– Не знаю. Не думаю, что он намеренно держит меня в неведении. Мне кажется, боль утраты стерла из его памяти многие детали.
– Да, я слышала, что так бывает. – Селия слегка нахмурилась, но облачко грусти промелькнуло почти мгновенно.
О'Нил пристально смотрел на собеседницу.
– Вам известны подобные случаи частичной потери памяти?
– Вообще-то да... – Она умолкла, раздумывая, продолжать или нет, но, в конце концов, решила все рассказать. Вдруг это поможет? А чем более действенной будет ее помощь, тем быстрее О'Нил заплатит необходимую сумму. И если это поможет мистеру Стивенсу, тем лучше. – Я...
Все оказалось еще сложнее, чем она думала. Селия вдруг осознала, что не говорила об этом ни с кем с самого детства. Даже с тетей Пруденс и дядей Джеймсом.
– Говорите же! – О'Нил устремил на нее горящий взгляд. Напускное спокойствие слетело с него, лицо оживилось и стало гораздо более приятным, можно сказать, симпатичным.
– Ну так вот... – Девушка на секунду прикрыла глаза. Ей трудно говорить, когда он так пристально смотрит в лицо. Она волнуется и не может сосредоточиться. Селия подошла к окну, приложила ладони к прохладной поверхности стекла и начала свой рассказ: – Когда мне было восемь лет, родители решили отправиться в Италию. Это было свадебное путешествие, которое в свое время им так и не удалось совершить, поскольку отец не мог бросить дела. Он работал маклером в фирме по страхованию от пожаров и всегда был загружен работой – пожары у нас довольно частое явление. Так он и сам говорил. – Она провела пальцем по крашеной деревянной раме. – Меня отправили сюда, к дяде Джеймсу и тете Пру, на четыре месяца. И когда до возвращения родителей оставалось совсем немного, нам сообщили, что они погибли. Письмо пришло вместе с тем кораблем, на котором они должны были вернуться в Америку.
К горлу Селии подступил комок, и давно забытая боль вновь стиснула грудь. Слова срывались с губ – скупые, бесстрастные.
– Они катались по озеру на лодке. Наверное, заплыли далеко от берега. В тот день штормило – так, немного. Прибрежные поселки не пострадали. Даже лодку прибило к берегу целую и невредимую. Но моих родителей в ней не было. Отец не умел плавать. Они погибли...
– Какое несчастье, – негромко промолвил О'Нил. – Вы, наверное, тяжело переживали эту ужасную потерю.
– О да. – Селия обернулась к гостю. Черты его лица смягчились, как если бы он в точности знал, что она чувствовала сейчас. – Но я совершенно не помню, как прожила те несколько недель после получения страшного известия. Должно быть, со стороны я выглядела как обычно, поскольку никто не докучал мне расспросами. Кроме того, после похорон все домашние по молчаливому уговору старались не говорить о моих родителях и трагическом происшествии. Все, что напоминало о них, исчезло, как по волшебству, – даже письма, которые они писали мне во время путешествия. Я продолжала жить с теми, кто меня окружал, как будто родителей никогда и не существовало. Должно быть, я решила, что для меня это единственный выход. Помню, я очень боялась, что если заплачу или устрою истерику, меня выгонят из дому. Куда? Неизвестно. Потому-то я и старалась вести себя так, словно ничего не случилось, отмечала дни рождения и праздники. И все же сознание мое бодрствовало только наполовину. Годы спустя, совсем недавно, если быть точной, я обнаружила десятки рисунков, которые сделала в то время.
– Рисунков?
– Да. Мне всегда нравилось рисовать. Я рисовала задолго до того, как научилась писать. Родители, в особенности мама, поощряли мое увлечение и покупали мне мелки, карандаши и бумагу. Странное дело, я помню рисунки, сделанные до трагического известия, помню, какой была погода, светило ли солнце, помню пикник на Ист-Ривер. И вслед за тем нахожу работы, нарисованные через несколько недель после смерти родителей.
– И вы не помните, как и когда их нарисовали?
– Нет. Место, где они хранились, я обнаружила совершенно случайно. А они просто завалились за ящик стола, я нашла их, потому что пыталась достать перчатку, упавшую в щель между ящиками. Чтобы се вытащить, пришлось вынуть ящик.
– Удивительно. Могу я спросить, что именно вы рисовали? – Его губы тронула улыбка. – Феи, эльфы – о чем там еще мечтают девочки?
– Нет. Там были изображены мои кошмары, сцены смерти, кораблекрушений, морские чудовища. Рисунки были выполнены настолько тщательно, что я наверняка запомнила бы их, будь я в нормальном состоянии.
– А вы не продолжали рисовать в том же стиле?
– Нет. С тех пор я не сделала больше ни одной зарисовки. Раньше я считала, что это занятие мне просто наскучило, но после того как нашла те рисунки, поняла истинную причину такого охлаждения. Я выплеснула всю свою боль и горе на бумагу. Каждый лист буквально кричал о невыносимом страдании и горечи утраты. Рисование потеряло для меня всякую радость.
– Это очень печально. Я искренне вам сочувствую и благодарю за то, что вы рассказали мне о своих переживаниях. Теперь я почти уверен, что Гаррик до сих пор еще не оправился после гибели Аманды и порой не осознает, что делает. Благодарю вас, вы мне очень помогли.
– Не стоит. – Рассказывая о рисунках, Селия испытывала неловкость и странное облегчение. И почему-то ей еще казалось, что мистер О'Нил не только сочувствует ее горю, но и понимает, что значит потерять родителей. – Сэр, – решительно промолвила она, справившись с волнением, – мне необходимо как можно больше узнать о вашей сестре, чтобы убедить мистера Стивснса в реальности ее существования.
– Да-да, конечно. – Глаза его были по-прежнему прикованы к лицу девушки. Его немигающий, пристальный взгляд смущал ее. – Сказать по правде, я не очень-то хорошо ее знал. Между нами большая разница – десять лет. Наша мать умерла сразу после рождения Аманды, а меня отправили учиться в Англию. Прошло несколько лет, и сестра вышла замуж за Гаррика.
– Понимаю. А как она выглядела? Опишите мне ее внешность.
– В детстве она была забавная девчушка – так мне запомнилось по крайней мере. Все время ковыляла за мной, куда бы я ни пошел. И вдруг за какие-то несколько лет превратилась в очаровательную девушку. Ее хромота стала почти незаметной, хотя сама Аманда ни на секунду не забывала о своем увечье. Но у нее были роскошные белокурые волосы и голубые глаза. У меня есть ее портрет-миниатюра, в следующий раз я его принесу. Портрет очень похож, а у Гаррика есть дагерротип.
– Значит, ваша сестра и мистер Стивенс вступили в брак по любви?
– Да, похоже на то, хотя... – О'Нил умолк и на мгновение прикрыл глаза. – Иногда я в этом сомневаюсь. И даже сейчас меня не оставляет чувство, что я должен был уделять больше внимания Аманде. Особенно после нашего разговора на корабле.
– По пути в Америку?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61