— Ваше Светлейшее Величество?
— Рада вас видеть, милорд Арундел.
— В желтых чулках является к Оливии влюбленный Мальволио. В. Шекспир, «Двенадцатая ночь».
Рада видеть?
Рада видеть, как сырой день святого Свизина: пятидесятилетний, папист до кончиков ногтей, лысый, пучеглазый, колченогий, с одышкой, трусливый и безмозглый, как видно из его разглагольствований в совете!
Полная противоположность другому… другому, которого я… довольно! Хватит!
— Мадам, отнеситесь к нему благосклонно! — Это вмешалась миловидная и стройная Екатерина Кэри. — Ведь он потратил на нас и горничных около шести сотен фунтов…
— Чтобы мы нашептывали Вашему Величеству его имя, внушали приятные пустяки о нем, когда вы спите! — давясь от смеха, закончила Филадельфия, сестра Екатерины.
— Что он вам дал? — зашипела я. — Любые подарки по праву принадлежат мне! — И заставила их отдать все — и деньги, и драгоценности — больше чем на две тысячи крон! — золотой, инкрустированный перламутром аграф, розу из рубинов, агатовое ожерелье и десяток прелестных колечек. Вещицы мне очень понравились в отличие от их дарителя. — При всем его богатстве и связях, Кэт, — шепнула я Екатерине Кэри, пока граф расхаживал по залу, — он уж, наверно, лет сто не пробуждал трепета в девичьем сердце!
Нет таких денег, за которые бы я согласилась взять в мужья римского католика, пусть даже затаившегося на время!
Однако на меня поглядывали и другие; моя зоркая защитница Кэт примечала их всех. Примечала? Да она читала будущее, как римская Сивилла.
— Посол вашего покойного брата во Франции шлет свои поклоны, — беспечно заметила она как-то утром. (Девушки готовили меня к парадному выходу и уже застегивали манжеты.) — Он прибыл вчера поздно вечером и умоляет принять его как можно скорее.
Вернулся из Франции.
— По-прежнему добрый протестант, — бросила Кэт как бы невзначай, прибирая мои книги, — приятный человек, отлично воспитанный, неизменно верный вашей семье.
«Если уж говорить о женихах, — читалось между строк ее реплики, — то на этого стоит взглянуть серьезно».
Я затаила дыхание.
— Пусть войдет.
Кэт кивнула одному из кавалеров свиты:
— Попросите сэра Вильяма Пикеринга.
— Сэр Вильям Пикеринг к услугам Вашего Величества!
Пикеринг! Паж, моего отца, придворный моего брата, он сохранил верность Марии, когда другие переметнулись к Джейн, однако позже ужаснулся ее жестокости и примкнул к мятежу своего друга Уайета. Но прежде всего он был ближайшим другом того, кто был мне тогда ближе всех — моего незабвенного лорда Серрея.
Помнит ли он тот вечер на Темзе, когда я в последний раз видела моего лорда?..
— Искренно рада вас приветствовать, сэр… мы пообедаем вместе и поговорим о… о многом…
— Ваше Величество слишком добры…
— Нет, нет, Пикеринг, встаньте, будьте как дома…
Я могла бы полюбить Пикеринга только за это, за ту десятилетней давности любовь. Его приход разбередил старую рану, разбудил в сердце былую боль и даже желание, чтобы он эту боль утолил.
И он был высок, и красив той красотой, которую я всегда предпочитала, — светлолицый, поджарый, ладный, пусть и не первой молодости.
И моему парламенту он нравился, нравилась мысль об английском принце. И еще больше нравилась мысль о моем сыне с такими же длинными руками и ногами, с такими же русыми волосами, с тем же хладнокровным, беспечным, величавым обликом.
Но орлица вьет гнездо с орлом, львица находит пару в своей стае. Я, принцесса по крови, могу сочетаться лишь с принцем, мне не пристало ложиться с простым смертным.
И к тому же…
О, Господи, к тому же…
Тес, послушайте…
Посещение Пикеринга странным образом вывело меня из равновесия. Я вновь и вновь прокручивала в мозгу всю головоломку. Разумеется, я должна выйти замуж. И, разумеется, где-то в мире есть человек, которого я смогу полюбить.
Однако часто ли в королевских семьях женятся по любви? Сколько себя помню, всегда считала, что в праве выбора мне отказано. При всех своих богатствах, титулах и привилегиях я была менее свободна, чем беднейшая молочница с подойником в руках. Ведь я должна выбирать не для себя — для Англии!
Но ведь и в династических браках случается любовь, разве не так? Сестра Мария любила Филиппа, любила до самозабвения. А он ее — нет.
— Бывают ли счастливыми королевские браки? — со слезами вопрошала я Кэт. — Есть ли у королей и королев надежда на любовь?
Она бросила уборку и удивленно вытаращилась на меня:
— А как же, миледи! Ваш отец влюбился двенадцати лет от роду, хотя свадьбы ему пришлось дожидаться еще шесть!
По приказу отца, после смерти старшего брата и отцовского решения помолвить младшего с бывшей невесткой, у Вестминстерского алтаря, перед толпой епископов и архиепископов в синем и белом, в золоте и пурпуре, принося клятву жениться на незнакомой испанке, ставшей женщиной в то время, когда он еще оставался ребенком?
Члены парламента были в восторге. Они любили Екатерину за ее приданое, за то, как долго она, словно бедная терпеливая Гризельда, сносила все тяготы ради желанного мужа.
Но больше всех любил ее сам Генрих. И она любила его — любила редкой и сильной любовью, тем более странной, что их обвенчали только что не насильно.
«Воистину, — писал ее отцу чрезвычайно довольный испанский посол, — браки заключаются на небесах».
К свадьбе Генрих украсил весь летний Лондон их общей эмблемой — переплетенными розой и гранатом, и все фонтаны в Сити били сладким, золотистым испанским вином.
Как-то вечером они ужинали в Вестминстерском дворце, и вдруг Генрих исчез. Через несколько секунд грянули трубы, слуги отдернули занавес, и взорам гостей предстала беседка, из которой открывался вид на роскошный цветник.
В саду стояли шестеро господ в алых камзолах, у самого высокого из шестерых, у Генриха, на груди сиял девиз, выложенный пластинками из чистого золота: «Мое сердце не лжет».
«Если я изменю, — пел он, — значит, верности нет на земле». Потом он положил к Екатерининым ногам золоченое сердце, и вместе, рука об руку, они открыли бал.
Любила? Конечно, любила. Какая бы женщина не полюбила?
Но кого мне с той же силой полюбить теперь, когда пришло мое время?
Глава 5
Хочу ли я выйти замуж?
Могу ли?
Могу ли выйти замуж, если я влюблена — в жизнь, в Англию, в мою корону, в себя самое?
Дни удлинились, зима растаяла и утекла ручьями, огонь в очаге поутих, а я все раздумывала. Уж если говорить о браке, я предпочла бы роль мужа, не жены! Я прекрасно видела на примерах Марии и Екатерины, что значит быть женой, покоряться мужу, его воле. В браке мужчина приобретает, женщина теряет. И еще кое-что я узнала о браке от моего покойного лорда, барона Тома: в любви женщина проигрывает, потому что мы всегда любим, мы не выбираем, выбирает мужчина!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47