Самое неприятное теперь, что в маленьком Нетертоне нет никакой возможности избежать общения с ним. И невозможно отказать Гасу и Энни, которые привыкли играть с Джессом.
Прежде всего никто не должен заметить ее удрученного состояния. Она направилась к дому легкой, непринужденной походкой – никому и в голову бы не пришло, что она только что получила смертельный удар.
К счастью, Каро с Гартом пили чай в гостиной, и Джорджи как ни в чем не бывало присоединилась к ним.
– Не видели Фицроя во время прогулки? – спросил Гарт.
– Только издалека. – Лгать оказалось совсем нетрудно.
– Говорят, ремонтные работы идут с размахом. Или старуха оставила ему больше, чем мы думали, или у него самого приличное состояние. Этот Фицрой какой-то странный, в нем есть что-то загадочное, вам не кажется? – Гарт поглядел на Джорджи так, словно ожидал от нее возражений.
– Единственное, что мне кажется загадочным, почему о нем столько говорят, – сказала Джорджи с холодной миной. – Наверное, из-за того, что в Нетертоне редко что происходит. Кстати, Каро, ты получила от банкира Боулби письмо, которое он тебе обещал при встрече? – обратилась она к невестке в отчаянной попытке увести разговор от Фица. – Ну, то, в котором он дает месячную отсрочку без начисления процентов?
– Нет, но он обещал.
– Может, вы с Гартом завтра съездите к нему и убедите дать письменное подтверждение?
– Он же подумает, что мы ему не верим! – воскликнул Гарт.
– Финансовые дела необходимо оформлять надлежащим образом. Так всегда требовал Чарлз.
– Ладно, – согласился Гарт. – Завтра съездим в банк. Но вы рискуете превратиться в брюзгу, Джорджи!
Джорджи так и подмывало сказать Гарту, какой он безмозглый дурак и потому рискует провести остаток жизни в долговой тюрьме. Но после вероломного поступка Фица слезы стояли у нее в горле, и она промолчала.
– Я пойду. Надо еще написать письма, – сказала она, стараясь придать лицу веселое выражение. Увидимся за ужином.
Теперь она будет лгать по вине Фица, подумала Джорджи, войдя в свою комнату. Но самое ужасное заключалось в неизвестности, не обернется ли ее сегодняшнее безумие чем-то более ощутимым, чем простое сожаление. Придется ждать и считать дни.
Джесс был так занят, что на сожаления не оставалось времени. Кайт принес с чердака еще одну большую коробку с бумагами и документами, которые надо было срочно просмотреть.
Джесс доставал и откладывал, доставал и откладывал со все большим раздражением бесполезные бумажки, годные лишь на растопку камина. Вдруг наткнулся на большой пожелтевший конверт, на котором рукой тетки было написано: «Для Джесмонда, когда меня не будет».
Он привстал, с любопытством разглядывая запечатанный конверт. Может быть, в нем окажется что-то поинтереснее, чем старые счета от портных и обойщиков. Он достал сложенное втрое письмо и начал читать со все большим изумлением. Письмо было действительно важным, и Джессу подумалось, не переслать ли его в Лондон.
Он перечитывал письмо, когда вошел Кайт. Инстинктивно Джесс быстро сложил письмо и сунул его в конверт.
– Это все в огонь? – спросил Кайт, принесший охапку проверенных им бумаг.
– Да, – ответил Джесс, уставясь перед собой отсутствующим взглядом.
Джессу было неприятно, что приходится таиться даже от Кайта, однако письмо было предназначено только для него, Джесса, и было такого рода, что никто не должен был знать о его существовании.
– Мне до сих пор ничего не попалось, только ты в первой же куче обнаружил кое-что полезное.
– Имеете в виду манориальные акты? – спросил Кайт.
– Да, их надо оставить. Я не собираюсь пока оглашать, что поместные права на Нетертон принадлежат Джесмондам, а не Памфретам, у меня нет ни малейшего желания становиться главным владельцем Нетертона. Но если банкир Боулби разорит Памфретов, забрав их владения, я тут же пущу в ход эти документы и не дам ему захватить титул, который, по-моему, и является целью его деятельности.
С этими словами Джесс стал подписывать письма, которые надо было отправить, вручая одно за другим Кайту. Когда Кайт исчез за дверью, Джесс поздравил себя с тем, что сумел сохранить выдержку после сегодняшних потрясений – размолвки с Джорджи и обнаружения документа, оставленного теткой.
Он бы, наверное, удивился, узнав мысли Кайта, который пытался сообразить, что взволновало до такой степени Джесмонда Фицроя.
Кайт решил, что причина волнений – Джорджи из Памфрет-холла.
* * *
Каро была так поглощена собой, что не замечала ни рассеянного вида Джорджи, ни того, что дети, гуляя с ней, больше не говорят о Джессе.
Джорджи занимало только, как отговорить детей от похода в парк Джесмондов. Впрочем, вскоре уловки не понадобились – теплая, солнечная погода, державшаяся несколько недель, сменилась холодом и дождем, и детям пришлось сидеть дома.
Джорджи виделась с Джессом на званых обедах и ужинах, на которые ее приглашали, но там избежать разговора с ним труда не представляло. В качестве щита очень пригодился сэр Гарт, который начал даже подумывать, что ему наконец улыбнулась удача.
Но Джорджи недооценила Джесса.
Мисс Уолтон после приступа ревматизма решила устроить ужин, а после него – любительский концерт. Она попросила Джорджи взять гитару и исполнить несколько песен.
Джорджи села на стул перед приготовившимися слушать гостями и стала настраивать гитару. Посмотрев на публику, она наткнулась взглядом на Фица. Он сидел с края первого ряда и пристально смотрел на нее.
Доказывая, что она прекрасно без него обходится, Джорджи выбрала старинную североанглийскую балладу «Бобби Шафто», такую зажигательную, что вскоре все гости притопывали в такт ногами. За этим последовала веселая песенка про девушку, которая отказывает своему докучливому поклоннику, и в конце каждого куплета все хором поют: «О нет, Джон! Нет, Джон, нет!»
Все восторженно захлопали, а кто-то закричал «Браво!». Это был Джесс.
Ну что ж, если он способен развлекаться как ни в чем не бывало, то и она будет. Сердце разрывалось при взгляде на него, руки дрожали, но сила воли, благодаря которой она выжила в годы своего странного брака, не подвела ее и на этот раз. Она улыбнулась и, склонившись над гитарой, запела.
Это была протяжная, чувствительная песенка «Голубчик Афтон». Голос Джорджи, мягкий, обволакивающий, наполнял глубоким смыслом прекрасные слова. Когда Джорджи замолкла, какой-то миг стояла полная тишина, взорвавшаяся затем восторженными аплодисментами. Джесс хлопал как сумасшедший и готов был, казалось, броситься целовать ее.
Мисс Уолтон, молитвенно сложив ладони, воскликнула:
– Это было великолепно, моя дорогая! Может быть, вы нам попозже еще что-нибудь споете?
Джорджи кивнула в знак согласия, выбрала место подальше от Джесса и села.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38