылок Мэдлин, язык нежно ласкал ее рот до тех пор, пока губы Мэдлин не раскрылись навстречу его губам. Она обхватила его за плечи, расслабилась и уступила, отдавая ему весь свой огонь и страсть. Колин на мгновение оторвался от ее губ, заглянул в глаза, словно хотел найти там какой-то ответ или хотел увидеть, как она восприняла его поцелуй. В его глазах горело желание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
– Очень, – повторил он, опередив Мэдлин на несколько шагов, – очень, очень хорошо. В какой-то момент я едва не потерял сознания.
Две птички в небе вились друг над другом и громко щебетали. Мэдлин подняла голову. «Любовь у них или война», – подумала Мэдлин.
– А каким был твой муж? – внезапно спросил Колин. Этими вопросами Колин Эверси решил свести ее с ума.
– Мой муж… – мечтательно произнесла она. – О, он был святым. И его мужское достоинство… было вдвое больше твоего.
– Ну, миссис Гринуэй, вы смеетесь надо мной! На вас это не похоже… – Колин посмотрел на нее с восхищением, словно видел впервые.
Мэдлин улыбнулась в ответ, Колин снова опередил ее. Но шутка про мужское достоинство немного охладила его. Но ненадолго.
– Как по-твоему, что это было? – задумчиво спросил Колин.
– О чем ты? – резко отреагировала Мэдлин.
– Я расскажу тебе, что думаю по этому поводу. Возможно, это произошло из-за того, что и у тебя и у меня нечто подобное было очень давно. У тебя, конечно, этого не было дольше. Но я думаю, все началось с графини и лакея. Лично я всегда думал, что это очень эротично. Красивая знатная леди, ее лакей… Мне кажется, нас взволновали графиня с лакеем, и это возымело свое действие. Тебя они взволновали, Мэд? – В глазах у Колина вспыхнул озорной огонек. Он был предупредителен и непреклонен, а Мэдлин сейчас отчаянно боролась с собой, чтобы не рассмеяться. – Разве ты не считаешь, что это весьма эротическая фантазия, Мэд? – упорно гнул свою линию Колин. – Она очень популярна. Как пикантное театральное представление. Ты когда-нибудь была на…
– Колин! – смеясь запротестовала Мэдлин. Он повернулся и пошел ей навстречу, не сводя с нее глаз.
– «Колин»! – обрадовался он. – Она назвала меня «Колин»!
– Хватит. Я правда…
– «Колин!» – попытался он сымитировать ее интонацию.
– Я не хочу об этом говорить. Это случилось, и все, – строгим тоном произнесла Мэдлин.
– Ладно, – как-то неубедительно согласился Колин и снова пошел вперед.
– Я думаю, нам обоим просто необходимо было… снять напряжение, – сказала Мэдлин. – Последние несколько дней было очень трудно, постоянная опасность.
– Ты права, – подтвердил Колин.
Наступила долгожданная тишина, Мэдлин с благоговением слушала ее, рассеянно отсчитывая шаги. Она не привыкла так ходить, когда не знаешь точно, куда идешь. Она устала, но какое-то странное сказочное чувство преследовало ее на этой грунтовой дороге, усеянной по обе стороны цветами, по пути к неизвестному постоялому двору. Она очень беспокоилась за свою обувь. Подошва одного ботинка сильно износилась, она чувствовала каждый камешек на тропинке.
Мэдлин то и дело вспоминала события прошедшей ночи, пытаясь их анализировать. Но не получилось. Она лишь вспоминала, как Колин смотрел на нее, как целовал ее грудь, помнила его жаркое мускулистое тело.
– «Колин!» – снова повторил он, пытаясь сымитировать голос Мэдлин.
Нет, он неисправим, просто зверь, мужчина, который с успехом изводит женщин.
Мэдлин рассмеялась. Смех рвался из нее наружу, клокотал внутри, она уже не могла остановиться. Она задыхалась от смеха, согнувшись пополам, прикрывала рот рукой, чтобы остановить его, чтобы не распугать птиц и не взбудоражить своим хохотом фермеров со всей округи.
Колин повернулся и смотрел на нее, как будто этот смех был результатом какого-то эксперимента. На его губах блуждала ухмылка, глаза блестели. Он смотрел на нее, и казалось, одно это доставляло ему удовольствие.
Четыре дня, чтобы доказать невиновность этого человека. Возможно, именно это стало причиной ее смеха, игривости, почти безрассудности, обостренного восприятия всего происходящего.
Нет, чепуха все это, просто ей весело. Лето только начиналось, пышным цветом цвели живые изгороди из боярышника; конские каштаны, буки и редкие старые дубы, словно часовые, стояли вдоль дороги; повсюду слышалось пение птиц. Впереди за поворотом Мэдлин видела, как огромные ветки дубов перекрывают дорогу, создавая тень.
– Знаешь, чего я не сделал? – спросил вдруг Колин. Он остановился, чтобы Мэдлин поравнялась с ним.
Мэдлин вытерла выступившие от смеха слезы и фыркнула.
– Ну, если только какую-нибудь мелочь…
– Я не поцеловал тебя.
Колин взял ее за руку и потащил к дубу, Мэдлин даже пискнуть не успела. В тени дерева было прохладно, его ветки, как щупальца осьминога, тянулись в разные стороны и прятали их от посторонних глаз. И только от любопытной овцы, жевавшей поблизости траву, спрятаться было невозможно. Колин прижал Мэдлин к стволу дерева и не сводил с нее глаз. «Интересно, он смотрит на звездочки, блестящие в моих глазах, или на мой широкий лоб», – подумала Мэдлин.
– Не надо… – нервно начала она.
– Чего не надо, Мэдлин? – Колин тихо рассмеялся, и от звука его голоса у Мэдлин мурашки побежали по спине. Он обхватил руками ее талию, прижал к себе, и она почувствовала все изгибы его тела. – Чего не надо? – шепотом повторил он, поднося руки к ее лицу. И теперь уже Мэдлин обхватила руками его талию, прижимая его к себе. Ей вновь хотелось почувствовать жар его тела рядом с собой.
Костяшками пальцев Колин легко коснулся ее щеки, и Мэдлин закрыла глаза, потому что Колин видел ее насквозь. А Мэдлин в данный момент не хотелось, чтобы мужчина, который, если верить слухам, знал чуть ли не каждую женщину в Лондоне, понимал, что с ней происходит.
Она отчаянно хотела, чтобы он ее поцеловал.
Его ладонь раскрылась, скользнула к уху, коснулась шеи, и Мэдлин почувствовала, как ее голова доверчиво клонится прямо к нему в руки. В этот момент Колин нежно коснулся губами пульсирующей жилки у нее на шее.
– О, Мэд, – выдохнул он, – ты хоть представляешь, как я хотел тебя?
– Конечно, – прошептала Мэдлин.
Колин улыбнулся. Его губы мягко проследовали через шею к уху, потом коснулись полуоткрытых губ. Но Мэдлин по-прежнему не открывала глаза.
– Теперь я поцелую тебя так, как нужно, – пробормотал Колин.
Мэдлин знала, о чем он говорит, потому что делала это раньше. Ее тело знало, где оно ждет прикосновений, сейчас ей казалось, что ничего правильнее этого нет. И все же Мэдлин сопротивлялась.
– Ш-ш-ш, – прошептал Колин у ее губ, хотя она не произнесла ни звука. Он словно хотел успокоить бурю, бушевавшую у нее внутри. – Ш-ш-ш.
Его руки гладили затылок Мэдлин, язык нежно ласкал ее рот до тех пор, пока губы Мэдлин не раскрылись навстречу его губам. Она обхватила его за плечи, расслабилась и уступила, отдавая ему весь свой огонь и страсть. Колин на мгновение оторвался от ее губ, заглянул в глаза, словно хотел найти там какой-то ответ или хотел увидеть, как она восприняла его поцелуй. В его глазах горело желание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73