я все еще в трауре. — Чарльз провел рукой по черной повязке. — Другие, разумеется, уже забыли о Толли, но я продолжаю глубоко скорбеть о своей утрате.
Прикусив язык, Онория склонила голову. Из всех присутствующих Кинстеров только Чарльз и его отец носили траурные повязки
— Но я полагаю, что поздравления будут вполне уместны.
Услышав эту странную фразу, Онория посмотрела на него с нескрываемым удивлением. Чарльз высокомерно кивнул.
— Я уверен, вы помните содержание нашей предшествующей беседы. Учитывая высказанные мной предостережения, я искренне надеюсь, что вам не придется жалеть о принятом решении.
Онория словно окаменела. Чарльз даже не заметил этого: он разглядывал толпу.
— Но так или иначе я желаю вам счастья. Хорошо зная Сильвестра, я не уверен в его постоянстве, но прошу поверить, что это обстоятельство нисколько не преуменьшает искренности моих пожеланий.
— Значит, если я правильно поняла, вы не верите, что мы будем счастливы?
Смысл ее слов дошел до Чарльза не сразу. Он медленно повернул к ней голову. Его глаза были бесцветными, холодными и до странности невыразительными.
— Вы ведете себя крайне неразумно. Вы не должны были выходить замуж за Сильвестра.
Онория еще не успела придумать достойный ответ на столь возмутительное замечание, как к ним, шурша муслиновыми юбками, подбежали Аманда и Амелия. Девочки до сих пор пребывали в состоянии крайнего возбуждения.
— Тетя Хелен говорит, что вам надо встать поближе к дверям. Некоторые гости уже собираются уезжать.
Кивнув, Онория покосилась на Чарльза. Тот намеревался удалиться.
— Позвольте откланяться, ваша светлость. — Он отвесил Онории легкий поклон, небрежно кивнул близнецам и растворился в толпе.
Аманда состроила ему рожицу и взяла Онорию под руку.
— Вот ведь старая перечница! Никогда ничему не радуется.
— И вечно читает всем нравоучения, — добавила Амелия и ухватила Онорию за другую руку. — Как вы думаете, где лучше встать?
Короткий декабрьский денек пролетел быстро. Когда часы на лестнице прозвонили пять раз, на улице уже воцарилась кромешная тьма. Стоя на крыльце рядом с Девилом и помахав последним отъезжающим каретам, Онория с облегчением вздохнула. Они переглянулись и рука об руку пошли в дом. Большинство близких родственников должны были остаться в Сомершем-Плейс до завтра и теперь перебрались в гостиную, дабы не мешать молодоженам.
Перед дверью Девил вдруг остановился. Онория вопросительно взглянула на него. В ответ он лениво улыбнулся и поцеловал ее пальчики.
— Итак, моя дорогая герцогиня? — Девил ухватил свою жену за подбородок и стал задирать его все выше и выше, пока ей не пришлось встать на цыпочки.
Дело закончилось поцелуем — сначала нежным, потом страстным. Когда Девил отстранился, они были крайне возбуждены.
— Еще ужин впереди, — растерянно сказала Онория.
Девил широко улыбнулся.
— Никто не рассчитывает, что мы там появимся. Вот тут-то мы и ускользнем.
Губы Онории сложились в букву «О». В холле, кроме Уэбстера, никого не было. Она решила во всем положиться на мужа. Девил поднял брови — Онория кивнула в знак согласия и, безмятежно-спокойная, стала подниматься по лестнице. Последние несколько недель они уединялись достаточно часто, а теперь причин для волнения и вовсе не было.
Молодожены добрались до конца лестницы, потом Онория повернула направо по коридору, намереваясь идти в свою комнату, но Девил потянул ее в другую сторону.
— Теперь все будет иначе, — пояснил он, заметив удивление в глазах жены.
Поняв, о чем идет речь, Онория кивнула и, вне себя от радости, последовала за ним в герцогские апартаменты. Ее нервы, казалось, ожили, стали закручиваться в спирали, а потом превратились в тугие узлы.
Это глупо, твердила она себе, стараясь не обращать внимания на свое странное состояние. В эти комнаты Онория заходила только один раз, чтобы посмотреть на новые обои. Кремовый, топазовый и темно-золотистый цвета прекрасно оттеняли теплые панели из полированного дуба.
Открыв дверь, Девил пропустил ее вперед. Онория заморгала, ослепленная ярким светом. Зажженные канделябры стояли на туалетном столике, на каминной полке, на комоде и секретере. В комнате почти ничего не изменилось. На почетном месте, между двух высоких окон, по-прежнему располагалась огромная кровать с балдахином. Новых предметов было немного: большая ваза с белыми и желтыми цветами на комоде, серебристые гребни Онории на полированном туалетном столике и ее же ночная рубашка из шелка цвета слоновой кости с пеньюаром — на кровати.
Наверняка все это принесла сюда Кэсси. Онория и не подумала о таких мелочах. Неужели канделябры — тоже ее рук дело? Нет, это затея Девила: ведь он нисколько не удивлен.
Войдя в комнату, Девил остановился у камина и нежно привлек к себе Онорию. Если у нее и оставались какие-то сомнения относительно его намерений, то теперь они рассеялись. Он изголодался по ней. Его пылкость немедленно зажгла ответный огонь. Онория прижалась к нему, одержимая жаждой получить наслаждение и дать его сполна. Она словно плыла куда-то, руки и ноги становились текучими, бестелесными.
— Идем. Наших детей ты можешь рожать на своей постели — зачинать их мы будем у меня.
Девил подхватил ее на руки и, весь горя от нетерпения, подошел к полуоткрытой двери, ведущей в маленький коридор.
— Для чего были нужны все эти канделябры? В коридоре царил полумрак, но Онория увидела, как блеснули его зубы.
— Отвлекающий маневр.
Она хотела потребовать разъяснений, однако о свечах было забыто, как только они очутились в комнате Девила.
Его спальня в Лондоне была огромной, размеры же этой превышали все границы разумного. Более того, Онория никогда еще не видела такой большой кровати. Противоположную стену украшали два высоких окна с отдернутыми занавесками. В лунном свете светло-зеленые обои казались тускло-серебристыми.
Девил поставил новобрачную так, чтобы на нее падал лунный свет. Свадебное платье из широких кружевных полос дрожало и посверкивало. Взгляд герцога устремился к тому месту, где кружева то поднимались, то опадали. Он положил ладонь на мягкую округлость, нашел сосок и ласкал маленький бутон, пока тот не стал твердым, как камешек.
У Онории перехватывало дыхание, веки опускались сами собой, а тело покачивалось и льнуло к Девилу. Он держал ее крепко. Она беспокойно пошевелилась, повернувшись к нему так, чтобы он мог достать до спины. — Застежки там, под кружевами.
Девил усмехнулся и принялся за работу, продолжая гладить ее грудь свободной рукой и осыпая поцелуями горло. Наконец платье упало на пол, и Онория вновь оказалась в его объятиях. Как он любил ее — нежную, женственную, импульсивную и… умеющую сдерживать себя… Через несколько минут импульсивность возрастет и она уже не сможет сдерживаться, забудет обо всем на свете и будет подчиняться только лихорадочному жару в крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Прикусив язык, Онория склонила голову. Из всех присутствующих Кинстеров только Чарльз и его отец носили траурные повязки
— Но я полагаю, что поздравления будут вполне уместны.
Услышав эту странную фразу, Онория посмотрела на него с нескрываемым удивлением. Чарльз высокомерно кивнул.
— Я уверен, вы помните содержание нашей предшествующей беседы. Учитывая высказанные мной предостережения, я искренне надеюсь, что вам не придется жалеть о принятом решении.
Онория словно окаменела. Чарльз даже не заметил этого: он разглядывал толпу.
— Но так или иначе я желаю вам счастья. Хорошо зная Сильвестра, я не уверен в его постоянстве, но прошу поверить, что это обстоятельство нисколько не преуменьшает искренности моих пожеланий.
— Значит, если я правильно поняла, вы не верите, что мы будем счастливы?
Смысл ее слов дошел до Чарльза не сразу. Он медленно повернул к ней голову. Его глаза были бесцветными, холодными и до странности невыразительными.
— Вы ведете себя крайне неразумно. Вы не должны были выходить замуж за Сильвестра.
Онория еще не успела придумать достойный ответ на столь возмутительное замечание, как к ним, шурша муслиновыми юбками, подбежали Аманда и Амелия. Девочки до сих пор пребывали в состоянии крайнего возбуждения.
— Тетя Хелен говорит, что вам надо встать поближе к дверям. Некоторые гости уже собираются уезжать.
Кивнув, Онория покосилась на Чарльза. Тот намеревался удалиться.
— Позвольте откланяться, ваша светлость. — Он отвесил Онории легкий поклон, небрежно кивнул близнецам и растворился в толпе.
Аманда состроила ему рожицу и взяла Онорию под руку.
— Вот ведь старая перечница! Никогда ничему не радуется.
— И вечно читает всем нравоучения, — добавила Амелия и ухватила Онорию за другую руку. — Как вы думаете, где лучше встать?
Короткий декабрьский денек пролетел быстро. Когда часы на лестнице прозвонили пять раз, на улице уже воцарилась кромешная тьма. Стоя на крыльце рядом с Девилом и помахав последним отъезжающим каретам, Онория с облегчением вздохнула. Они переглянулись и рука об руку пошли в дом. Большинство близких родственников должны были остаться в Сомершем-Плейс до завтра и теперь перебрались в гостиную, дабы не мешать молодоженам.
Перед дверью Девил вдруг остановился. Онория вопросительно взглянула на него. В ответ он лениво улыбнулся и поцеловал ее пальчики.
— Итак, моя дорогая герцогиня? — Девил ухватил свою жену за подбородок и стал задирать его все выше и выше, пока ей не пришлось встать на цыпочки.
Дело закончилось поцелуем — сначала нежным, потом страстным. Когда Девил отстранился, они были крайне возбуждены.
— Еще ужин впереди, — растерянно сказала Онория.
Девил широко улыбнулся.
— Никто не рассчитывает, что мы там появимся. Вот тут-то мы и ускользнем.
Губы Онории сложились в букву «О». В холле, кроме Уэбстера, никого не было. Она решила во всем положиться на мужа. Девил поднял брови — Онория кивнула в знак согласия и, безмятежно-спокойная, стала подниматься по лестнице. Последние несколько недель они уединялись достаточно часто, а теперь причин для волнения и вовсе не было.
Молодожены добрались до конца лестницы, потом Онория повернула направо по коридору, намереваясь идти в свою комнату, но Девил потянул ее в другую сторону.
— Теперь все будет иначе, — пояснил он, заметив удивление в глазах жены.
Поняв, о чем идет речь, Онория кивнула и, вне себя от радости, последовала за ним в герцогские апартаменты. Ее нервы, казалось, ожили, стали закручиваться в спирали, а потом превратились в тугие узлы.
Это глупо, твердила она себе, стараясь не обращать внимания на свое странное состояние. В эти комнаты Онория заходила только один раз, чтобы посмотреть на новые обои. Кремовый, топазовый и темно-золотистый цвета прекрасно оттеняли теплые панели из полированного дуба.
Открыв дверь, Девил пропустил ее вперед. Онория заморгала, ослепленная ярким светом. Зажженные канделябры стояли на туалетном столике, на каминной полке, на комоде и секретере. В комнате почти ничего не изменилось. На почетном месте, между двух высоких окон, по-прежнему располагалась огромная кровать с балдахином. Новых предметов было немного: большая ваза с белыми и желтыми цветами на комоде, серебристые гребни Онории на полированном туалетном столике и ее же ночная рубашка из шелка цвета слоновой кости с пеньюаром — на кровати.
Наверняка все это принесла сюда Кэсси. Онория и не подумала о таких мелочах. Неужели канделябры — тоже ее рук дело? Нет, это затея Девила: ведь он нисколько не удивлен.
Войдя в комнату, Девил остановился у камина и нежно привлек к себе Онорию. Если у нее и оставались какие-то сомнения относительно его намерений, то теперь они рассеялись. Он изголодался по ней. Его пылкость немедленно зажгла ответный огонь. Онория прижалась к нему, одержимая жаждой получить наслаждение и дать его сполна. Она словно плыла куда-то, руки и ноги становились текучими, бестелесными.
— Идем. Наших детей ты можешь рожать на своей постели — зачинать их мы будем у меня.
Девил подхватил ее на руки и, весь горя от нетерпения, подошел к полуоткрытой двери, ведущей в маленький коридор.
— Для чего были нужны все эти канделябры? В коридоре царил полумрак, но Онория увидела, как блеснули его зубы.
— Отвлекающий маневр.
Она хотела потребовать разъяснений, однако о свечах было забыто, как только они очутились в комнате Девила.
Его спальня в Лондоне была огромной, размеры же этой превышали все границы разумного. Более того, Онория никогда еще не видела такой большой кровати. Противоположную стену украшали два высоких окна с отдернутыми занавесками. В лунном свете светло-зеленые обои казались тускло-серебристыми.
Девил поставил новобрачную так, чтобы на нее падал лунный свет. Свадебное платье из широких кружевных полос дрожало и посверкивало. Взгляд герцога устремился к тому месту, где кружева то поднимались, то опадали. Он положил ладонь на мягкую округлость, нашел сосок и ласкал маленький бутон, пока тот не стал твердым, как камешек.
У Онории перехватывало дыхание, веки опускались сами собой, а тело покачивалось и льнуло к Девилу. Он держал ее крепко. Она беспокойно пошевелилась, повернувшись к нему так, чтобы он мог достать до спины. — Застежки там, под кружевами.
Девил усмехнулся и принялся за работу, продолжая гладить ее грудь свободной рукой и осыпая поцелуями горло. Наконец платье упало на пол, и Онория вновь оказалась в его объятиях. Как он любил ее — нежную, женственную, импульсивную и… умеющую сдерживать себя… Через несколько минут импульсивность возрастет и она уже не сможет сдерживаться, забудет обо всем на свете и будет подчиняться только лихорадочному жару в крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100