И жажду найти этого мерзавца не меньше, чем вы.
Перед тем как ответить, Гэвин какое-то время обдумывал слова Этола.
– Что ж, вы можете остаться. Но только пока будете держать подальше от Джоанны свою помятую безобразную физиономию.
– Ох! – отозвался горец, симулируя тяжкие страдания от ранения. – Думаю, что прелестная Джоанна равнодушна к моим чарам.
– Вот именно! – Гэвин с подозрением смотрел на графа.
– В таком случае я не буду давать обещаний, которые намереваюсь нарушить. А вам нечего бояться.
– Надеюсь, что смогу сказать вам то же самое! – рявкнул Гэвин, бросая на графа угрожающий взгляд.
Глава 24
Сидя в искусно украшенном кресле возле кровати, Джоанна вздрогнула, когда послеполуденное солнце незаметно подкралось к ней и стало ласкать ее ногу теплыми лучами.
«Но почему, – подумала девушка, – он должен быть не здесь?»
Встав и пройдя по комнате, она прислонилась к стене. Наступила ночь, и это обстоятельство ее радовало. Однако не стоило притворяться, что все остальное было так же хорошо. Джоанна понимала, что ей неизбежно придется покинуть комнату, которую Гэвин заставил своих людей наскоро приготовить для нее. Она знала, что ей придется выйти и встретиться лицом к лицу со всеми, кто живет в замке. Даже сама мысль об этом была ей ненавистна, и она уже заранее презирала фальшивую личину, которую вынуждена будет демонстрировать перед ними.
Джоанна стала беспокойно расхаживать по комнате. Они начнут задавать вопросы. Они будут усмехаться и демонстрировать заботливость. Поглаживая пальцами край узорчатого полога над кроватью, она внутренне съежилась при мысли о предстоящих встречах. Она сознавала, что не знает, как поведет себя, глядя в глаза этих двуличных женщин и одновременно удерживая кипевшую ярость.
Джоанна уже успела встретиться взглядом с Молли, домоправительницей, которая присутствовала в ту ночь в склепе среди прочих женщин. Но насколько же иначе она выглядела в то зловещее полнолуние, когда вопила нечеловеческим голосом, извиваясь в безумной пляске вместе с остальными. Когда вчера она с двумя мальчиками из прислуги приносила в ее комнату сундук с одеждой, не пострадавшей при пожаре, в ней не улавливалось и следа той безумной женщины, принимавшей участие в сатанинской оргии.
Пока они не ушли, Джоанна сидела с отсутствующим видом, глядя на сундук с вещами, напоминавшими о ее прошлой жизни.
Открыв его, она нашла там одежду, когда-то принадлежавшую матери, и заплакала. Это были слезы печали. Слезы сожаления. Слезы гнева.
Но сейчас эти слезы уже высохли. Подойдя к окну, молодая женщина начала рассматривать вещи матери. Она поглаживала и расправляла одежду, как это тысячу раз на ее глазах делала мать. Взглянув в окно, она заметила во дворе какие-то тени.
И уже, наверное, в сотый раз за день она сказала себе, что теперь следует не торопиться и выждать благоприятный момент для возмездия.
Джоанна по-прежнему была решительно настроена на выполнение своего плана в приближающуюся ночь полнолуния. Одновременно она испытывала потребность проводить как можно больше времени наедине с Гэвином. Счастье той единственной ночи, проведенной в его объятиях, навсегда запечатлелось в ее сердце. И теперь, когда у нее в запасе осталось так мало дней, она просто не могла сдерживать страсть, томившую тело и душу.
В ту ночь, когда она сама бросилась в его объятия, а затем и в его постель, она сделала это, осознавая, что ей уже не важно, что могут подумать или сказать другие. Она должна прожить собственную жизнь, и никто другой не будет принимать решения за нее.
Примерно то же самое она сказала и графу Этолу во время его послеполуденного визита в ее комнату. Он выразил обеспокоенность тем, что она остается в замке Айронкросс, а также ее сумасбродным решением выйти замуж за Гэвина Керра. Она сказала ему честно и прямо, что если он хочет остаться ее другом, то не должен подвергать сомнению ее выбор и твердое намерение. При этом она была удивлена реакции Джона Стюарта, который, соглашаясь с ее решением, продемонстрировал неожиданную благожелательность и даже нечто вроде облегчения.
Но, хотя с этим делом было покончено, Джоанне предстояло еще придумать, каким образом заманить Гэвина в свою комнату.
Молодая женщина плавной походкой вернулась к кровати. Ее виртуозный любовник, похоже, был решительно настроен дожидаться возвращения своего посланника от Джеймса Гордона, с тем чтобы жениться на ней прежде, чем наступит еще одна упоительная ночь любви. Вся беда заключалась в том, что, по предположениям Джоанны, к тому времени, когда это случится, – она уже будет мертва и погребена. Таким образом, столь длительное ожидание никак не входило в ее планы. Сейчас каждое мгновение имело гораздо большую цену, чем Гэвин мог предположить.
Когда ночная тьма стала постепенно окутывать Оулд Кип, Гэвин вышел из Грейт Холла и прошел мимо спящих воинов и слуг в коридоры, ведущие в его комнату.
Двигаясь слабо освещенными переходами замка, Гэвин думал о священнике. Отец Вильям исчез, и с этого утра его никто не видел, но Гэвин не собирался просто так сидеть сложа руки в надежде, что странный маленький человек вернется. Насколько он успел узнать его, капеллан был не из тех людей, которые проводят время в посещениях больных фермеров или в подобных благотворительных занятиях. За короткое время знакомства со священником он ни разу не видел, чтобы тот покидал пределы замка. Очевидно, духовными потребностями всех, кто жил вне этих стен, занималась Мать.
Однако отсутствие священника стало не единственной неожиданностью этого дня. Беседуя с Этолом, Гэвин узнал, что его информатор, конюх Дэвид, тоже исчез. Граф откровенно рассказал ему, что, обнаружив жалкие пожитки и лежанку какого-то беглого крестьянина, он оставил Дэвида в укрытии неподалеку от подземного озера понаблюдать за этим местом. Но прошло уже два дня, а от него не было вестей.
Но и это было еще не все. За ужином до Гэвина дошли разговоры о том, что Молли очень обеспокоена, поскольку нигде не может найти Маргарет, сестру управляющего.
Итак, пропали трое обитателей замка. «При такой скорости исчезновения людей, – мрачно думал Гэвин, – через пару недель здесь уже не будет нужды в хозяине».
Впрочем, возможно, загадку пропажи немой разрешить проще всего. Во время короткой утренней беседы Джоанна успела рассказать ему о сцене в склепе, свидетелем которой оказалась позавчера. Джоанне стало известно, что Маргарет и Мать – родные сестры. А посему вполне вероятно, что Маргарет вместе с сестрой отправилась в аббатство.
Проходя мимо комнаты Джоанны, Гэвин замедлил шаг. Воин, стоявший неподалеку, опершись спиной о стену, выпрямился и поклонился хозяину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Перед тем как ответить, Гэвин какое-то время обдумывал слова Этола.
– Что ж, вы можете остаться. Но только пока будете держать подальше от Джоанны свою помятую безобразную физиономию.
– Ох! – отозвался горец, симулируя тяжкие страдания от ранения. – Думаю, что прелестная Джоанна равнодушна к моим чарам.
– Вот именно! – Гэвин с подозрением смотрел на графа.
– В таком случае я не буду давать обещаний, которые намереваюсь нарушить. А вам нечего бояться.
– Надеюсь, что смогу сказать вам то же самое! – рявкнул Гэвин, бросая на графа угрожающий взгляд.
Глава 24
Сидя в искусно украшенном кресле возле кровати, Джоанна вздрогнула, когда послеполуденное солнце незаметно подкралось к ней и стало ласкать ее ногу теплыми лучами.
«Но почему, – подумала девушка, – он должен быть не здесь?»
Встав и пройдя по комнате, она прислонилась к стене. Наступила ночь, и это обстоятельство ее радовало. Однако не стоило притворяться, что все остальное было так же хорошо. Джоанна понимала, что ей неизбежно придется покинуть комнату, которую Гэвин заставил своих людей наскоро приготовить для нее. Она знала, что ей придется выйти и встретиться лицом к лицу со всеми, кто живет в замке. Даже сама мысль об этом была ей ненавистна, и она уже заранее презирала фальшивую личину, которую вынуждена будет демонстрировать перед ними.
Джоанна стала беспокойно расхаживать по комнате. Они начнут задавать вопросы. Они будут усмехаться и демонстрировать заботливость. Поглаживая пальцами край узорчатого полога над кроватью, она внутренне съежилась при мысли о предстоящих встречах. Она сознавала, что не знает, как поведет себя, глядя в глаза этих двуличных женщин и одновременно удерживая кипевшую ярость.
Джоанна уже успела встретиться взглядом с Молли, домоправительницей, которая присутствовала в ту ночь в склепе среди прочих женщин. Но насколько же иначе она выглядела в то зловещее полнолуние, когда вопила нечеловеческим голосом, извиваясь в безумной пляске вместе с остальными. Когда вчера она с двумя мальчиками из прислуги приносила в ее комнату сундук с одеждой, не пострадавшей при пожаре, в ней не улавливалось и следа той безумной женщины, принимавшей участие в сатанинской оргии.
Пока они не ушли, Джоанна сидела с отсутствующим видом, глядя на сундук с вещами, напоминавшими о ее прошлой жизни.
Открыв его, она нашла там одежду, когда-то принадлежавшую матери, и заплакала. Это были слезы печали. Слезы сожаления. Слезы гнева.
Но сейчас эти слезы уже высохли. Подойдя к окну, молодая женщина начала рассматривать вещи матери. Она поглаживала и расправляла одежду, как это тысячу раз на ее глазах делала мать. Взглянув в окно, она заметила во дворе какие-то тени.
И уже, наверное, в сотый раз за день она сказала себе, что теперь следует не торопиться и выждать благоприятный момент для возмездия.
Джоанна по-прежнему была решительно настроена на выполнение своего плана в приближающуюся ночь полнолуния. Одновременно она испытывала потребность проводить как можно больше времени наедине с Гэвином. Счастье той единственной ночи, проведенной в его объятиях, навсегда запечатлелось в ее сердце. И теперь, когда у нее в запасе осталось так мало дней, она просто не могла сдерживать страсть, томившую тело и душу.
В ту ночь, когда она сама бросилась в его объятия, а затем и в его постель, она сделала это, осознавая, что ей уже не важно, что могут подумать или сказать другие. Она должна прожить собственную жизнь, и никто другой не будет принимать решения за нее.
Примерно то же самое она сказала и графу Этолу во время его послеполуденного визита в ее комнату. Он выразил обеспокоенность тем, что она остается в замке Айронкросс, а также ее сумасбродным решением выйти замуж за Гэвина Керра. Она сказала ему честно и прямо, что если он хочет остаться ее другом, то не должен подвергать сомнению ее выбор и твердое намерение. При этом она была удивлена реакции Джона Стюарта, который, соглашаясь с ее решением, продемонстрировал неожиданную благожелательность и даже нечто вроде облегчения.
Но, хотя с этим делом было покончено, Джоанне предстояло еще придумать, каким образом заманить Гэвина в свою комнату.
Молодая женщина плавной походкой вернулась к кровати. Ее виртуозный любовник, похоже, был решительно настроен дожидаться возвращения своего посланника от Джеймса Гордона, с тем чтобы жениться на ней прежде, чем наступит еще одна упоительная ночь любви. Вся беда заключалась в том, что, по предположениям Джоанны, к тому времени, когда это случится, – она уже будет мертва и погребена. Таким образом, столь длительное ожидание никак не входило в ее планы. Сейчас каждое мгновение имело гораздо большую цену, чем Гэвин мог предположить.
Когда ночная тьма стала постепенно окутывать Оулд Кип, Гэвин вышел из Грейт Холла и прошел мимо спящих воинов и слуг в коридоры, ведущие в его комнату.
Двигаясь слабо освещенными переходами замка, Гэвин думал о священнике. Отец Вильям исчез, и с этого утра его никто не видел, но Гэвин не собирался просто так сидеть сложа руки в надежде, что странный маленький человек вернется. Насколько он успел узнать его, капеллан был не из тех людей, которые проводят время в посещениях больных фермеров или в подобных благотворительных занятиях. За короткое время знакомства со священником он ни разу не видел, чтобы тот покидал пределы замка. Очевидно, духовными потребностями всех, кто жил вне этих стен, занималась Мать.
Однако отсутствие священника стало не единственной неожиданностью этого дня. Беседуя с Этолом, Гэвин узнал, что его информатор, конюх Дэвид, тоже исчез. Граф откровенно рассказал ему, что, обнаружив жалкие пожитки и лежанку какого-то беглого крестьянина, он оставил Дэвида в укрытии неподалеку от подземного озера понаблюдать за этим местом. Но прошло уже два дня, а от него не было вестей.
Но и это было еще не все. За ужином до Гэвина дошли разговоры о том, что Молли очень обеспокоена, поскольку нигде не может найти Маргарет, сестру управляющего.
Итак, пропали трое обитателей замка. «При такой скорости исчезновения людей, – мрачно думал Гэвин, – через пару недель здесь уже не будет нужды в хозяине».
Впрочем, возможно, загадку пропажи немой разрешить проще всего. Во время короткой утренней беседы Джоанна успела рассказать ему о сцене в склепе, свидетелем которой оказалась позавчера. Джоанне стало известно, что Маргарет и Мать – родные сестры. А посему вполне вероятно, что Маргарет вместе с сестрой отправилась в аббатство.
Проходя мимо комнаты Джоанны, Гэвин замедлил шаг. Воин, стоявший неподалеку, опершись спиной о стену, выпрямился и поклонился хозяину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85